***
Он очнулся от того, что в палате стало невероятно холодно. Мерзкие стены, неумело выкрашенные в этот отвратительный голубой, побеленный на скорую руку потолок, который, к слову, уже давно не белый, и свисающая на оголённом проводе почти перегоревшая лампочка. Из вены торчала трубка от капельницы, а одеяло заменила тонкая белая пелёнка, что обычно используют стоматологи. Брюнет не мог даже оторвать голову от подушки, настолько сильно его избили. Синяки и царапины предательски ныли, ещё больше омрачая картину. Кроме него в палате никого не было, хотя мест в палате было шесть. Повезло — сейчас он просто не хотел никого видеть. В памяти никак не всплывало, каким образом Миша оказался в больнице. Помнит, как шёл через гаражи, того здоровяка с «розочкой» от пивной бутылки из зелёного стекла, помнит, как пытался прикрыть голову тонкими ручками, как отчаянно боролся за жизнь. Но как выжил — нет. В палату зашла медсестра. Для полной картины не хватало лишь её… женщина лет 40-а, довольно… кхм… с большими формами и маленьким пучком, наспех заколотым старым леопардовым крабиком. На лице красовался типичный макияж «барби» — ярко-голубые тени с перламутром, «тонкие и изящные» чёрные брови в одну линию и яркая светло-розовая помада. Дешёвая тушь склеила ресницы в три комка, от чего взгляд казался ещё более колким и неприятным. — Почему я здесь? — чуть слышно спросил Солодков. Ответа не последовало. — Почему я здесь? — более настойчиво повторил он. Женщина будто не замечала его. Покопавшись в соседней тумбочке, она взяла какой-то белый свёрток и удалилась из палаты. Миша нашёл в себе силы поднять голову. Выдернув катетер из вены, он приподнялся на локтях и огляделся. Первое, что он проверил — тумбочка. Ничего, кроме толстого слоя пыли и маленького паучка. Парень лёг обратно и прикрыл глаза. В голове постепенно прорисовывались последние события, произошедших в его жизни. Вот он ссорится с отцом, бьёт его, убегает из дома. Вот уже у брата… на улице… больно. За что с ним так? Чем заслужил маленький мальчик такого обращения? А что, если бы не он? Что, если бы тогда тот рыжий парень не нашёл его? Неужели сейчас уже остывший труп Миши валялся бы где-то под ржавой дверью гаража со стёртым белым номером «208»? Ответов он, по всей видимости, никогда не дождётся. Секунду. Неужели Солодков вспомнил его? Рыжие волосы, веснушки на лице. Ну, точно! Чуть сморщив лицо, будто желая чихнуть, брюнет хотел вспомнить всё. И кажется, у него это получалось. Это же директор местного клуба! Как-то раз, придя в клуб с другом, Миша заприметил его, валяющегося под барной стойкой. Неужто сам директор популярного заведения стал бы помогать такому, как Солодков?***
На глазах выступили слёзы. Все чувства смешались в один огромный ком, не давая понять, что именно он сейчас чувствует. Дверь в комнату оказалась чуть приоткрытой. Миша поднялся с кровати и на цыпочках прошёл к соседней комнате, где спал Кашин. Дёрнув ручку двери, парень услышал громкий щёлк. «Чёрт…» — вырвалось у него. Делать было нечего. Солодков приоткрыл дверь и вошёл в комнату. Даня уже не спал. — Ты чего? — сонно спросил он. — Мне холодно. Можно я у тебя побуду? — застенчиво ответил он, заведя руки за спину. — Угу. Словно маленький ребёнок, брюнет подошёл к кровати и забрался под огромное мягкое одеяло. — Почему ты забрал меня оттуда? — он больше не мог держать вопрос в себе. — А что мне было делать? Оставить тебя подыхать возле моего гаража? Так себе перспектива. — Даня пытался скрыть чувства в голосе, но, честно признаться, удалось это с трудом. — Мог бы и оставить… — Что-то случилось? — Обеспокоенно спросил Данил, повернувшись к парню. — Да нет, всё нормально. — Буркнул Миша и зарылся в одеяло. — Да ты чего? — Кашин накрыл его ладонь своей. — Может, всё-таки расскажешь? — Может, позже. Как ты узнал, что меня выписали, если у меня не было телефона? — Я оставил свой телефон главврачу и сказал, чтобы позвонили, когда Солодкова выпишут из больницы. — Я не Солодков… — чуть слышно ответил неСолодков и тут же пожалел об этом. — Что? — рыжий удивлённо вскинул бровь. — Солодков — фамилия отчима. Отец умер, когда мне было чуть больше года, и мать нашла себе нового мужика, взяла его фамилию, а заодно, с получением паспорта, и мою. — И какая же твоя настоящая фамилия? — Цыркунов. — Как ты оказался за гаражами? — Даня крепче сжал руку мальчика. — Брат вытащил меня на улицу и забрал ключи. Сказал, мол, «гуляй, я скоро вернусь». Ну я и пошёл, куда глаза глядели. Даня тяжело вздохнул