***
Я ничего не смогла из них выбить хитростью, а Гортхаур – жестокостью. Мы кричали друг на друга после очередной неудачи, обвиняя другого в бездействии, мягкости или излишней жестокости, неумении общаться или неспособности выбить информацию. Тень гнева Мелькора висела над нами, как тень палача над осужденным. Наконец их осталось всего двое – Финрод и Берен. Прошлой ночью погиб Тирон, последний из их спутников, самый юный и наивный Нолдо. - Вас только двое! - кричала я при последнем визите. - И сегодня ночью волк придет за кем-то из вас! Прошу вас, сдайтесь! Может, вы проживете дольше благодаря этому! Я ничего не могу для вас сделать, сделайте же что-нибудь сами! - Ты думаешь, - презрительно спросил человек, – моя жизнь мне настолько дорога, что я продамся слуге тьмы для ее спасения? - Да! – закричала я на него. – Ты же любишь свою невесту? Может быть, ты еще сможешь вернуться к ней и зажить нормальной жизнью! Такой, что ты даже не будешь представлять, насколько тебе повезло! - Мы не можем, - покачал головой Финрод. – Это слишком большая тайна. И этот монстр Гортхаур бы ей не обрадовался. - Я пыталась поговорить с ним о вас, - я чуть ли не плакала. - И что? - Вот что, - я подняла подол платья и показала им большой шрам, пересекающий все бедро до колена. Его я сделала себе сама для этого дня, и это было чудовищно больно. – Это урок на будущее. Значит, пока он снова ко мне не придет, и лучше мне было бы молчать, если вы, дураки, не хотите спасти сами себя! Я тоже рискую! Если Гортхаур поймает меня здесь, то не думаю, что моя голова продержится на плечах долго. А убьет он нас всех не сразу, вы еще не знаете, как он может пытать! Прошу тебя, брат, скажи ему все, и возможно это как-то облегчит вашу учесть! - Я не скажу ему ничего, - ответил Финрод. – И будь он проклят вовеки веков. Со смешанными чувствами я уходила из темницы. С одной стороны меня восхищала решимость и непреклонность брата. Хотя восхищала ли? Раньше я была бы горда, была бы в восторге от его героизма. Теперь же я скорее была раздражена тем, что он даже не пытается спастись. Ответственность за жизнь Финрода лежала на мне, и я злилась от того, что теперь мы ничем не можем помочь друг другу. Гортхаура не было в кабинете, что меня удивило. Обычно он приникал к слуховой трубе и слушал разговор от первого до последнего слова. Не было его также и в спальне, и я вышла во двор и, подняв голову, увидела Темного Майа на крепостной стене. Дождь прекратился совсем недавно, но небо было хмурым, а ветер холодным. Поднявшись, я спросила Гортхаура, почему он не слушал разговор. - Какой смысл слушать это? – устало ответил он. – Смысла в твоих разговорах не больше, чем в переливании воды из одного сосуда в другой. Ты снова ничего не смогла узнать. И снова потерпела неудачу. Я разозлилась. - У нас полно времени! Куда бы ни шли эти эльфы, их поход окончен! Мы сможем узнать все, что хотели, и через месяц! Их всего двое, и они тебе не сильно помешают. - А Мелькор? Он тоже узнает все через месяц? Он и так будет в ярости от того, что мы так долго скрывали такого пленника! Ты знаешь, что он сделает, если узнает. Сегодня на одного пленника станет меньше. Я подумаю, что дальше, когда Фелагунд останется один. - Это твое право. Но этот человек нам нужен! Он много знает, и этот поход затеян ради него! Эльфы его уважают - он герой, сын героя! Как ты что-то узнаешь, когда ты убил почти всех? - Значит, из этого похода его не дождутся! - Гортхаур терял терпение. - А ты что хотела? Думала, что я буду ждать вечно? Нет, это твой провал! Ты знаешь, что Финрод зависит от тебя! И у тебя остался последний шанс! Ссора, которая могла бы за этим последовать, была бы разрушительна. Я уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, что уязвило бы Майа не меньше, чем его слова меня, как внезапно на Тол-ин-Гаурхот пала тень, и на землю плавно опустилась вампирша Тхурингветиль, которую я не видела уже очень много лет. И не хотела больше видеть. - Что она здесь делает? – зло воскликнула я, обернувшись к Гортхауру. – Ты ее пригласил, чтобы унизить меня? Слова Берена про надоедливых женушек запали тебе в душу? - Успокойся, любовница, я