Все любят Лину Инверс

      Она пытается почувствовать пульс, прислушивается к каждому шороху, старается выловить, заметить малейшее движение, но всё напрасно. Госпожа Лина не дышит.       Сильфиль чувствует, как её охватывает отчаяние всё сильнее и сильнее. Она и сама вдыхает воздух рывками, словно задыхаясь, словно вот-вот расплачется. Сильфиль смогла закрыть рану Лины при помощи магии, но, видимо, юная волшебница потеряла слишком много крови и теперь… Что теперь? Неужели она… умрёт? От одной этой мысли Сильфиль стало совсем дурно. Лина готова была поставить на карту весь мир, чтобы спасти себя и своих друзей, а сейчас она лежит на куске ветоши в древних руинах. Лежит неподвижно, на лице ни намёка на румянец. От неё словно веет холодом. Мертвенным холодом. И чья это вина?       Сильфиль пробила дрожь. Её вина, что госпожа Лина в таком состоянии, ей за это и нести ответственность.       Массаж сердца, искусственное дыхание, лечебная магия. Во рту теперь привкус крови — вкус отчаяния и страха. Страха, что ничего не получится, магия не поможет и госпожа Лина умрёт.       «Станет ли дорогой Гаури свободен, если она умрёт?» — мимолётно думала Сильфиль, давя ладонями на грудь Лины. В глазах у священницы потемнело и в ушах застучала кровь. Как смеет она думать о личной выгоде, когда в её руках жизнь человека! Даже если этот человек стоит на пути её счастья, она не имеет права… не может позволить госпоже Лине умереть.       «Ну почему же дорогой Гаури так к ней привязан? Что в ней есть такого, чего нет во мне?»       Снова проверяет пульс — никакого результата. От этого Сильфиль становится ещё хуже: её сердце уже готово выскочить из груди, руки мелко дрожат, а в глазах — слёзы.       — Ну же, госпожа Лина, очнитесь! Очнитесь!       Сильфиль снова использует все доступные ей средства, хотя глубоко внутри она не уверена, что это поможет. Всё потеряно.       В момент, когда Сильфиль уже готова согласиться с мыслью о том, что Лина мертва, сердце волшебницы сотрясается ударом, затем вторым. Ещё немного, и пульс начинает выравниваться, в тело возвращаются жизненные силы.       Обессиленная и ошеломлённая, Сильфиль смотрит на Лину. Даже будучи на грани смерти, она наверняка не потеряла своего духа, продолжала бороться. Она не хотела умирать и, как и Сильфиль, прилагала все силы, чтобы не покинуть этот мир и своих друзей в столь тяжёлый час. Ведь она ещё не покарала всех бандитов, не забрала их богатств, не попробовала всех блюд на свете. Лина жаждет жить, и ничто не сможет её остановить.       Сквозь текущие по лицу слёзы Сильфиль улыбается. Неутолимая тяга к жизни — вот что в госпоже Лине особенное, вот что привлекает людей, почему они следуют за ней, почему её любят.       Опускаясь на старую ткань рядом с Линой, Сильфиль закрывает глаза. Ей хочется думать, что теперь она знает, почему Гаури любит Лину. Более того, она понимает, что и сама начинает любить неугомонную рыжую волшебницу.