Игра во взаимошантаж

Ханзо уже и не помнил, как под утро они перебрались с крыши на кровать наследника. Парни поспали всего пару часов перед тем как Маккри растормошил японца, крепко вцепившегося в его руку. Джесси виновато опустил голову и сказал, что ему пора уходить. Он пообещал снова прийти вечером, как делал это на протяжении всего того времени, пока они были знакомы. Прийти последний раз. Растерянный и уставший Ханзо немного поколебался перед тем, как расцепить пальцы, но, когда американец уже перекидывал ноги через оконную раму, Ханзо отчаянно вскочил с матраса и горячо поцеловал своего парня в губы на прощание, давая понять, что будет ждать его. Когда ковбойская шляпа скрылась за подоконником, Шимада обессиленно упал на перину, засыпая ещё на пару часов. Он хотел бы проспать весь день, проспал бы до вечера, до прихода Маккри, но наследник из последних сил пытался не упасть в эту бездну «Я хочу», всё ещё барахтался на краю «Так надо». Безрезультатно пытался. Глупо-глупо-глупо. Наследник даже не понял, как прошёл этот день. Действия выполнялись будто бы на автомате: еда, тренировка, еда, перерыв, учеба, еда, и вот он снова в своей комнате. Ожидание будто удлинило сутки, поэтому Ханзо изо всех сил старался не ждать, переведя все свое тело и разум в автономный режим. — Ханзо! Ханзо, это я, — послышалось с той стороны окна. Этот голос будто бы нажал на переключатель в голове наследника, который контролировал все чувства и эмоции. Время возобновило свой ход. Воздух наполнился звуками и запахами. — Привет, — как-то рассеяно пролепетал Ханзо, поднимаясь с кровати в сидячее положение. Маккри сел рядом. Было заметно невооруженным взглядом, что он тоже чувствовал напряжение и лёгкую грусть. Вот, вроде бы они и встретились. Как обычно. И сидят тут. Как обычно. Но от осознания того, что это последний такой день, становилось так тоскливо, что хоть на потолок лезь. — Чем займёмся? — с теми же грустными нотками в голосе спросил американец, не поворачивая голову. — Не знаю, — на выдохе ответил Ханзо. И правда, чем? Уж точно не просмотром фильмов или видеоиграми. С улицы снова начали доносится приглушенные звуки барабанов, врываясь в тишину комнаты. Раздражало. — Может, закроем окно? — предложил Джесси, наконец-то поворачиваясь к парню. — Ну, можно, — пожал плечами Ханзо и встал с матраса, подошел к окну. Вдали поблескивали желтые и красные огни. Вечерняя прохлада приятно обволакивала тело. Наследник застыл у рамы, задумчиво вглядываясь вдаль. — Ты чего? — Маккри встал рядом с японцем и тоже заглянул в окно. — Пойдем на фестиваль. — Что? — Я говорю, пойдем на Обон. — Ты хочешь выйти из дома? То есть, я имел в виду… В любой другой ситуации Ханзо бы огрызнулся на эту фразу, но не сейчас. Наследник метнулся от окна к шкафу и начал рыться в вещах. — Да, Джесси. Я хочу уйти из дома на фестиваль с тобой прямо сейчас. Маккри не знал, как на это реагировать. То ли радоваться, что Шимада наконец-то согласился снова «выйти в свет», то ли пугаться такой резкой перемены мнения относительно прогулок с ним. Хотя, конечно, лучше было бы радоваться. — Ты наденешь кимоно? — Нет. И не кимоно, а юкату, — поправил его Ханзо и достал из шкафа кроссовки. — Почему? — удивился американец, — там все в кимоно ходят же. — В юкатах! — снова поправил его наследник, — Потому что в ней неудобно по крышам лазить. И да, не все там в них ходят, не выдумывай. — Ну как же так... — разочарованно протянул Джесси, перебирая костюмы не вешалках в шкафу, — я хочу посмотреть на тебя в ки… юкате. Ханзо немного задумался, а потом достал какую-то длинную красную ткань. — Тогда ты тоже наденешь. Спустя минут двадцать оба были готовы. Джесси был выше и худее Ханзо, но юката наследника всё равно была ему в пору. Обычный и ничем не примечательный красных хлопок. У Ханзо же была синяя ткань с золотистыми драконами. Он даже надел гёта, правда, носков для них почему-то не нашлось. Наверное, Гензи утащил, потому что в идеальном порядке Ханзо было невозможно что-то потерять. Маккри, юкату хоть и надел, но предпочёл остаться в своих