***
— Совсем как настоящая. — Лена гладила доверчиво льнущую к её рукам ласточку, подушечками пальцев перебирая перышки и нежно касаясь маленькой головы пташки. Завидую, блин. Волны мерно накатывали на утренний пляж, шум прибоя так расслабляет… Да и отсутствие посторонних весьма радует. Даже привычные уже своим занудством блондины свалили вчера в закат вместе с Виолой. Что-то там стряслось на Юге. Мда, не всё так гладко в Датском Королевстве. Либо я зря волнуюсь, либо назревает что-то неприятное. Буквально пахнет проблемами! Вот и вышло так, что Лену нельзя отпускать от себя ни на шаг. Одно хорошо, малышка этому только рада, а для меня начались самые прекрасные деньки из всех. Блаже—нство чистой воды! Ласточка. Пусть созданное с помощью аномалии существо и было практически живым, но всё же её тело просвечивало на солнце. Разницу не заметит разве что слепой. Сотворенная птица по температуре напоминала прохладную воду и вовсе не обладала мягкостью органической плоти. Лед — он лед и есть. Удивительная у меня всё же девушка, не боится странностей, даже своими глазами увидев, на что способна пороговая аномалия, или как там меня Виола обзывала, она не отстранилась от одинокого психа. К тому же, Лена часто проявляет искреннее любопытство не только к аномалии, но и вообще ко всему со мной связанному. Ей и правда интересно знать об избраннике побольше, если не всё. Характер, привычки, прошлое. Одно только это греет душу. — А почему именно ласточка? Не воробей, например, или орел? — спросило самое прекрасное существо на планете Земля. — Хм-м-м… — Говорить, или нет? Погружаясь всё глубже к источнику своей силы, понимая её всё больше и больше, я и сам начал осознавать ту пропасть, что разделяет Лёд со всякими весёленькими суперсилами из фильмов и игр. Не всё с ним так красочно и просто, вспомнить хотя бы последние сны, когда тело застревало в бесконечном пространстве, тюрьме, порождённой его собственным сознанием. Кажется, там проходили чуть ли не годы, но, когда клетка пала, разум обрел настоящую чистоту. Свободу от оков плоти и крови. Состояние, что я тогда испытал, сродни наркотику. Требуется колоссальное усилие воли, чтобы его отринуть. Ведь когда ты — средоточие энергии, пропадает… всё. Страх, сомнения, боль, все минусы человеческого «я», а также и все плюсы. Ничто не радует, нет вкуса, запаха, меркнут цвета. Тем не менее, становиться снова куском мяс… то есть, углеродной формы жизни — больно. Чёрт. Опять задумался. — Поделись со мной, Док. Хочу знать о тебе всё. — Лена… единственный человек, которому можно доверить секреты. Кажется, я разгадал ещё одну ниточку в запутанном клубке её характера. Непонятного, манящего… Омут, в который можно нырнуть только с головой. Полумер и фальши такая просто не примет. Любишь? Люби! Отдай всё, и получишь не ровно столько же, а абсолютную взаимность. Она странная. Она чокнутая! Она… люблю её! И — нырну! Рискну. Пусть. Даже если однажды Лена предаст меня — пусть! Я отдам своё сердце прямо в эти нежные руки, а дальше — гори всё синим пламенем. Взгляд печальных зелёных глаз, если он когда-нибудь отвернётся, полный разочарования — это конец. Сердце остановится, и без всякой пули. Хочешь знать больше? Так слушай же… Леночка. — Хорошо. Присаживайся поудобнее, на пляже сегодня тепло, и внимай. Однажды, давным-давно, маленький мальчик гулял по деревне, — начался странный, пробирающий до дрожи рассказ. Голос от волнения звучит хрипло. Напряженные нервы сделали то, что не смогли долгие годы злоупотребления табаком. Не люблю вспоминать своё прошлое, обнажать перед кем-то душу, но ради Лены… думаю, можно. — Он услышал тихий писк, пошел на него, и там увидел маленького птенца, случайно выпавшего из гнезда. Уже оперенный, малыш, тем не менее, не мог летать. Сломанное при падении крыло, загноившиеся раны… одной лапой в птичьей Вальхалле. Лена слушала не перебивая. Сейчас, на пляже, остались только мы вдвоём. Морской