не приглашал сюда Тхури. Но она весьма кстати. Мне всегда нравился ее метод уничтожения врагов. Я поздороваюсь с ней! - хищно ухмыльнулся он. - Нет, я первая с ней поздороваюсь! – я ринулась к лестнице и быстро сбежала вниз к входу в крепость, где на мосту стояла вампирша. - Тхурингветиль! – крикнула я ей, задыхаясь. – Что ты здесь делаешь? Разве Гортхаур не прогнал тебя подальше от меня еще много лет назад? На лице вампирши проявилось изумление, и я издевательски закивала ей. - Да, я все еще здесь. Видишь, я оказалась игрушкой на много лет. В отличие от тебя! Тхури молчала, не отрывая от меня удивленного взгляда. Внезапно раздался жуткий вой, и я еле успела отскочить от визжащего дерущегося клубка, состоящего из огромного злобного оборотня Драуглина и какой-то собаки, которая мне показалась смутно знакомой. Через несколько секунд я, к своему изумлению, узнала Хуана, пса Келегорма. Я обернулась к вампирше. - Ты серьезно? Ты и Келегорм? Это… это настоящий абсурд! Где он? Он-то что здесь делает? Если к кому Келегорм и был привязан, так к своей собаке. Он не дал бы ее кому-то постороннему. Но значит ли это, что Тхури - большая любовь Келегорма? Злая летучая мышь с восковым лицом? Тхури, которая пыталась меня убить в горящем лесу? Безнадежно влюбленная в Гортхаура Жестокого Темная Майэ? Которая должна была меня забыть... Сколько же красоты и иронии в этой жизни! Тхурингветиль не ответила. Помолчав еще несколько секунд, она запела. Я узнала ее голос, который не смогла бы скрыть ни одна лживая оболочка. Не раз я слышала ее чудесное пение. Не здесь, в другой жизни... в Дориате. - Лютиэн! – я, изумленная как никогда в жизни, внезапно почувствовала удар, и, отлетев к стене замка, я на мгновение забылась. Очнувшись, я увидела драку столь ужасную, что она врезалась мне в память навсегда. Гортхаур, превратившийся в волка, и пес Келегорма катались по земле, разрывая плоть друг друга когтями и зубами. Лютиэн была без сознания. Жуткий вопль, от которого содрогнулись стены, прокатился над Тол-ин-Гаурхотом. Колдовской дым пополз над крепостью, затуманивая разум наших врагов. Раздались еще какие-то слабые возгласы, и, обернувшись, я увидела наших людей и орков, в ужасе разбегающихся от крепости. Темный Майа менял обличия, прикидываясь змеей и еще более ужасающим оборотнем. Но все оказалось бесполезным – битва закончилась, и Хуан держал скулящего от боли волка за шею, а Лютиэн угрожала содрать с него шкуру и отправить Морготу на растерзание. Нельзя этого допустить! Со стоном я встала и кинула в пса заклятием. Хуан разжал челюсти, и Гортхаур, превратившись в летучую мышь, мгновенно исчез в свинцовых облаках. Лютиэн повернулась ко мне. Изобразить беззащитную жертву я уже не могла. Я знала, что Мелькор не погладит нас по голове за сдачу Тол-ин-Гаурхота, и решила попробовать отстоять крепость в одиночку. - Не смотри так, как будто ты увидела приведение, - раздраженно сказала я бывшей подруге, стряхивая грязь с рукава черного плаща. – Гортхаура здесь уже нет, но и твоя шавка устала, а я не слабее тебя. Я дам тебе шанс, и ты можешь уйти. Крепость моя! - Верни мне Берена! - закричала принцесса. - Берена? Зачем он тебе? – ответ, неожиданно пришедший мне в голову, изумлял. – О Эру! Это ты его возлюбленная? Это же отвратительно, он человек! - засмеялась я. - А как же Келегорм? Он не дал бы свою собаку кому попало! – умерив свои изумление и любопытство, я спокойно добавила. - Я могу тебе вернуть твоего человека при условии, что вы расскажете, зачем они с Финродом ушли из Нарготронда и оставите это место немедленно. Лютиэн вспыхнула. - Ты не в том положении, чтобы ставить условия! Все пленники, которых вы с этим чудовищем пытаете здесь, будут отпущены, и крепость вернется к Финроду. А ты убирайся! Я дам тебе уйти. Это будет твой второй шанс! А я наивно думала, что тебя убили! Ты была моей подругой! - мне показалось, что я слышу слезы в ее голосе. - Как я могла так в ком-то ошибаться?! Ангрод был прав! Ты стала предательницей своего народа и своей семьи, ты держишь брата взаперти! Может, лучше бы было, если бы я не ошибалась! Вот оно. Сколько раз Мелькор