ботинках. Так же он отказался снимать свою любимую шляпу. Выбраться из окна в таких нарядах было действительно непросто и, хвала небесам, охраны во дворце сейчас было в разы меньше, чем обычно, иначе так просто им было бы отсюда не выбраться. Внезапный энтузиазм не пропал, когда парни оказались за воротами замка. Ханзо поправил одежду, бросил взгляд на Маккри и, крепко взяв того за руку, направился по известному всем жителям Ханамуры пути к центральной площади. — Чёрт, я так взволнован, — неловко улыбнулся Маккри, — ты не боишься нарваться на какого-нибудь знакомого? — Нет, — без тени сомнения ответил тот. Было бы честнее сказать, что знакомых, которые могли бы тут оказаться, просто не существует, ведь все друзья семьи Ханзо — богачи, которые либо просто не живут в маленькой провинциальной Ханамуре, либо уезжают, как и клан Шимада, в личные поместья на этот праздник. Японец остановился и повернулся к Маккри, который шел чуть позади и взволнованно оглядывался. — Почему мы остановились? — Даже если бы сейчас где-нибудь здесь гулял сам Содзиро Шимада, мне было бы плевать. — Смелое высказывание, дорогуша, — Джесси растянулся в улыбке, приблизившись, — предвкушаю самый лучший вечер в моей жизни. Когда толпа японцев в юкатах начала увеличиваться, а звуки барабанов зазвучали громче, стало понятно, что они достигли летнего фестиваля. — Чем займемся? — спросил американец. — Если честно, — Шимада заставил себя оторвать взгляд от ярких палаток, — я сам был тут последний раз лет восемь назад. — И чем ты тут занимался лет восемь назад? — Ел яблоки в карамели и танцевал Бон Одори, — усмехнулся наследник, вспоминая десятилетнего себя, такого беззаботного и счастливого. — Вот и пойдем есть яблоки в карамели и танцевать! — Маккри потащил наследника к палаткам с едой. Все было, как в детстве. Толпы счастливых людей, большая очередь к палатке, дети с выигранными только что золотыми рыбками в прозрачных пакетах. Сладкая липкая карамель, которая пачкала руки. И смех. Ханзо смотрел в теплые блики от тысячи фонарей в глазах Маккри, на его губы в сиропе, на его, торчащие из-под глупой шляпы, густые волосы, и пытался запомнить каждую деталь. Не стоило думать о том, что будет потом. Главное — что есть сейчас. Хотелось навсегда остановить время, стоять чуть поодаль от палатки, держаться за руки, смотреть на суетившихся людей вокруг и есть яблоки. — Съесть яблоко в карамели, — Маккри ловко закинул липкую палочку в урну, — сделано. Пошли танцевать! — Ты это серьезно? — усмехнулся Ханзо и, доев фрукт, тоже выкинул палочку в ведро. — Ну да, а что такое? — как-то обиженно произнес парень, поглядывая на забавно кружащих вокруг квадратной сцены японцев. — Этот танец — символ почтения усопших душ. Маккри задержал взгляд на забавно переступающих с ноги на ногу японцах, которые выкрикивали какие-то непонятные слова. — А почему тогда танец выглядит… — от повернулся к Ханзо и надул щёки от смеха. — Давай, скажи это. — Таким тупым? — всё-таки рассмеялся тот и уверенно вошел в толпу кружащих. — Потому что так веселее, — лишь улыбнулся тот и присоединился к Джесси. Они принялись махать руками и прыгать на одной ноге, повторять за толпой слова песни. Ханзо то и дело говорил Маккри, что он все делает неправильно, на что тот дул губы и тыкал пальцем в первого попавшегося ребёнка и говорил, что видел, как точно так же танцевал он. — Раз ты такой эксперт по танцам, то взял бы и научил! — Да чего тут учить, — Ханзо махнул руками вправо, — все же легко, это просто ты тугодум. — Ну всё, я обиделся, — в шутку рассмеялся Маккри, — я заставлю тебя танцевать кантри. — Ладно, я устал, — Ханзо вышел из танцующего круга, игнорируя «угрозу» — пойдем, прогуляемся. Парни свернули с центральной улицы на узкую тропинку. Минуты через три они вышли к многолюдной набережной, освещенной такими же круглыми яркими фонариками, как и центральная площадь. По правую сторону была длинная аллея с палатками, где продавались еда и сувениры, а по левую — океан. — Вау, а что они делают? — внимание Маккри привлекла группа людей на пляже, которые возились с чем-то