Ночь скрывает это

Слуга скользнул тенью перед дверью молодого хозяина, услышал его взволнованный голос, за которым последовали темные, тягучие как янтарный мед, слова странного гостя. Слуга удивился — и что за народ нынче ходит к хозяину? Невеста бросила, так он пустился во все тяжкие, а незнакомец-то наглец— в спальню напросился, прошмыгнул, что за скользкая, неприятная персона! Слуга скривил губы, и скорчил дурацкую рожу перед дверью. Хмыкнул, да и пошел дальше, а за стеной... -Ты такой молодой, – усмехнулся Дарксандр, — Я все же старше. И любил больше. — Но не так как я! Никто так не любил! Я готов был все положить к ее ногам, всю жизнь, даже душу продать! Вы не понимаете! – вскричал я. — Глупец, – лишь молвил тихо Дас. – Ты даже толком не занимался любовью, а говоришь о вечном чувстве... Я задохнулся от наглости этого неучтивца. — Вы ведете себя вразрез с приличиями. — Я хочу помочь, показать, что твои терзания не больней, когда любви вообще нет. Меня никто никогда не хотел. Нет, не в том смысле. Продажные женщины сыграют страсть и для демона, как ни иронично! Но по-настоящему, за все-все годы, никто во мне не нуждался, никто не говорил слов любви и нежности, не говорил, что я нужен, не просил... остаться... никогда.... Демон молчаливо уставился в угол комнаты, угрюмо сдвинув брови, вспоминал о ком-то, кто не принял нечеловека. Мне стало тоже грустно, но вспомнил я о Леноре. — Не говори, что чувствовать больно, потому, что никто не знает, что хуже – любить или не быть любимым... Я любим не был. Глаза демона были так глубоки, янтарные колодцы, в которых плескалась самая темная вода на свете. Дно их было неизмеримо. — Почему вы сказали... – я запнулся, покраснел, — Что я ничего не смыслю в... в... — В телесных усладах? – ответил демон, помогая.— Ты был с Ленорой? Хоть раз? — Нет. — А я был со всеми, с кем можно быть, потому что пытался найти счастье, и мне было не важно, кто им окажется, — невинная девушка, принцесса ли, княжна – деньги не важны, моя власть больше, как и желание! Не было важно, зрелая ли, хромая, лысая ли, я спал со всеми, но даже старуха не попросила остаться. — Со всеми? – отголоском вторил я. — Мне внешность не важна, как и возраст, пол. — Пол? – поперхнулся я. – Как так? Не мог же ты... О нет! Демон прищурился, усмехнулся. — Ну, видишь, я же говорил, ты неопытен. Для мужчины спать с мужчиной не так уж необычно. А какая мне была разница, я готов был соблазнить даже собаку! Я покраснел при взгляде Даса в мою сторону, что-то пробежало по моему телу, заколотилось в глотке, при мысли, что он мог бы переспать и со мной. Какой ужас! Надеюсь, эти взгляды, эти красивые глаза он приберег не для меня. Не за этим пришел в мою спальню! « Похоже, он догадывается, зачем я напросился к нему в спальню, но как иначе могу я помочь ему избавиться от тоски по этой девице? Эх, если бы ночь со мной и впрямь помогла ему влюбиться вновь, но... я могу рассчитывать лишь, что он забудется в плотских наслаждениях, а душа вылечится следом, но лекарем ее буду уже не я... Я спасти горазд лишь тело.» Я смотрел украдкой на задумчивого демона, понял, что он ведь и впрямь красив, почему никто не полюбил эти глубочайшие глаза, полные неги, грусти, смертельной усталости, но и могучей, титановской жизни одновременно? Эти руки, тонкие, изящные, но готовые скрутить любого в одно мгновение, эти длинные пальцы... Их хочется... целовать. Я очнулся от бреда, что завладел мной, и понял, о ком только что мечтал. Хорошо, Дас не заметил, как я тяжело дышу, как нервно поглядываю в его сторону, на его фигуру, тону в его глазах... Надо прекращать это! Он мужчина! Демон! Но он и вправду очень, очень красив, просто невероятен! Какой величавый, гордый, редкий. Черный, смолянистый, гибкий, высокий, большой. Он самый красивый из мужчин, порожденных на земле, ходивших по ней, и глядевших на меня. Будь я девушкой, мое сердце было бы продано ему навеки, от ревности я бы сошел с ума, а если бы эта красота позволила любить, я бы