говорил мне, что родные сказали бы это, увидев меня с врагами! И, несмотря на это, я была поражена до глубины души. Понимая, что подруга прошедших дней не встретит меня с распростертыми объятиями, я все же была ошеломлена, раздавлена. И я ударила первой, вымещая в заклятии всю боль и бессильную злость. Бывшая подруга еле успела поставить защиту и выкрикнула ответное заклинание. Не знаю, пару минут или пару часов мы продолжали напряженно биться, но в какой-то момент Лютиэн начала наступать, и я постепенно сходила с моста, приближаясь к мрачным стенам Тол-ин-Гаурхота. Все решила моя глупость. Наши заклятия столкнулись и повисли в воздухе маленьким светящимся шаром. Мы обе замерли, не дыша глядя на него. До двери в крепость мне оставалось идти всего несколько шагов, и я рванулась к ней. - Стой на месте! – услышала я вопль Лютиэн, но было уже слишком поздно. Шар настиг меня, когда я уже открыла дверь, прошел через меня и испарился. Это было совсем не больно. Все прошло, и я осталась тяжело дышать, смотря на не менее пораженную Лютиэн. Крепость сдана, Гортхаур ранен, а меня заколдовала, признаю, одна из лучших волшебниц в Средиземье! Я не знала, что могло получиться из моего оглушающего заклятия и магии Лютиэн, которая мне была незнакома. Было от чего прийти в ужас! Кроме того, Мелькор будет в ярости, и это будет по-настоящему страшно. - Убирайся! - сказала Лютиэн. – Я даю тебе уйти. Даю тебе шанс. Мне не до того, чтобы брать тебя в плен. - Балрог с Береном, забирай! – крикнула я, как будто еще что-то здесь решала, и побежала в конюшню. Она была пустой. Воины, отступая, забрали с собой всех лошадей, даже наших с Гортхауром. И я побежала по недавно отстроенной дороге в Ангбанд, высоко задирая юбки и тяжело дыша. Как ни страшно будет предстать перед Мелькором, только он может знать, что со мной и вылечить это. Если он станет это делать. Что с Гортхауром, где он? Его рана на шее была ужасна, и я сильно тревожилась. Вдруг он погиб? Эта мысль причинила мне почти физическую боль, и я побежала быстрее, но скоро, очень скоро, усталость дала о себе знать, и мне пришлось остановиться. Не сумев удержаться на странно ослабевших ногах, я скатилась с обочины прямо в груду давно опавших влажных листьев. Смеркалось, и на земле лежать было холодно. С трудом поднявшись, я вылезла обратно на тракт, пачкаясь в жидкой грязи, и села на обочину. Я еле могла поднять ноги, и жуткая усталость навалилась на меня. Неужели это и есть последствие заклинаний? И неужели я умираю? Интересно, мелькнула непрошенная мысль, чей гнев страшнее – Мелькора за глупое поражение или Мандоса за неправедную жизнь? Вдали раздался волчий вой, и я занервничала. Не следовало забывать, что оборотни скитались не только по своему острову, который я уже покинула. Немного отдохнув, я медленно побрела по дороге, понимая, что вряд ли дойду до Ангбанда. Заклятие, голодный оборотень, отряд людей и эльфов, стремящихся к покинутому Тол-ин-Гаурхоту, ночной холод или обычные жажда и голод сведут меня в могилу. И все же я не могла ничего с собой поделать – неестественная усталость брала верх. Я уселась на обочину, плотно закутавшись в плащ и низко надвинув капюшон. Наверное, издали я смотрелась как нищенка. До меня донесся тихий скулеж, и волк положил мне голову на колени, заглядывая в глаза. Я осторожно дотронулась до его шеи. Шерсть на ней свалялась из-за запекшейся крови, но, кажется, сама рана уже немного зажила не без вмешательства магии. - Гортхаур! – прошептала я, улыбнувшись, и зарылась пальцами в густую черную шерсть на затылке. Волк жалобно завыл. Я попыталась подняться, но ноги дрожали и подгибались, и я рухнула, едва не задавив Гортхаура, у которого силы тоже были на исходе. Волк лег рядом, и я, поняв, чего он хочет, с трудом залезла на него. Снова начинался дождь. Темный Майа в волчьем обличье поднялся и, неся меня на спине, медленно побрел по дороге.1.26. Дайте мне шанс
11 июля 2013 г. в 01:55
Ходить к пленникам каждый день было бы подозрительно, и я снова пришла в темницу, когда их осталось всего семеро. В этот раз я взяла с собой еды, и оголодавшие эльфы и человек с радостью на нее набросились.