светящимся. С чем именно, было не разобрать. — Эти люди пускают фонарики по воде. Души умерших находят дорогу домой, ориентируясь на них. Пара остановилась у высокого спуска к пляжу. Маккри внимательно изучал то, чем занимаются люди, а Ханзо внимательно изучал Маккри. Такая заинтересованность и молчаливость были ему несвойственны. Казалось, что сейчас перед ним не тот неотёсанный бандит Джесси Маккри, с которым он был знаком всё это время. Это был, казалось, более чуткий, тихий, задумчивый некто. — Хочешь тоже запустить? — не отрывая взгляд от фонарей на воде предложил Маккри. — А... Ну, можно. — удивился наследник. — Подожди тут, я схожу и куплю фонари, палатка с ними недалеко. Тот лишь кивнул. Когда Ханзо вернулся с двумя дешевыми бумажными фонариками, Джесси всё еще стоял у спуска на том же месте. Казалось, он и не шелохнулся с того момента, как его парень ушел. — Джесси, пойдем? — А... Да, — очухался тот и поспешил к лестнице. На берегу Маккри достал свою зажигалку, их фонари засветились. Они сняли обувь и, задрав подолы юкат, вошли в воду до того уровня, где небольшие волны не прибили бы маяки для душ обратно к берегу. Когда желтые шары с трепыхающимся огоньком внутри отплыли к своим собратьям, Джесси и Ханзо еще немного постояли в прохладной воде, любуясь зрелищем. Десяток огней пускали длинные блики на волны, все удаляясь и удаляясь во владения морей. — Могу я поинтересоваться, о чем ты так задумался? — спросил Ханзо так, чтобы кроме Маккри его никто не услышал. Американец отвел взгляд и, нежно взяв парня за руку, повел его на берег. — Раз уж сегодня наш посл… — издалека начал американец, натягивая на мокрые ноги кроссовки. — Не говори этого, я понял, — сдавленно ответил Шимада. — Да, извини… В общем, думаю, что должен рассказать тебе о своей семье. Ханзо удивленно поднял голову, его глаза блеснули. Джесси действительно хочет рассказать ему что-то настолько личное и сокровенное? — Да, конечно, я тебя слушаю. Они неспешно двинулись к лестнице наверх. — Знаешь, я много думал над своим поведением. Я сделал много плохого в своей жизни. И… началось все с того, что я сбежал из дома, когда мне было пятнадцать лет, — Маккри повернулся проверить реакцию японца, но тот выглядел абсолютно спокойным. Ханзо серьезно кивнул и американец продолжил, — Я родился и вырос на ферме на юго-западе США. Мой отец много пил, употреблял и бил нас с мамой. Ну, знаешь, типичные такие проблемы белых бедняков. Потом отец умер, мы с мамой остались одни. Когда старик был жив, он, хоть и был уродом и алкашом, кормил нас и деньги домой приносил. Но вот он склеил ласты, и выручки с фермы стало не хватать. Я сбегал из дома, воровал еду, спал с собаками, постоянно дрался, играл в карты, начал курить. На те немногие деньги, что у нас были, я купил свой первый пистолет, оставив мать без еды почти на месяц. Как-то раз нарвался на одну девушку из «Dead Lock» в баре. Не помню точно, что там у нас произошло, но в конце концов мы с ней подрались. Я, помнится, чуть не застрелил её прямо на барной стойке. Перестрелял там все бутылки, кому-то даже, по-моему, в ногу попал. Никто не умер, конечно, но все тогда знатно перепугались, да и я сам кирпичей наложил… Пока Маккри рассказывал свою историю, парни уже поднялись по лестнице на набережную и двигались в противоположную от фестиваля сторону. Ханзо внимательно слушал каждое слово, что произносил Джесси, и лишь однажды перебил его, чтобы сообщить, что скоро начнется салют, поэтому им стоит поспешить в одно идеальное местечко. Было заметно, что американцу тяжело произносить эти слова, поэтому он то и дело вставлял какие-то шуточки или неуместные словесные обороты. Наследник понимал это, но хотел, чтобы парень полностью открылся ему, поэтому всем своим видом говорил «Ты можешь рассказать мне это. Я пойму. Я поддержу. Доверься мне». — …В итоге она сказала, что у меня есть потенциал или что-то типа того. Сказала, что они отъезжают с бандой в пять утра с заброшенного склада на севере города. Мол, приходи, если хочешь. «Тебе здесь делать нечего, бродяга». Так я и вступил