ветер играл с локонами девушки, превращая прическу в нечто нереальное. Локоны будто плыли по воздуху. Невесомые, мягкие. Какая же ты красивая, малышка. Глаза, губы, улыбка. Блин. Когда я успел настолько в неё влюбиться? Всё очень плохо! Сколько раз поднимал на смех романтичных дурней, а теперь втрескался по уши, и не смешно! Вот совсем. Страшно от одной только мысли, что её могут ранить или… нет! Не думать об этом! Надо продолжать рассказ, да… Возьму-ка её за руку. Пальцы Леночки тут же сжали мою ладонь. Тепло… О, кайф! — Мальчик понимал, что маленькую ласточку уже никак не спасти, что её жизнь оборвётся. Как оборвётся однажды любая другая. Маленькие ладони тряслись, чувствуя, как кроха, бережно подобранная с земли, угасает. — Я сделал глубокий вдох. — Мальчик был… ненормальным. Начисто лишенным детской наивности и того лицемерного чувства, называющегося в обществе не иначе как «доброта». Он обливался слезами, но решил, что самый правильный поступок — прервать страдания обреченного животного. Вот этим самым большим пальцем, плачущий ребенок сломал птичке шею, а потом… скормил бродячему коту. Жутко, да? Лучше стать кормом для котика, чем для червей и бактерий, думал он. Странно, да? Логично, но… грязно, отвратительно, цинично и страшно. Так подумали его друзья, узнав про тот случай. С тех пор они с ним не играли. Лена удивилась, она не вымолвила ни слова, но по тому, как изменились её мимика и дыхание, можно смело сказать — откровение шокировало красавицу. Грудь вздымалась под тонкой маечкой, глаза неотрывно смотрели прямо в душу собеседника. Что она там ищет, что надеется увидеть? До встречи с тобой, Леночка, на дне этих глаз было пусто. — Мальчик поступил… правильно, в принципе. Накормил кошку, а не просто закопал отжившее своё тело пернатого. — Я вытянул указательный палец, и сотворённое изо льда создание прыгнуло на него, устраиваясь как на насесте, а затем принялось яростно чистить перышки. Неблагодарная сволочь, тебя же только что обласкали по самое не хочу! Если присмотреться, то это вовсе не взрослая ласточка, а только-только взлетевший в небо птенец. — Я могу создать лишь ту форму жизни, которую отнял. Отнял… своими собственными руками. Те, кого я погубил… Они остаются. Остаются со мной. Навсегда.***
В бункер с кодовым названием «Затаившаяся Бровь» Виолетта Церновна заходила с опаской. Нет, обиталище Оракула угрозой не являлось, а вот события, приключившиеся вчера, — очень даже да! Дело в том, что носитель аномалии-предсказателя без вести пропал. Пропал, сука, из защищённого всеми возможными способами убежища! Подобные инциденты просто так не происходят. Как говорили классики, «значит, это кому-нибудь нужно»! — А вы уверены, что одной только меня достаточно? — задала вопрос спутница доктора. Прямо дежавю́. Ольга хоть и боевой носитель, но один в поле не воин. Способности аномалии, помноженные на опыт диверсионных операций, делали девушку грозным противником, но никак не карманной армией. — Лучше одно плечо, на которое можно уверенно опереться, чем сотня рук, в чью преданность веры нет, — загадочно ответила начальница. Двери подземного бункера отворились с тихим шипением, издаваемым механизмом пневматического затвора. Оракула ценили. Не любили, а именно ценили, вот и логово для него построили под стать. Фактически крепость. Тем загадочнее его становилось исчезновение. — Идем, и будь наготове! — Есть! — Ольга перехватила свой верный пистолет, на этот раз заряженный бронебойными патронами. — Жалко, что Ямы нет, с ней можно не бояться засады. — Йоджи охраняет Лену, а здесь не то что опасности — следов борьбы не видно, будто он сам просто взял, да испарился в воздухе. — Виола внимательно осматривала каждый угол. Само это здание было спроектировано её собственным аналитическим отделом, и, перед походом, гетерохромная красавица лично изучила каждую линию на чертежах. — Не к добру это, раньше враги всегда были как на