и, уже наплевав на все предрассудки, крепко, словно по-отечески, обнял Цыркунова. Впервые в жизни Миша смог почувствовать любовь. Да, несомненно в семье его любили. Правда, скорее, как должное, следуя правилу «Члены одной семьи всегда должны любить друг друга». Но любовью не настоящей. А тут… Кашни и правда любил Мишу. Пусть они и знакомы чуть больше двух дней. Даня влюбился, как какой-то парень из средней школы, понимая, что без этого подростка просто не представляет свою жизнь. Он чувствовал, что должен защищать его. Такого хрупкого, который может от малейшего дуновения ветерка рассыпаться на тысячи мелких кусочков. — Как ты себя чувствуешь? — спустя несколько минут молчания спросил Данил. А в ответ лишь мирное сопение. Накрыв Цыркунова одеялом по самую макушку, рыжий закрыл глаза.***
Тем временем, в клубе веселье только начиналось. Громкая музыка, алкоголь и полуголые танцующие на барной стойке девушки. Эй, бармен, стойка-то не охраняется! А что, если какой-нибудь мачо решит накатить бутылочку «для храбрости»? Басы музыки, запущенной диджеем, разбудили Тушенцова. Звуки сообщал директору о том, что пора бы выходить на работу. — Юля, — Руслан потряс его за плечо, — тебе пора. — М-м-м-м-м… — протянул Онешко. — Зарплату снижу. — Мне похуй. — Сейчас с дивана скину. — Валяй. Предупреждение не сработало. Руслану ничего не оставалось, как просто пихнуть любимого, да так, чтобы он действительно свалился на пол. — А я ведь говорил… Юлик быстро оделся и обиженно вышел из кабинета. Предстояла долгая ночная смена с кучей людей, готовых отдать их деньги за стакан элитного алкоголя. Вот девушка в коротком платье просит «Мартини», вот какой-то отчаявшийся парнишка неловко просит виски. Все такие одинаковые — едва достигшие совершеннолетия и желающих выпить. Работу скрасил пришедший Тушенцов. Что ж, директору стало скучно, и он решил помочь по бару, тем более, Онешко один почти не справлялся. Один бокал, второй, третий, седьмой, пятнадцатый, тридцать девятый… — Как ты это терпишь? — спросил Руслан и кинул полотенце на стол. — Есть, ради кого. — ответил Онешко и улыбнулся. — Брось, не так всё плохо. Тем более, бесплатная алкашка красит мою работу. — Юля, я хочу домой. Сейчас Руслан и Юлик словно поменялись местами. Бармен стойко выносил каждую смену, раз за разом виртуозно жонглируя бутылками с сиропом. А вот не привыкший директор, кажется, сейчас проклянёт весь мир и просто уйдёт отсюда. Так и случилось. — Если что, я у себя. — кинул он и быстро испарился в толпе. К барной стойке подошла (читать: подвалилась, ломая каблуки) молодая девушка лет 19-и. Короткое обтягивающее платье, полностью обшитое блёстками, сильно сползло, да так, что любой желающий мог без труда лицезреть её грудь. Она заказала коктейль и игриво закусила губу. Во всяком случае, она думала так. А в действительности это выглядело, будто из трещины ручьём льётся кровь, и она просто вынуждена чем-то заткнуть «дыру». Безо всяких эмоций бармен смешал нужные напитки и, украсив бокал вишенкой, выставил его на стойку. — Скучаешь? — спросила она писклявым голоском. — Нет. — грубо бросил Онешко и отвернулся. — А мне скучно. Составишь компанию? — парень едва различал слова, произнесённые упитым в стельку голоском. — У меня парень есть. — ответил Юлик и еле-еле сдержал смех. — О-о-ой, как печально! А может, наплюёшь на него? — Если ты сию же секунду не смоешься, я вылью на тебя твой же коктейль! — он не выдержал. Недовольно фыркнув, девушка удалилась куда-то вглубь танцпола. А бармен всё также продолжал усердно выполнять свою работу, перекидывая бутылки с сиропом в руках. Спустя около получаса он вновь увидел ту же самую студентку в блестящем розовом платье. Волосы растрепались, а весь «модельный» макияж растёкся по лицу от пролитой на лицо бутылки коньяка в туалете. Поблёскивая дешёвым «золотым» поясом, она взобралась на стойку и начала танцевать, выставляя напоказ нижнюю часть своего тела, будучи… кхм… без нижнего белья. Бармена потянуло рвать. Он отвернулся к стеллажу с бутылками и, достав телефон, быстро набрал СМС. Через пару минут её «горячего» танца веселье прервал пришедший на помощь Юлику Руслан. В отличие от Онешко, он особо не парился. Стянув студентку со стойки, он передал её охраннику, который и вышвырнул «танцовщицу» на улицу. — Спасибо. — крикнул Юлик Руслану на ухо, пытаясь заглушить музыку. — Обращайся. — Ответил он и, оставив нежный поцелуй на его щеке, вновь удалился в кабинет. Тем временем, стрелки часов медленно подбегали к пяти часам утра.