любил его все ночи напролет, пока в изнеможении не упал замертво, но и тогда бы любил, потому что невозможно не потерять голову от одного-единственного его взгляда тебе глаза в глаза. Невозможно не полюбить его всей душой, всецело отдаваться ему в страсти! Если ты девушка, конечно... « Почему он так разнервничался? – подумал демон, — Уж не хочет ли он, наконец, прогнать меня? После того, как я рассказал, что любил мужчин, как он. Но будь что будет, пусть ненавидит, но потом, на сегодня я – лекарь его тела. Он не победит меня в схватке, если она будет. Я овладею им. Я помогу ему забыться. А через много лет он вспомнит и простит. И может, поблагодарит меня про себя, с новой любимой...» Глаза столкнулись. Я вспыхнул. Не выдержал, встал. Надо выйти, выпить что-нибудь, срочно. «Так быстро? Он уже собрался позвать стражу...» – демон напрягся. Я не смею обидеть его, но уйти придется, я должен освежиться, должен унять мое тело, которое еле сдерживает свои порывы! — Куда это вы? – холодно спросил Дас. О нет! Он понял, расстроился, нужно как-то скрыть свои помыслы, что он подумает обо мне! Я подошел к камину, взял кочергу. Демон удивленно, нет, даже зло глянул на железку. — Что это вы делаете? — Хочу поворошить угли, что-то холодно. Демон глядел враждебно на меня, дрожащего, с зажатой нервно кочергой. — Положите. — Почему? — Я... — Что? — Я согрею вас! Я не заметил, когда это произошло. В одно мгновенье демон сгреб мое тонкое тело в охапку, запихал в кровать. Я инстинктивно дернулся, скатился. С рыком сзади накатило тело, огромное, но упругое, худое, как ствол молодого дуба и до боли сжало руками, как жестокой цепью. Я вскрикнул от неожиданности. Мы замерли, тяжело дыша. Вдруг я понял. Что он хотел, и от этого чуть не задохнулся вновь, но что-то радостное забилось там, ниже пояса, странно, но в сердце все содрогнулось гораздо сильней! От нахлынувшего теплого, вязкого чувства, называемого... — Любовь. – Прошептал на ухо его голос, бархат, вылетающий из легких, — Это не глупый обмен любезностями, не взгляды, не шепоток втайне от зрителей на соседних креслах театра. Вот что значит любовь... И он показал мне. Мы стояли тихо, недвижимо, когда Дас развернул мое тело, плавно, бережно, и внезапно взглянул прямо в глаза. Я покрылся мурашками от близкого его дыхания, аромата кожи, утонул мгновенно, потерял контроль. Все, хватит, я не железный! Плевать, что у него есть что-то между ног, плевать, что у него растет щетина по утрам на девственных щеках, плевать что он мужчина. Я все равно не любим женщиной. Жаль, что и им тоже... « Почему он так смотрит? Ладно, ласки страх переборют», — подумал Дарксандр. Я стоял ни живой, ни мертвый, но внутри извергался Кракатау, потопляя лавой всю жизнь, что была ранее, милую, добрую, с годами устоявшуюся жизнь. Все погибало, уничтожалось, прожигалось до живого, ничего не было после лавы, только... Он. Я стоял и, хотя не показывал, но ждал. Когда он соберется, когда приблизит губы ко мне. От этой картины я практически ликовал, но Дас не двигался. В тишине, полнейшей, ни один из нас не двигался. « Пора кончать. – решил демон. — Я соблазню его, как бы он ни сопротивлялся!» Сердце мое обрушилось как лавина, с высоты неба в низину, как оборвавшийся колокол, загудело от нахлынувшего греха. Он наконец коснулся меня губами, взял мой рот, стиснул так сладко и грешно, что захотелось плакать и хохотать сразу, захотелось орать и заниматься любовью до самой сильной боли в мире, когда я ощутил часть его в себе, горячую плоть, его язык робко изучал меня, но затем робость переросла в ласку, бережность, нежность. Да, именно, он целовал так трогательно, будто я в самом деле девушка. От легкости я опешил. Ждал грубых, собственнических движений от демона, но получил невесомый поцелуй. Дарксандр остолбенел, когда жертва, какой, несомненно, должен был ощущать себя хозяин дома, начала отвечать. Я потянулся к демону, который был гораздо выше меня, вцепился в его пиджак, ощущая шары мышц под тканью. Внезапно