ладони. Просто и понятно. Вот тебе, Виола, неуязвимая ящерица, разрывающая на куски железобетон, вот тебе тёрка-убийца, вот тебе мутанты всех форм и размеров. А сейчас? Не разберешь, кто и откуда ударит. Доктор печально вздохнула. Обычно в подобных ситуациях тылы надежно прикрывал Кэп со своими ребятами. Предательство верного товарища больно ударило по уверенности главы. Предательство… Отвратительное, мерзкое чувство. Оно будило в ней ТАКУЮ злость, подобную которой умница не испытывала ни разу в жизни. Ресурсы организма постепенно подводили Виолу. Нервный тик, постоянная слабость, вынужденное употребление психостимуляторов вперемешку с ноотропами, и всё это разом, и всё это без закуски, и всё это основательно губит бедную печень. Но что поделать? Быть слабой — непозволительная роскошь. Док одним только своим существованием перевернул понятие о носителях с ног на голову. Яму, Ольгу, да даже Рептилию, теоретически, можно одолеть, а вот наличие в колоде событий всесильной логии дает владеющему ситуацией неоспоримое преимущество. Оракул. Куда он мог пропасть? Не просто ценный носитель, но и самый спокойный, считай, ленивый. Обеспечь ему комфортные условия — и парень будет сотрудничать, не создавая никаких проблем (кроме психологических!). Напуганный его пророчествами персонал ни за какие деньги не соглашался работать в бункере. Всю бытовуху взяли на себя автономные роботы. Кто же тогда «дворецкий» в этой мутной истории? Одно из двух: либо хозяина дома похитили, либо он сам сбежал. В последнее верилось с большим трудом. Вчера кто-то нарушил работу охранного периметра бункера, а когда камеры и датчики вновь заработали, подопечного Организации уже и след простыл. — Он что, занимался ТАКИМ?! — Ничего не подумайте, восклицание Ольги вызвал вид комнаты отдыха Оракула. Житель закрытого от простых людей бункера. Нелюдимый. Странный. Опасный носитель аномалии. Любил… рисовать! Бóльшая часть помещения была заставлена самими картинами, набросками, законченными работами, да даже просто пустыми холстами. На полу валялись обёртки от шаурмы и прочий хлам (не забыть сделать втык разработчикам роботов!). Но то были не просто картины, очень, кстати говоря, неплохо проработанные. Оракул рисовал некоторые свои видения, и делал это со вкусом. Детальные, гармоничные мазки краски, чётко поставленная перспектива и тени. Некоторые из его творений и сейчас украшают дом Виолетты Церновны. Однако среди работ, встречались и непонятные абстракции, а иногда, и откровенно страшные рисунки. Вот, например… — Это ведь его последняя мазня? — Ольга напряженно вглядывалась в картину, которую хозяин помещения оставил на рабочем столе, и сейчас девушке было абсолютно побоку, чтобы обращать внимание на художественный талант пропажи. На холсте Оракул изобразил поле боя с высоты птичьего полета. Десятки людей в военной форме Организации, пронзённые насквозь острыми ледяными шипами. Будто смертельной красоты снежинка, в центре которой стоял… — Название внизу! Смотрите, там написано — «Ошибка»! — Нет, не последняя. — Доктор Коллайдер как никто другой понимала Оракула, она, собственно, и курировала неуправляемого носителя. Какая ирония: сам парень готов был помогать Виоле, а вот его дар — нет. Аномалия выдавала совершенно хаотичные прорицания, даже её собственный исток не смог (или просто не хотел?) направить силу в нужное русло. Он мог ляпнуть что угодно: от факта, что Яма через два месяца, наконец, потеряет девственность, причем с девушкой (ох и отмутузила его тогда полуяпонка, однако ненормальному даже понравилось…), до того, что скоро наступит конец света. — Последняя — вот! Виола поманила Ольгу на своё место, аккуратно коснулась ладонями её щёк, и повернула голову своей телохранительницы так, чтобы взгляд девушки-оборотня падал под нужным углом. Если присмотреться, то… — Toki wo tomare , — прочитала та название. Части разных картин, как мозаика, складывались в одну, надо было