в «Dead Lock». Они научили меня стрелять. Говорили, что у меня талант и всё такое. Я часто выполнял всякую грязную работу поначалу. Но с ними мне всегда было в кайф. Кормят, дают работу, да и есть среди них крутые ребята. Вот… Вскоре парни дошли до малолюдной возвышенности, с которой были отлично видны и центральная площадь с квадратной сценой, и набережная с её дешевыми палатками, и даже кусок пляжа с малюсенькими людьми, запускающими яркие фонарики в океан. Пара села на траву. Джесси на несколько секунд замялся и посмотрел на полное звезд небо. — Полгода назад я узнал, что моя мать скончалась где-то в этих же числах того года. Заболела. Я… дерьмовый сын. Ханзо придвинулся ближе и заглянул в лицо парня. Его тяжелые глаза источали боль и отчаяние. — Поэтому ты был так обеспокоен танцами и фонариками? — наследник мягко обнял Маккри за плечи - ну, всеми этими околоритуальными штуками. — Да. Знаешь, это так стрёмно. Я сбежал, украл деньги. Торгую оружием, бухаю и веселюсь, а она… наверняка ненавидит меня, где бы она ни была… — Джесси крепко обнял Шимаду в ответ, укладывая свою голову ему на плечо. — Знаешь, моя мама тоже мертва. Она умерла, кода мне было десять. Помнишь, я говорил, что был здесь в последний раз лет восемь назад? Потом отец начал гонять нас с братом до седьмого пота каждый день. И знаешь, что сделал десятилетний я, когда она умерла? Я обиделся. Обиделся, что мама оставила нас одних с отцом. И плакал я тогда не оттого, что родная мать прощается с жизнью, а потому, что теперь я буду жить без неё. Ханзо отстранился, чтобы снова увидеть лицо собеседника. Маккри задумчиво сверлил взглядом его переносицу. — В каждом из нас есть что-то плохое и что-то хорошее. Стоит лишь стремиться улучшить себя, чтобы прожить эту жизнь достойно. Все в порядке. Однажды ты искупишь все свои грехи, а я буду рядом, чтобы помочь тебе. Внезапно прямо над их головами прогремел салют и разноцветные искры заполонили всё небо. Джесси улыбнулся и накрыл руку Ханзо своей. Ему хотелось спросить, как наследник может говорить такие вещи, если меньше, чем через двенадцать часов они, возможно, навсегда расстанутся. Но не стал. Лишь только лёг на траву, приглашая Ханзо сделать то же самое, и стал смотреть на огни в небе. Так они и лежали, молча обнявшись на траве под куполом звезд и фейерверков, содрогаясь от слишком громких хлопков и восторженных криков толпы. Когда последние выстрелы лишь эхом стали раздаваться вокруг, огненный дождь прекратился, а народ стал потихоньку расходиться, Джесси и Ханзо тоже решили спуститься с возвышения обратно в город. На неровной тропе Ханзо споткнулся о корягу и подвернул ногу. Джесси сначала посмеялся над «ловкостью ниндзя», а потом серьёзно обеспокоился здоровьем своего парня. — Идти сможешь? — помог встать ему Джесси. — Думаю, да, — поморщился тот и со следующим шагом чуть не повалился на землю вновь. — Так не пойдет, залезай, — Маккри перекинул руку Ханзо через свою спину. — Ты чего, я же тяжелый. — Я всё равно сделаю это. Наследник ещё немного поколебался, но всё-таки забрался на спину американца. Парни выбрали безлюдную обходную дорожку, чтобы на них не обращали внимание. От тела Ханзо, прижатого к спине Джесси, исходило приятное тепло. — А куда мы идем? — прошептал на ухо Шимада. — Ко мне в отель, я помогу с ногой, — пожал плечами Джесси и продолжил путь. Всю дорогу они не останавливались и ничего не говорили. Ханзо лишь изредка напоминал Маккри, как выйти к центральной площади, а оттуда он и сам знал дорогу. Вот на горизонте показалось знакомое здание с неоновой вывеской. На ресепшене на парней лишь вяло глянул старик, который сидел за невысокой стойкой регистрации, и продолжил читать свою газету. Других людей в холле не оказалось. Пара быстро дошла до нужного номера и закрылась изнутри. Джесси посадил Ханзо на мятную простынь, а сам пошел в ванную за холодной водой и аптечкой. Помощи потребовалось немного, но для обоих это было чем-то обязательным. Как предлог побыть подольше вместе. Возможно, в другой ситуации Ханзо самостоятельно доковылял бы до дома, а помощь