Сказка

      От меня пахнет потом, горелой плотью и сталью, а становиться человеком с каждым разом всё сложнее.       Становиться человеком с каждым разом всё невозможнее.       Я обрастаю жёсткими, отливающими всеми оттенками спектра, перьями, они жёсткие, острые, как льдинки, и больше похожи на драконьи чешуйки/броню, и царапают пальцы.       Я однажды не смогу стать человеком.       В груди нет сердца, и это хорошо.       В груди полное отсутствие всего, помноженное на отрицание Бога, магию, и желание быть сильным.       Без сердца живётся на удивление здорово. Оно большое, неуклюжее, оно бьётся о рёбра, пухнет, не даёт дышать и болит.       Понимаешь это только тогда, когда от него избавляешься.       Пустота в груди окрыляет, даёт вздохнуть, наконец, спокойно. Невероятная тяжесть падает с плеч, всё вокруг становится простым и понятным, холодный ветер свободы дует прямо в лицо, любой выбор распадется на сотню вероятностей, и всё они равноценны.       Больше нет страха.       Больше нет тоски по дому, которого у тебя никогда и не было.       Уэльс? Ингария? Ничего из этого, ты дитя двух миров ты чужой везде, ты нигде не нужен, и ты везде свой.       Больше нет боли.       И это всё: легкое, простое, свежее и льдисто-ясное – только от того, что в тебе стало на фут меньше мяса.       Потом будет Софи, седая, морщинистая девочка, которая вся – одно большое сердце, потом будет химера бродячего замка, рыжий, смешной мальчик Майкл, потом будет сотня имён, кружевные платья и кудри многочисленных красавиц, а пока:       Сердце оседает на руки мокрым птичьим комком, искрит, дрожит – пропадает в огне падучей звезды, и как отрезали.       Ничего. Пустота. Свобода.       Всё будет потом.       Потом сердце снова будет биться в груди – тёплое и тяжелое.