Воздушный поцелуй

Кесс открыла потемневший от времени холодильник. Внутри оставалась только пара банок, в которых на хранение был залит позавчерашний суп – редкая гадость. Но девушке нужен был только лед. Достав форму синего цвета, Кесс прижала средний палец к треснувшей льдинке и вытащила его наружу. Так она проделала ещё с пятью кубиками, отправляя их в большой стеклянный стакан со стершейся рекламной надписью какого-то пива. На улице уже стояла невыносимая жара, и это при том, что в городе больше не было машин, больше не работала система отопления… В городе даже людей уже не было. Не было так давно, что Кесс казалось – других людей никогда не существовало, и она единственная. Может быть, где-то тоже были люди. Но в её городе было пусто. И время в этой нескончаемой пустоте длилось вечно, замирало, не двигалось, не чувствовалось. Кесс жила в длинном одноэтажном строении, больше похожем на ангар или сарай. День за днем и год за годом она превращала свой дом в свою крепость. Солнце уже было высоко над головой, и от жара начинал плавится и рябить воздух. Кесс влила в себя холодный чай, покатала во рту лед и, раскусив великолепно холодные кубики, отправилась обратно в мастерскую. Вытащив из кармана потертого синего комбинезона пульт управления, она включила музыку. Звуки эхом пронеслись в пустом здании. Музыка – вот что было необходимо ей как воздух. Но кроме музыки было ещё кое-что. Он. Кесс включила операционные лампы, принесенные из городской клиники, и склонилась над механическим телом. Вооружившись тонким лазерным резаком, она села на высокий стул рядом с кушеткой и продолжила работу. Час за часом она соединяла провода, срезала лишние куски металла и ткани, приплавляла силиконовые накладки, соединяла пластиковые и металлические суставы. Кесс проводила за работой часы, не замечая их смены. Она сидела над механизмом до тех пор, пока не начинали отказывать пальцы, напряженно сжимающие инструменты, пока глаза не начинали болеть и видеть только туманные пятна. И тогда она уходила спать. Распуская давно отросшие, когда-то крашеные волосы, она переодевалась из запачканного рабочего комбинезона в любимую полосатую футболку с надписью какого-то лагеря, натягивала трикотажные шорты и зарывалась в горы подушек, принесенных из мебельных магазинов. После долгого дня работы сон длился ту же вечность. Но он никогда не приносил облегчение или отдых – каждую ночь Кесс отправлялась в снах куда-то очень далеко, что не успевала набраться сил для нового дня. Когда солнце поднималось высоко над горизонтом, она снова продолжала свою работу. Кесс давно и безуспешно пыталась создать Его. Оживить и любить так, как хотелось бы любить в прежней жизни, но не было возможности. И неважно было бы, машина это или человек… Потому что одиночество, о котором она когда-то давно мечтала, уже было невыносимо. Теперь он был готов. Наконец-то, Он был готов. Кесс вытерла руки от масла, отключила инструменты, откатила кресло. Он лежал на столе, манящий своей человечностью. Она кинула последний взгляд на механизм внутри корпуса и закрыла две створки, сошедшиеся тонкой еле заметной полоской на груди, которая вряд ли будет когда-нибудь дышать. Затем она подняла опрокинутую голову и закрыла створку, соединив лицо с металлическим черепом. Гладкая голова так не шла Его лицу, что Кесс скорее надела на него подстриженный парик. Теперь Он был человеком. Кесс проверила, не отошли ли провода, и подошла к компьютеру. Программа запустилась быстро, посылая импульсы в искусственное тело. Вот оно – осталось так немного! Энергия соскочила, провода треснули и вылетели из отверстий, оплавляясь на концах. На пол закапал силикон. Кесс замерла. Она смотрела на Него издалека, не желая приближаться к неудачной попытке. Очередной неудачной попытке. Она стояла час, другой, безучастно, почти не мигая, смотря на стол и недвижимое тело. А внутри – опять было пусто. Чертовски пусто, так же, как и в этом умершем городе. Наконец Кесс ожила и вышла наружу, под палящее августовское солнце. Слез не было, кажется, они затерялось где-то по дороге от прошлой жизни. Наблюдая за облаками, внимая тишине, она простояла снаружи до захода солнца. А потом… А потом она сломалась. Выкрикивая боль и отчаяние, которое не передавали слова, она кинулась на склад в недрах дома. Там было столько неудачных копий Его… С опаленными лицами, выгоревшими глазами, оплавленными спинами и руками. Кесс кричала в лицо каждой попадавшейся под руку машине, заливая изуродованный силикон слезами. Она разрывала мягкую обивку, вырывала конечности, за которыми наружу из корпуса вылетали механические внутренности. Затем, когда буря стихла, на смену ей пришла тупая злоба, заставившая Кесс разжечь костер перед ангаром. Заход за заходом она вытаскивала наружу куски механических тел, сваливала их в пламя. Пластик плавился, едко дымил и пах. Когда она водрузила в кучу последние обломки, Кесс осталась наблюдать, как вместе с силиконовыми лицами плавятся в чадящей пасти её мечты. Погасший костер впустил в мир Кесс очередную глубокую темную ночь. Она опустилась на пол у кровати, не затруднив себя переодеться или хотя бы забраться на постель. Сна не было. Была одна большая черная дыра, выгрызавшая мозг изнутри, привыкший к пестрой суете ночных видений, которые, казалось, приносили когда-то меньше усталости. Когда всё закончилось, Кесс меньше всего захотелось снова проснуться. Ноги замерзли и затекли, спина, пролежавшая долгое время на жестком полу, ныла. После долгих мучительных телодвижений, Кесс встала. В доме витал запах гари, потому что она не удосужилась даже закрыть двери – дым костра всю ночь чадил внутрь. Кесс прошла в мастерскую, дабы убедиться, всё ли она выкинула. Нет. Она забыла про Него. Он всё так же бездвижно лежал на столе. Новый, неиспорченный. Никогда не заработающий. Он остался единственным выжившим в буре. Кесс придвинула к себе стул и села в нескольких метрах от мертвого механического тела. Говорить с куклой – было самое глупое, что она только могла себе представить, она не давала себе опускаться до этого откровенного сумасшествия, но теперь ей хотелось заговорить с ним. - Знаешь, мне так больно… Лучшим ответом могла быть только тишина. Сквозь нерассеивающийся туман головы после черного сна, Кесс подошла к компьютеру. Она запустила систему и, дождавшись загрузки, открыла окно удаления проекта и соответствующей программы. Нет, она больше не будет пытаться. Командная строка замигала белым пунктиром на черном фоне. Кесс набрала короткий <<delete>> и нажала <<ввод>>. На уничтожение не надо много времени. Когда память компьютера была опустошена, она подошла к механическому телу и поцеловала Его в силиконовые холодные губы. Это был странный поцелуй… пахнущий краской, пластиком и гарью. Кесс наклонилась и подняла отлетевшие провода. Они были такими же холодными. Она нащупала в недрах комбинезона пульт, и в стенах снова зазвучала музыка. И строчка из песни заставила Кесс обернуться, жадно всматриваясь в лежащий на столе силуэт. «Мне хотелось бы, чтобы твои нежные губы всегда меня целовали, и даже когда меня больше не будет – шли мне воздушный поцелуй…»