Маккри закончилась бы на словах «Ну, ты там поосторожнее», но не сегодня. Сегодня все было по-другому. По-особенному. — Спасибо, — улыбнулся Ханзо и взглянул Джесси в лицо, как только тот закончил перевязывать лодыжку. — Пустяки. Всё-таки это я заставил тебя надеть эти штуки на ноги. — Спасибо не за ногу, — Ханзо потупился в пол. — А за что? — За лучший вечер в моей жизни. В комнате повисло молчание. Джесси приблизился к лицу Ханзо и нежно накрыл его щёки руками, убирая черную прядь волос за ухо. — И тебе спасибо, — горько произнес Маккри, понимая, что последний совместный вечер их жизни подошел к концу. В ответ, Ханзо резко притянул парня к себе, впиваясь в губы. Джесси забрался на кровать и сел японцу на бедра. Он горячо целовал его, попутно сбрасывая с себя рукава красного хлопка. Ханзо поднялся на локти, чтобы пройтись поцелуями по смуглой груди, Джесси же с силой опустил его корпус назад, облизывая и закусывая тонкую кожу на шее и ключицах. В ответ послышался сладостный стон. На пару секунд Маккри оторвался от желанного тела, чтобы развязать юкату наследника. На его бледную крепкую грудь тут же упал лунный свет. Ханзо перехватил ладонь Джесси, и, томно прикрыв глаза, облизал его указательный палец, которым тот секунду назад водил по мускулам наследника. — Ох, чёрт, — голос Джесси сорвался. Он жадно смотрел, как Ханзо с упоением водит языком по фалангам его пальца. Всё его тело разом вспыхнуло. — У тебя встал, — прошептал японец, не отрывая взгляда от красного лица Джесси. Наследник поерзал под парнем, задевая чувствительные места и заставляя того заскулить и согнуться, приблизившись к лицу Ханзо. Шимада наконец-то отпустил чужую руку и притянул голову Маккри к себе, снова и снова впиваясь тому в нижнюю губу, кусая и проводя языком по его зубам. Джесси резко наклонил весь корпус влево, и они поменялись местами. — Раз уж доминируешь, то будь сверху, — сладко улыбнулся тот и развязал пояс на теле японца, из последних сил державший рукава и полы юкаты вместе. Ханзо ухмыльнулся и царапнул по груди парня: — Я часто думал об этом. — О том, как завалишь меня? — сладко улыбнулся Джесси и накрыл щеку парня ладонью. — Нет, — Ханзо резко дернулся вправо, снова оказываясь под Маккри, — как ты завалишь меня. Все внутри Джесси горело огнем. По коже пробежались миллионы мурашек от хрипловатого шёпота Ханзо. Разум был полностью затуманен желанием и, будто бы сорвавшиеся с цепи псы, парни тотчас утонули в море взаимных ласк. Трогали там, где так давно желали, кусали до крови, лизали и дергали за волосы, царапали, кричали, стонали от боли и удовольствия. Ханзо выгибался всем телом от каждого толчка Джесси внутри, хватался за мятую простынь, а Маккри каждый раз переплетал их пальцы. Их руки и тела были потными и липкими, губы налиты кровью, а глаза - водой. Все было так отчаянно, в первый и последний раз. После нескольких финальных движений внутри парня Джесси кончил ему на живот, после чего и сам наследник излился американцу в руку. Истощённый Маккри упал на соседнюю подушку, тяжело дыша. Он повернулся к Ханзо. Его длинные волосы растрепались. На щеках был густой румянец, а губы и глаза были прикрыты. Его идеальная грудь умиротворённо вздымалась. Джесси провёл тыльной стороной руки по щеке парня и натянул на его плечо одеяло. Ханзо придвинулся ближе, уткнулся в плечо американца и сонно прошептал в ухо: — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Ханзо, — Джесси обнял японца и начал медленно погружаться в сон. Прошло минут десять, но Маккри все никак не мог уйти в царство Морфея. Разные назойливые мысли вертелись у него в голове. О Ханзо и об их отношениях, о своей банде и о его клане. О матери. Он выстраивал в голове систему с множеством решений, но каждая имела печальный исход. Японец уже давно мирно посапывал в тёплых объятьях, провожая последние часы вместе, а Джесси не мог. Или же… — Ханзо, — Маккри дёрнул спящего парня, от чего тот обеспокоенно вздрогнул, но открыть глаза не поспешил. — Ммм? — лишь промычал он, прижимаясь к торсу Джесси сильнее. — Давай сбежим. Сбежим вместе.