От Финрода я узнала некоторые новости о своей семье, о которых не слышала от шпионов Гортхаура. У Галадриэль и Келеборна родилась прекрасная золотоволосая дочь Келебриан. Какое восхитительное имя! У Куруфина были жена и сын Келебримбор, с которыми они жили в Нарготронде. С ними жил и Келегорм.
- Какой сюрприз! – воскликнула я. – Странно, что Келегорм не завоевал какое-нибудь королевство для себя!
- Келегорм очень влиятелен в Нарготронде, как был бы влиятелен и любой член нашего знатного рода, - ответил Финрод несколько сухо.
Разумеется, подумала я. Кажется ли мне, или брат несколько обижен на этого члена знатного рода?
- Он сейчас правит городом?
- Нам лучше не говорить об этом.
- Я согласна, прости. Любопытство прорывается наружу, - и сдерживать его становится все труднее.
Значит да, правит. Готовься к новым порядкам, прекрасный Нарготронде! И я очень удивлюсь, если все останется таким же мирным и тихим, как при Финроде. Но пора было закидывать новый пробный камень.
- Финрод, ты столько работал над этим городом, обустраивал его и украшал. Келегорм бывает беспечен, он не очень хороший руководитель и не будет трястись над Нарготрондом, как Моргот над Сильмариллами, - с улыбкой сказала я.
- А он сильно трясется? – несколько напуганно спросил один из самых молодых эльфов.
- Еще бы! - фыркнула я. – Он ради этих камешков любому шею свернет! Их трогать нельзя никому, даже Гортхауру. Моргот может целыми днями только на них и смотреть, - я вспомнила слухи, ходящие в Хитлуме в незапамятные времена. – Сильмариллы причиняют Морготу дикую боль, даже в короне. Когда он ее надевает, чтобы напугать пленников, она оставляет ожоги на его лбу, и Черный Враг звереет еще больше! Все, что говорили раньше в Хитлуме, правда – и про дикий рев Моргота в ночи от боли, и про его неестественную страсть к Сильмариллам, и про то, что он надевает их, чтобы пугать эльфов. Он помешан на камнях! - красочно расписывала я.
Семеро пленников уставились на меня с ужасом. Я же в душе смеялась, зная, что корона не доставляет Мелькору никаких неудобств, а дикий рев в ночи принадлежит балрогам, а иногда драконам или другим темным созданиям.
- В Ангбанде страшно, - добавила я. – Никому не пожелаю туда попасть.
- Мы туда и не собирались, - сказал Берен. – Надеюсь, нас туда не потащат?
- Не думаю, - ответила я. – Скорее всего, Гортхаур убьет всех вас здесь.
- Утешила, - усмехнулся человек.
- Я ничего не могу сделать! Брат, ты сам знаешь, что из этих темниц не выбраться, это же твоя бывшая крепость! Я на всякий случай смотрела чертежи в библиотеке, но ничего не нашла!
- Какая горькая ирония – гнить в темнице, которую сам же и построил, благодаря тому, кого хотел бы в нее посадить, - горько сказал Финрод.
- Я буду искать дальше. У нас должен быть шанс, - ответила я, сжав его руку.
Вскоре я пошла наверх. Пленники не показались заинтересованными именно в Сильмариллах. Наверное, я снова ошиблась. Ведь не Маэдроса или еще кого-то связанного клятвой Гортхаур держал в темнице.