тело ударила волна, когда я только подумал, что бы сделал с этим телом, если бы оно, обнаженное, лежало у меня на руках, как бы заставил и его плоть содрогаться, стонать, умолять, извиваться, будто змею под моими пальцами, проникающими в пах, моим языком, касающимся его пылающей от яда кожи, языком, оставляющим влажные следы на его мужском орудии... Интересно, какое оно, я ощутил как моя рука тянется к бедрам Даса, как дрожат пальцы в предвкушении, как им не терпится сжать... Я вовремя спохватился. Мы уже не целовались, стояли, прижавшись. Его рука гладила мою спину. Сотрясаемую дрожью. — Прости... так надо... – только и расслышал я. В следующий момент моя голова закружилась, потому, что тело подхватили длинные руки и кинули на мягкую перину. Он начал раздевать меня. Как я хотел этого! Я уже начал поскуливать, всхлипнул, когда Дас стянул штаны и нечаянно задел мою плоть. От ярости захотелось наказать его, за то, что медлит, я едва не набросился и не затолкал в его рот себя, а когда понял, о чем думаю, едва не дал себе пощечину. Дас был нежен. Я не понимал, как может еще теплиться в нем столько любви, терпения, добра, когда на протяжении веков люди отвергали его? Когда никто не любил его! А он продолжал заботиться о человеческих созданиях, которые пинали его, избегали, как только получали помощь. А он продолжал и продолжал возиться с глупцами, как я... Не показывая свое превосходство, а, напротив, унижаясь. Переступая через себя, затем еще раз, еще и еще, пока не превращался в измученную, истоптанную, обессиленную куклу. Набирался сил и вновь шел по миру, даря любовь и ощущая следы кровавых пощечин от рук людских на лице. Мое сердце невольно дрогнуло, да, мне стало жаль его, за то, что и со мной он такой же, смиренный, я просто взял и обнял его. Зарыл нос в длинный хвост волос, пахнущих плохо отмытой кровью. Кто вновь посмел ударить его? Я не знал. Он не сказал ни слова, будто рана была от кухонного ножика, с которым он сам небрежно обращался при нарезке салата. Я упокоил руки на плечах, гладких, прекрасных, широких. Прижал лицо к впадине у шеи, где был самый нежный запах, закрыл глаза. — Не бойся,— сказал он мне. – Все хорошо, я не обижу тебя. Глупый демон! Я, это я боялся обидеть его... Он раздвинул мои бедра, я же впился от неожиданности в шею пальцами, думаю, довольно больно. — Не бойся. От его заботливого голоса комок встал в горле. Но в следующий момент я почувствовал себя выходящим из тела от другого. Демон наклонил голову и скрыл весь вид своими пышными волосами. Но в следующий момент я захлебнулся и начал задыхаться. Трепыхался, как рыба на песке. Выгнулся, как в предсмертной агонии. Моя мужская плоть такого никогда не чувствовала от мужчины, и это сводило с ума, именно то, что это был Дас, был демон, был настоящий мужчина. Демон водил пальцами вверх-вниз, целовал, обхватывал губами каждый миллиметр, поглощал меня и я терялся в нем, умирал от недостатка воздуха... — Чччч... то... ты делаешь... – я продышал в никуда, не надеясь быть услышанным, настолько слаб был мой выдох. — Прости, милый... Все, дальше я не слышал и себя. К извергавшемуся внутри Кракатау присоединились Этна и Везувий. Да, от прежнего тихого мирка осталась лишь обожженная равнина, на которой было останками обугленных моих внутренностей выложено: — Дассс... Это был мой голос. Но слышал я со стороны, все призывы, стоны, охи и ахи. — Ааааа. Вновь я. Да что ж он делает со мной?! Эй, куда он полез своими пальцами? — Нннет. — Да. — Нет. — Да, милый, прости. — АААААА! Вот это называется, наверное, пытки! На кол насаживать легче! Я вспомнил всех: и Небо, и матушку, и Ленору, и демонов Ада, вплоть до миссис Блэк, моей няньки! Кто-нибудь, прекратите это! Прекратите!!! — ДАС! Он молчал, но зачем говорить, если движения настолько красноречивы? Я никогда не занимался любовью с мужчиной, так что в каком-то смысле демону пришлось столкнуться с взрослым девственником. Что было дальше, я плохо помню — беспрестанно орал, так, что