только правильно выбрать ракурс. Получалась большая панорама. Среди бесконечного космоса висел единственный белый шарик. Планета Земля, если обратить внимание на контуры континентов под белой акварелью. Мир, скованный покровом льда. Материки, горы, даже моря — всё замерзло. — Что это значит? — Ольга не боялась простых противников, и кулаки не раз пускала в ход, но вот такого… Теперь понятно, о чем толковала начальница. — Это может означать только одно, агент Футунарь, — Виола потянулась к телефону, быстро набирая номер Ямады. Чёрт! Надо подняться наверх, тут коммуникатор не ловит. — Кажется, мы в большой, очень большой, ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ЖОПЕ!!!***
Так. Утро. Солнце светит прямо в лицо, наплевав на такие меры защиты как жалюзи. Один луч света всё же проник в щель и падал прямо на глаза. Раньше первой в организме просыпалась апатия, а потом уже, собственно, я, сейчас — иначе. Каждый новый день (а особенно ночь!) стали чем-то ожидаемым, желанным. Не просто существование, текущее день ото дня, а действительно Жизнь. Даже непривычно это — радоваться такой жуткой штукеとき を とまれ как «утро». Надо и сегодня ударно размяться, усердно поработать и, как следует, насладиться юностью на море. Скажи кто мне месяц назад, что просыпаться, оказывается, можно счастливым, не поверил бы наглецу. — Девушка, вам там удобно? — Первое, что обрадовало этим днём — чувство приятной тяжести и тепла в районе груди. Лена пристрастилась спать либо на мне, либо в обнимку. Как я от счастья до сих пор не сдох — загадка. — Очень даже, — довольно мурлыкнула заспанная мордашка. Волосы растрепаны, глаза ещё сонные. Ох, как жалко, что на часах уже восемь, скоро припрется Соня. К тому времени надо успеть привести себя в порядок, и быть на рабочем месте свежим как огурчик. — И не стыдно будить сладко спящую на твоей груди девушку? — Врушка, не спала же. — Я ласково потрепал привычно мягкие волосы, пока эта зараза ёрзала, устраиваясь поудобнее под общим, на минуточку, одеялом. Учитывая, что одежды на ней нет ещё с вечера, воле одного доктора позавидует легированная сталь. Не только Лена стремится лучше узнать возлюбленного, но и он потихоньку подмечает привычки нежданно свалившегося на голову счастья. Когда это самое счастье просыпается раньше меня, то просто тихонько лежит и млеет, хитрюгу палит только… храп. Ага, именно. Когда красавица не притворяется, то он стоит на всю комнату и заводит… Да, не только Лена в нашем тандеме немножко больная на голову, в хорошем смысле этого слова. От сопения доверчиво обнимающей тебя девушки хочется выть волком. Встать вовремя не получилось. Вот никак! Лена, эта… бес-совес-тна-я, наг-ла-я, ми-ла-я, мягкая зараза и, к тому же, немного садистка. Она меня по-ку-са-ла! Опять! Везде, куда дотянулись белоснежные зубки! Её великолепное тело двигалось так, что кожа буквально таяла под этими волнами. Тайский массаж рядом с подобным просто курит в сторонке. Как тут было сдержаться?! В общем, к приходу нашей невольной санитарки, на ногах я стоял с трудом, а сияющая Леночка, как ни в чем не бывало, помогала с документами. Халат на ней смотрится просто… О! Скорей бы день закончился и наступила ночь! Меня сейчас разорвет от бури эмоций, а она ещё и улыбается так… по-кошачьи. Хитро-хитро, прикусывая верхнюю губу. Аа-а-а-а! Ну почему сегодня трудовыебудни?!***
