Я вспомнил.

Боль от давно канувших в бездну дней пронизывала каждую клеточку его тела. Ещё пару дней назад он видел в девушке с янтарным цветом волос лишь врага, не более, но программа, когда-то заложенная в его мозг русскими, начала давать сбой. Вступать в бой с этой особой было невыносимо. Воспоминания возвращались с каждым разом всё стремительнее и стремительнее, заставляя сердце разрываться на мелкие кусочки. Неожиданно, в голове всплыла картинка, такая яркая и красочная. Он бежит с букетом белых роз по улицам дождливого Нью-Йорка, поправляя слетевший с головы капюшон. Уже стучится в дверь небольшой квартирки на Манхэттене. Ему открывает невероятно красивая девушка с огненными волосами по плечи. Её улыбка освещает этот, казалось бы, самый пасмурный день в истории США. Кладёт свои маленькие пальчики на его щетинистую щеку и так нежно целует в носик, обвивая руками шею Джеймса. — Ты прекрасна, — шепчет он одними губами, закрывая за собой деревянную дверь и протягивая букет возлюбленной. — Мои любимые, спасибо — ответила девушка, положив букет белых роз на столик, что стоял в коридоре, заливаясь румянцем. — Нат, я умру без твоего поцелуя, — посмеялся он, сняв дождевик и кинув его куда-то в угол. Барнс всегда нравилось наблюдать за своей любимой. Не даром говорят, что русские девушки самые красивые. Её изгибы создавали очертания, пожалуй, самой изящной фигуры во всем мире. А яркие зеленые глаза в сочетании с рыжими волосами подчеркивали сей яростный и нежный образ. Наташа же, не теряя ни секунды, прыгает на возлюбленного, накрывая своими губами его. Он прижимает её к себе, придерживая за бёдра… Это воспоминание острым кинжалом вонзилось в грудь, заставив Баки вскочить со стула, на котором он всё это время сидел, и ударить бионической рукой в бетонную стену, оставляя в ней такую же дыру, что и у себя в сердце. Было страшно вспоминать прошлое. От безысходности он прислонился лбом к своей бионической руке, которая опёрлась о стену. — Это больно, правда? — раздался голос из тёмного угла, заставляющий Барнса в ужасе распахнуть глаза. Агент Романофф делает пару осторожных шагов в попытке приблизиться к Зимнему Солдату. В её кобуре нет пистолета, она пришла с миром, в надежде просто поговорить с человеком, который когда-то ей было ближе всех. — Не понимаю, о чём ты, — соврал он человеку, с которым дрался на мосту минут пятнадцать назад. — Я знаю, что глубинные воспоминания вызывают самую дикую боль, которая ещё долго будет о себе напоминать где-то под коркой, — с дрожью в голосе говорит девушка, положив руку на плечо самому опасному преступнику. Тепло её ладони, словно током ударило, — я хочу помочь… Видя, что Солдат не готов с ней разговаривать, Наташа разворачивается и делает несколько шагов в сторону двери. — Скажите, агент Романофф, — она развернулась, — вы по прежнему предпочитаете белые розы? — с легкой улыбкой спросил он, наблюдая, как слезятся эти самые красивые зеленые глаза. Потеряв все остатки самообладания, которые Романова собирала по крупицам, да и наплевав, возможно, на свою работу, она дала волю чувствам и прыгнула на своего солдата как тогда, в 1954. А он так же прижал её к себе за бёдра, принимая горячие поцелуи, сквозь которые ему удалось прошептать одними губами: — Я вспомнил, что люблю тебя.