слуги по всему дому ужасались. Затем быстро охрип, и крики превратились в сдавленные стоны, следом в звуки невероятного наслаждения. О, демоны, Дес – великолепный мужчина, он подарил мне такую ночь, которой не забыть и по ту сторону жизни! Я умирал в его руках, но, — с криком счастья на устах. Он и впрямь демон, я убедился! Он вытянул душу через мои стоны, если бы он попросил, нет, только намекнул, нет, лишь слово сказал бы, в тот момент я бы продал ее, себя всего с потрохами на вечное владение Темноте за то, что он не остановится! Я лежал в стороне, потный, мокрый, и не верил, что это все было со мной. Что демон оттрахал меня так, что у меня все мозги вылетели! Где было мое чувство джентльмена? Я ругался грязно, как каторжник, нет, даже хуже. Ночь – и я сгорел заживо, погребенный вулканами, и воскрес, как феникс, только из пепла своего грехопадения! Воскрес иным! Сильным, счастливым! Какая Ленора? Смогла бы эта девочка сотворить со мной такое? Только он, только мужчина, только демон. Пока я лежал и думал о своем счастье, демон сидел на краю кровати, так далеко, что я не дотянулся бы вытянутой рукой. Молчал. Я вспомнил, что не один. Разлепил веки. Нашел глазами сгорбленную фигуру. Огромную, как ворон, сбежавший от алхимиков, которые превратили его в мутанта. Дарксандр сидел почти спиной ко мне, не дыша, смотрел в провал окна, обхватив судорожно торс руками, скрестил их на груди. Не заметил, что я очнулся. Я ощутил укол боли и раскаяния. У него был такой вид... Сосна на высокой горе не могла быть более одинокой, а слезы дождя – печальней. Дарксандр вновь был один. Пока я тлел как уголь после жаркого пламени, он мерз и смотрел безучастно в обледенелое окно, думая о веках, прожитых среди таких как я, таких, что забывали даже поблагодарить. — Почему ты печалишься? – Я подумал, после любовных утех, можно обращаться менее официально. Демон обернулся, удивленный, смущенный. — Я беспокоюсь, что на улице по-прежнему очень холодно, и я замерзну. — Так оставайся! – я откинул одеяло, юркнул под него, потому что от слов Даса сам почувствовал, каково это – в рань идти по морозу. — Конечно, останусь, милый мой хозяин, до утра я – ваш гость. Не беспокойся. Он лег рядом, и я, смущенно улыбаясь, попытался обнять его. Дас снисходительно улыбнулся, и в который раз у меня засосало под ложечкой от его темной красоты, изящества и мужественности. Я и сам был не слабак, и привлекателен, и молод, но рядом с Дарксандром терял весь гонор. Он был умопомрачителен, и я сходил с ума от гордости, что он мой. Сквозь сон я понял, что Дас будет всю ночь наблюдать за тем, как я сплю, поэтому сон объял меня под пристальным взглядом янтарных глаз. Время остановилось. Река его не текла, пока я спал, но вдруг интуиция заставила меня вынырнуть из сладких вод спокойствия, и если бы не она, я тогда на всю жизнь остался бы один. Что-то ускользало, я хватал, но руки не слушались. Еще во сне, прошептал: «Дас...» -Прощай. Сладкий поцелуй в губы, но так, что б не разбудить. — Д... Рывком поднял голову. За дверью исчезла пола черного пальто. Я, мгновенно перепугавшись, что она исчезнет, завопил: «Дас!!!» Не разбирая ног, путаясь в одеялах, падая, полетел к двери, распахнул, кинулся в коридор. Стройная, темная фигура застыла. Я замер. Протер глаза, думал, это моя фантазия. -Дас? Демон был встревожен, но стоял в отдалении. Я заметил, что он полностью одет, в отличие от меня. Но было плевать. — Почему в одежде? – спросил я хриплым от сна голосом. — Ты же знаешь. Мне пора, малыш, с рассветом я исчезну. — Ку— куда? – я едва не плакал. Кто его знает, какие еще у демонов причуды? Могут они в воздухе раствориться? — Я буду помнить тебя, не бойся. С тобой все будет хорошо. Ленору не вернуть, но есть ведь и другие. — Есть. – согласился сонно я. — Спокойной ночи, милый хозяин.– демон отвернулся. – Я буду скучать. И вдруг в разум мой ворвались его слова: «Никто не попросил...» И тогда я, почти падая на колени, произнес только одно слово. — Останься.