Соджу

Оглушающие звуки. Ослепляющие огни. Пульсирующая боль в висках. Он больше не способен мыслить. Его разум заполонил пьяный туман. Очередной вечер, проведенный в сырой забегаловке, в которой разливаются лучи неяркого освещения, слышны негромкие голоса пьяных мужиков, сидящих за соседним столиком. Им явно весело, чем не мог похвастаться светловолосый парень, сидящей у запотевшего окна.       Юнги опустошал большие стеклянные бокалы с ледяным соджу. Один за другим. Он уже не думал о последствиях. Ему было абсолютно все равно на то, что скажут хёны, ему было все равно, что завтра последняя репетиция перед выступлением, ему было все равно на то, что завтра он вновь будет ужасно себя чувствовать. Но самое ужасное то, что ему было все равно, что подумает о нем Хосок. Туман рассеивается, пропуская в голову уже надоевшие, но все такие же острые, словно шипы, воспоминания. Какой смысл в этой чертовой жизни, в которой уже не осталось никакого смысла?       Мартовское солнце высоко светило на светлом голубом небе, по которому медленно плывут ватные облака. Щебет птиц лишь поднимает настроение. Что может пойти не так? Все будет прекрасно! Сегодняшний день все разрешит, пора прекратить скрываться, шифроваться, отводить взгляд, всеми силами пытаться не выдать себя. Надоело. Шуге явно не хватает украдкой изучать тело своего возлюбленного, ему не хватает просто дружеских отношений. Он жаждет большего. Юнги привык получать то, что хочет. Иначе и быть не может. Он не сомневается, что Хосок ответит ему взаимностью, ведь если бы тот не испытывал к нему чувств, то вряд ли стал бы так трепетно заботиться о нем. Переборов себя, Юнги протянул холодную подрагивающую руку, навстречу теплой руке Хосока. Тот вздернулся. Их взгляды встретились. Юнги застыл, на секунду ему стало страшно. Хосок вопросительно смотрел на него невинным взглядом, в котором Юнги тонул, словно в ледяном океане, такие теплые и веселые искорки в его глазах всегда захлестывали Юнги, как волны. Черт, Хосок, почему ты так смотришь на меня? Почему ты одернул руку?       Неужели Юнги думал, что его хён ничего не подозревает? Для того, чтобы не заметить, как Шуга буквально залипает на тебя нужно быть либо слепым, либо абсолютно тупым. Но как бы Хосок не хотел завести разговор об этом, он все равно не мог найти подходящих слов, не мог отважиться разрушить прекрасный мир надежд и мечтаний Шуги. Он прекрасно понимал, что остался последним лучиком света в темной жизни бедного парня, ведь Юнги так часто напивался до одури, а Хосок так часто забирал его с пьянок к себе в квартиру. Сколько ночей они провели вместе? Сколько ночей остались в памяти Хосока? Пьяный Юнги несомненно был другим человеком. Ранимым, слабым, беззащитным. Хосок всегда был терпелив к Юнги, но лишь из-за своей доброты, ни о какой любви и речи идти не может. Но это не может продолжаться вечно. Сейчас самое время покончить со всем этим.       Сглотнув горький ком в горле, тихим и дрожащим голосом, не веря, что он все же решается сказать Юнги все, что думает, Хосок, не отводя уже прожигающий, невероятно холодный взгляд, говорит:       -Прекрати это, Юнги, ты напрягаешь меня. Не пора бы уже снять розовые очки? Если бы ты не был мне безразличен, то сейчас все было бы по-другому. Он пытается продолжить, но не может, его останавливает уже чуть ли не обезумивший взгляд Юнги, у которого мир рушиться под ногами. Он абсолютно растерян. Хосок не может преодолеть барьер и высказать Юнги все, что накопилась за год, он лишь отворачивается к нему спиной и поспешными шагами решает как можно быстрее удалиться от этого ужаса.       Юнги только и остается, что застыть и смотреть вслед последней надежды на счастье, которая так быстро уходит. С его губ срывается тихое, дрожащее и хриплое «хен», больше похожее на шепот. Юнги очередной раз осознал, что значит надоевшее клишейное выражение: «его мир разрушился».       Что могло пойти не так? Солнце так ярко светит на голубом небе, рядом смеются дети, играя в свои глупые игры, люди неспешно прогуливаются по аллее, заполненной ароматом прекрасных цветов, посреди которой застыл парень, которого охватила крупная дрожь. Он всматривается в пустоту, яростно пытаясь отвергнуть то, что только что произошло. Прохожие то и дело задевают его, толкают, но он не может и пошевелиться. Хосок, что это было? Хосок, вернись и скажи, что это была лишь глупая шутка. Хосок, вернись и поцелуй меня.       Юнги привык к тому, что уже больше года они ведут себя, будто ничего не было. Они отдалились. Теперь Хосоку все равно, что будет с Юнги, ему все равно, дойдет ли он домой с очередной пьянки или будет скитаться где-то по темным переулкам и рыдать, надеясь на смерть. Хосок больше не пишет ему смс-ки, вроде «где ты?», «ты дома?». Хосок больше не затаскивает его на руках в свою квартиру и не успокаивает при очередной истерике, нежно обнимая навзрыд рыдающего и отчаявшегося Юнги.       Юнги так устал, что совершенно не замечает сегодня. Завтра они выступят, завтра они уедут, завтра он, может быть, поспит, завтра начнется через полчаса, а он так ничего и не успел. Завтра, завтра, завтра…       Прошло уже столько времени, сезоны меняются один за другим, а в жизни Юнги все по-старому. Тусклые ночные огни, изредка дорогие шлюхи, знакомая уютная забегаловка в тихом районе Сеула, в котором находится только пьянь, бокалы соджу и его голос в голове.