— Так, говорите, просто упала во время игры? — спросил я местного физрука, личность весьма колоритную. Он притащил в кабинет очередную жертву спорта, можно сказать даже — серийную жертву. Ульяна, ну что за фигня?! Как можно настолько ободрать колено на футболе? Там же искусственный газон, а не асфальт. — О, она носилась, как фурия, финтовала, как профи, и… — начал было перечислять заслуги рыжика восхищенный здоровяк, но… — И пропахала поле, как комбайнёр! — Но был перебит Хмуро, хмуро сидевшей на кушетке рядом с подругой. Вот такая вот тавтология и каламбур. А они весьма миленько смотрятся, обе. Спортивные шортики, футболки, кеды… — Рана несерьёзная, но обработать придется, на всякий случай. — Выпроводив ненужного больше тренера из кабинета, я, наконец, сказал заветную фразу. — Сестра! Перевязочную укладку! — Ух, давно ждал повода погонять эту неумеху. А Лена пока привычно заполняет журнал приёма. — Моя принести. Бинты, спирт, йод. Всё взять. — Соня! Сучка! Мало того что халат наизнанку надела, так ещё и под дурочку уже третий день косит. Блядский снайпер, твою ж душу мать! Поработала всего ничего, а быстро раскусила, что ситуация во время стычки — чистой воды театр, и теперь пользуется моей добротой. На жалость пациентам давит, выставляя меня тираном. Прибить её, что ли, действительно? — Так устать, но надо работать. Кормить моя маленькая сестренка. — У тебя теперь целых две помощницы? Круто! — Ульянка тянула лыбу настолько искренне, что даже не верится, что вот эта вот огромная кровоточащая ссадина именно на её маленькой коленке. Ну да, гостья она в медпункте частая, можно сказать даже, постоянный клиент. Привыкла, поди. Лена, ну вот что ты хихикаешь? Помогай! Над твоим парнем тут нагло подшучивают! — Да мы и не против, я так вообще хочу стать врачом или медсестрой, помогать людям. — Моя вторая половинка выдала обезоруживающую улыбку. Ладно, Соня, живи. Сегодня я добрый. Заметка на будущее: рассказать Лене, что становиться врачом в нашей стране — самое неблагодарное занятие. — Ловко, однако. Впрочем, как всегда, — пробурчала Соня. Невольная работница кабинета, в быту — «снайпер обыкновенный», всегда внимательно следила за каждым моим движением. Пришлось дезинфицировать повреждение и накладывать повязку под пристальным прицелом чужих глаз. Поначалу это напрягало, но пришлось свыкнуться, не выгонять же её после всех громких слов. Но Виоле я нажалуюсь! Когда за манипуляциями наблюдает Леночка, нет даже намёка на дискомфорт. Девушка уже давно перешагнула барьер «чужой человек», забралась на вершину моей пирамиды ценностей и теперь спокойно сидит там. А Соня тем временем начала второй акт театра одного актера. — Доктор так хорошо работать. Моя только помогать с уборка. Государство мало платить. «Нет, не убью. Сначала помучаю!» — Так сильно болит? Сегодня большая выставка будет на главной площади, пойдём вместе, там и отвлечёшься. — Хмуро отвернулась, чтобы не видеть обработку раны перекисью водорода. Не переносит вида крови? Да ладно тебе, прикольная пенка с кровавой шапкой. Но темноволосая девчушка, тем не менее, поддерживала разговор, стараясь приободрить подругу. Зачем? Она, вроде, и так не унывает. По ходу, организм рыжей непоседы способен сам вырабатывать кокаин, иначе как объяснить её неугасаемую энергию и постоянный позитив? Да половина бинтов и пластырей за последнюю неделю ушла вот на этого неугомонного бесёнка, очень талантливо прикидывающегося человеческим детёнышем. Царапины, растяжения, ссадины — и хоть бы раз раскисла, так нет же! Держится бодрячком, не в пример половине отдыхающих. Ульяна — мужЫГ! — Я тоже хочу на выставку, — загорелась энтузиазмом Лена, что до меня… за компанию с этим чудом — хоть куда. Девушка так и не избавилась от привычки теребить край халата, когда волнуется, а как она краснела, впервые его примерив, ммм! Надо было сфотографировать. — Сходим. — И я… — Начала было лжесанитарка, предвкушая целый день отлынивания, она даже забыла про «акцент». — А ты будешь убирать кабинет! Тщательно. — О, да. Месть сладка! — Отгул не дам, имею право. — Ужасающий, истина!***
Мероприятие, которое закатили в лагере, смело можно назвать… как? Это не ярмарка и не выставка, и даже не парк. Хаос, самый настоящий хаос. Всё подряд. Приехавшие после мистического происшествия гости открыли кучу новых лавок, временно оккупируя территорию площадок и дорог. Ларьки с сувенирами, стенды с едой, информацией и рекламой, лекции, мини-музеи, аттракционы, караоке. Всего понемногу и без хлеба. Ну, образно говоря. Всевозможных закусочных понаставили навалом, аромат выпечки так и витал в воздухе. Происходящий звездец чем-то напоминал палаточные фестивали из японского кино. Однако, перенесшие стресс люди его явно оценили. Отсюда точно уехала добрая половина отдыхающих? Народу — жуть, просто не протолкнуться. Шум, музыка, запахи! А-а-а-а! Кошмар. О, ларёк с сигаретами… — Ну и размах же тут устроили! — Что ни говори, а себя так быстро не перекуёшь. Стоит только оказаться в толпе, внутри просыпается воробушек-социофобушек, и тихо чирикает: «Ну их всех на-а-ахрен, идём домой. Подальше от этих… людей!» Давление толпа оказывает приличное, не столько физически, сколько на психику. Однако на этот раз под рукой есть надёжный якорь! — Как вкусно пахнет! Чего ты такой напряжённый? — Лена сильно менялась, когда мы вместе. Если отойти подальше, девушка превращалась в грустную, загадочную красавицу, но стоит только ей оказаться рядом со мной — и просто не узнать. Шкала настроения, как выключатель, переходит в позитивный режим. Это… льстит, и невольно заражает! — Я? Напряжённый?! — Искреннее недоумение в голос, побольше, вот, в самый раз. — Да Док сейчас самый счастливый человек в мире! Слова, сказанные любимой девушке, не ложь, но и не совсем правда. Тёплый летний ветерок, несущий с собой запах соленого моря, и то потрясающее время суток, когда на часах далеко за полдень. Жар дня постепенно отступает, а в воздухе всё чётче чувствуется вечерняя прохлада и… Не знаю, как это толком назвать! Тому, кто никогда не был в летних лагерях или на побережье курорта, никогда не понять настроения, которое может возникнуть только и только при стечении десятков обстоятельств. Один минус… что ж вас так много-то, Homo sapiens! Каждый прохожий так и норовил задеть плечом, отчего по телу пробегала неприятная дрожь. Спасала только Лена, держалась рядом, крепко сжимая приватизированную (надеюсь, навсегда) ладонь. Постоянная нервотрёпка плохо сказалась на моём и так не сладком характере. В незнакомцах, даже выглядящих абсолютно безобидно, чувствовалась призрачная угроза. А вдруг вот тот тип возьмет, да и выхватит пистолет? Страха за своё собственное состояние не было (любые раны льду просто по барабану), но Лена, к большому счастью и сожалению одновременно — не кусок неуязвимого льда. Враг никогда не дремлет. Мир — опасное и страшное место, даже тут, в окружении смеха и тепла, он может выкинуть любой сюрприз. Именно поэтому мы с Виолой угробили сотни часов на оттачивание мастерства контроля аномалии. Пусть даже армия нагрянет, меня теперь просто так не взять. У того, кто зовет себя Док, осталось лишь одно уязвимое место — Лена. Но теперь я, скорее, сам помру, чем откажусь от единственного лучика света в давно утратившей краски жизни. Вот такая ложка дёгтя. Защищать её, любой ценой! — Раз уж мы здесь, надо веселиться! — Давай Док, будь мужиком, подумаешь, толпа. Бери Ле… то есть, себя в руки. Улыбнись. Искренней! Вот так, да. Хвост трубой, грудь колесом и вперёд! Пусть только кто-нибудь попробует нам помешать, на этот раз в благородство играть не стану. Всех прибью — один останусь. Точнее, вдвоём. Первым делом мы перекусили в одной из множества палаток. Причем мне лично было всё равно, как бы там ни готовили, своими руками всегда выходит вкуснее (это когда не лень стряпать). Так что место обетованное выбирала Лена, по запаху! И попала она в десятку. Тут подавали превосходную шаурму. Сочную, большую, вкусную! Как ни странно, под навесом также оказалась знакомая парочка бесенят. Ульяна и Хмуро уплетали горячие блюда так, будто детишек не кормили, как минимум, неделю. Учитывая кулинарное мастерство местных поваров, ситуация предсказуемая. Руки бы им поотрывать, отравителям этим. Подруга рыжика, хоть и ела с аппетитом, скрупулёзно выковыривала из своего рациона кусочки перца. В отличие от неё, сама Уля поглощала лаваш и завёрнутые в него вкусности с азартом оголодавшего индейца и скоростью бытового утилизатора. Как так?! Куда это всё лезет? Даже мне одной порции вполне хватило. Лена смотрела на праздник живота мелкоты с очаровательной улыбкой, запивая обед… точнее, уже почти ужин большой порцией горячего кофе. Хмм… спать она сегодня явно не планирует? Класс! Закажу и себе такой, и булочек, пожалуй. Ночь, наступай скорее! Веселье удалось на славу, и даже без неприятных неожиданностей. За весь день произошла лишь одна заминка, а именно — моё отчаянное негодование, возникшее возле стендов с санитарно-просветительной работой. — Вот посмотрите, молодёжь, очень важно беречь себя от вируса иммунодефицита человека, — вещала лектор на собранной наспех трибуне, а помогала ей презентация. Проектор показывал слайды, своеобразный комикс, в котором были задействованы мультяшные пещерные жители. Парень и девушка, в повседневной жизни почему-то очень напоминающие семейку Флинстоун. Они занимались готовкой, гуляли, целовались, ели вместе, а на последнем слайде пара изображена под одеялом, из-под которого торчат только головы и ноги (понятно, чем они там занимаются). Тем временем молодая девушка задала зевакам вопрос: — Скажите, на какой картинке есть риск передачи вируса? Ясно. Информация для самых «маленьких», ну, санпросвет для того и создан. Для тёмных в этом плане людей. Мне-то понятно, что… — Ни на одной, — огорошила зрителей Хмуро, минуту назад вместе с подругой уничтожавшая сахарную вату. Одну на двоих, смотрелось умилительно, даже Лена приревновала, когда застукала, как я на это пялюсь. — Ни на одной картинке эти люди не могут заразиться. — Н-но… Нет, последняя же, — девушка явно не медик, но фармпредставители работу не выбирают, куда спонсор послал — там и танцуй. По столу с кучкой упаковок «Durex» ясно, что после рассказа она покажет их как популярное средство защиты от СПИДа. Ох уж эти компании, даже на таком шумиху делают. Тут цунами, вообще-то, было! Ну да ладно, спонсируют фестиваль — и то хорошо. Однако лектор не растерялась под внимательным взглядом Хмуро, и ткнула пальцем в последнее изображение: — Вот! В пещерном времени просто не было презервативов, а половой контакт без соответствующей защи… — В пещерном веке не было и самого вируса. — Хмуро явно не тот человек, который любит выделяться, однако её, как и меня, наверняка раздражал очевидный косяк в комиксе. Умная девочка. — ВИЧ впервые обнаружили в конце двадцатого века, до этого носителями были лишь некоторые виды шимпанзе. Так что, спасибо за такую интересную «ловушку» в комиксе, это же специально, да? — Н-н-у-у… — Минуту назад уверенная, девушка сдулась на глазах. Знай наших! Ай да Хмуро, ай да молодец! История закончилась тем, что из толпы вынырнула раскрасневшаяся и бодрая, как не знаю кто, Алиса. Она утащила подруг в направлении пляжа, приговаривая что-то вроде: «Раньше только у обезьян был? Правда-правда? Он же половым путём передается. Интересно, какой мудак…» Конец фразы потонул в гомоне веселящейся толпы. Плавать идут. Ну да, там только недавно вода потеплела, самое-то будет. О! А Лена пойдёт погулять по песку? Пошла! Незабываемые минуты босиком по побережью, а коварный Док выбирает места с камнями, чтобы был лишний повод потаскать любимую на руках. Хи-хи-хи. Я люблю этот лагерь! Я люблю эту жизнь! Я люблю эту девушку! Хотелось прыгать от радости. Затем, по настоянию Леночки, мы отправились бороться с самым страшным врагом современного общества — быстрыми углеводами. Какие-то сволочи организовали на фестивале прокат гироскутеров, самокатов и, что самое страшное, — велосипедов. Нет, я спорт люблю, а спорт любит меня, но на отдыхе вполне достаточно хорошей утренней зарядки. Вот делать мне нечего сейчас, кроме как крутить педали, что может быть интересного в… Ха! Какое, оказалось, приятное заблуждение. Кататься с Леной по тенистым тропинкам подальше от лагерной суеты — я бы так каждый вечер проводил!***
— Запыхалась я. Слишком невыносливая, — устало сказала девушка, присаживаясь на скамейку под деревом. В северной части лагеря, наиболее отдаленной от пляжа, народу совсем не было. Только мы, дорога, свет фонарей и… комары! Легкое напряжение плеч, и во все стороны вокруг срывается холодный поток, мигом прогоняя кровососов. Лена поёжилась. Ничего, сейчас летний ветер снова нагонит тепла. Кстати, что-то он слишком интенсивный для простого бриза, в прогнозе вроде шторма не было. — Оставь, ещё несколько месяцев совместной разминки по утрам, и забудешь, что такое усталость, — отмахнулся я, присаживаясь рядом. Велосипеды остались на траве, шум праздника далеко у побережья… Запах растущих вокруг цветов радовал. Хорошее место, кругом клумбы, высокие кусты роз, беседки. Есть даже торговый автомат. Стоп, это же почти окраина, именно тут когда-то отдыхали мелкие негодницы, боясь отхватить нагоняй от вожатых. — Ты сегодня первый раз за сигареты взялся, — реплика задумчивой Лены остановила мою руку, уже собравшуюся крутануть колёсико зажигалки. А ведь точно, даже не вспоминал про них, полностью погрузившись в свидание. Старая упаковка табака лежала в кармане рядом с недавно купленными «Seven Stars». Обычно их хрен где найдёшь, а вот в фестивальном ларьке — были. — А мне дашь одну? — Только сегодня, — протянул я наполовину докуренную сигарету любимой. Курение не убивает только таких ненормальных, как я, а вот Лене увлекаться вредной привычкой не стоит. — К-красивые цветы, да? А тебе какие больше нравятся? — Всё же она закашлялась, стоило только один раз неумело затянуться. Ну, у меня всегда только самое крепкое курево, что только продается в магазинах. — Цветы? Хмм. Сложный вопрос. — Протягиваю руку к ближайшему розовому кусту, аккуратно срывая едва распустившийся бутон. — Вот, смотри. Этот считается красивым, верно? Но рано или поздно, как за ним ни ухаживай, всё равно завянет. Даже если менять воду в вазе, даже если посадить, да даже если бы я его не сорвал. Судьба одна — увядание. Но если выбирать, то мне нравятся такие. Медленно, без единого резкого движения, лепестки стали покрываться инеем. Не было ни спецэффектов, ни свечения или громких звуков. Прозрачный, как слеза, лёд сковывал нежный бутон вечным пленом. Меняя физические свойства собственной аномалии, можно поистине творить чудеса. Знания бесконечного пространства, спасибо вам. Теперь я могу создать то, что никогда не исчезнет! Роза оказалась под тонким слоем кристалла. Если не приглядываться, то и не увидишь. Лена порывисто обняла меня сбоку, прижавшись всем телом крепко-крепко. Что такого я сказал?***
Ямада с Мику сидели на крыше корпуса, любуясь заходящим солнцем. Ветер трепал волосы девушек, а на певице развевалось ещё и платье, отчего её подруга периодически сглатывала не вовремя подступающий к горлу комок. — Тебе разве можно отвлекаться от работы? — спросила Хатсунэ. Мелодичный голос полуяпонки действовал на мечницу как наркотик. — Ненадолго разрешено, но скоро снова надо будет… — В этот момент зазвонил коммуникатор Ямы, и темноволосой, со вздохом, пришлось брать трубку. Виолетта Церновна просто так беспокоить не будет. — Да. Что?! Мику не успела и глазом моргнуть, как подруга детства скороговоркой велела ей возвращаться в комнату, подхватила лежащий рядом футляр от гитары и, со скоростью, которой позавидует даже гепард, ломанулась вниз. Отчаянно матерясь по-японски. А возле умывальников отлучившуюся после вечерней прогулки Лену незаметно окружал отряд Организации, и у командира были весьма чёткие приказы... Дротик с транквилизатором бесшумно пронзил воздух. — Шах, — довольно потирая руки прошептала Нахи. Темнокожая толстуха сидела перед тактическим экраном, координируя действия "пешек". Пока один взвод отправился за заложницей, второй, на истребителях, заманивал к лагерю крылатого монстра с полуострова Юкатан. — Фигуры расставлены, игра началась, и скоро, очень скоро... закончится...