Письмецо

Ты треплешь кудри яркие свои, А я вздыхаю тихо в стороне. Любуюсь незаметно я тобой, Ведь, боже мой, ты слишком мил…

— Эх, ерунда какая-то ванильная, — с некоторой досадой пробурчал я себе под нос, сидя на холодном полу продуваемой всеми ветрами комнаты ветхого дома. Покусываю колпачок и так потрепанной ручки, надетый на неё, и недовольно свожу брови. Еще миг, листок зашуршал в руке, которой его безжалостно смял и отбросил несчастный комок в сторону. Чёрт, всё не то. Как бы я не старался, ничего не могу написать, чтобы и самому понравилось и тому, кому это посвящено, тоже, когда получит. Если такое, конечно, возможно. Скомканный лист дополнил компанию десятка таких же комочков, на них сейчас недовольно кошусь, запустив руку в волосы на затылке, на коленях у меня лежит видавший виды блокнот. Издав тяжкий вздох, я положил ручку на пол перед собой и потер виски, раздраженно фыркнув. В сердце были такие чувства, такие ощущения… Но когда стараюсь передать их словами, перенести на бумагу, то выходит не так здорово и чувственно, как хотелось бы. А уж об разговорах вслух и говорить нечего. Заикаюсь и краснею рядом с тем, кому следовало бы знать о том, что к нему испытывают. Уже больше полугода, как я, бедняга в яркой парке, осознал то, насколько меня влечет к моему однокласснику — кудрявому еврею Кайлу. Все сны о нём, в конце каждого кошмара появляется он, разгоняет всех ужасных монстров, а затем дарит мне нежный сладкий поцелуй… О боже… Из-за этого наутро часто просыпаюсь с настолько горящими губами, будто меня на самом деле целовали. Но я уверен, что Брофловски не мог прийти ко мне ночью и сделать это наяву. А было бы очень здорово… — Братик, — сказали тихо, стоя за моей спиной. — Что такое, Карен? — вздрогнул я, повернувшись к ней и приветливо улыбнулся, но тут же поджал губы, испуганно вжав голову в плечи. — К тебе гость, — скромно произнесла Карен, хотя я уже и сам всё увидел, затем с некоторыми усилиями протолкнула внутрь комнаты того самого гостя, тут же покинув это место и прикрыв за собой хлипкую дверь. — П-привет, Кайл, — сглотнув, пролепетал я, поспешно нацепив назад на голову свой капюшон, закрывая тем самым алое-алое лицо. — Привет, Кенни, — чуть усмехнулся Брофловски, шагнул ко мне и сел напротив, — Ты как, чел? — В порядке, — произнес я, мой дрожащий голос уже очень приглушал туго затянутый капюшон, но я знал, что Кайл, как и все жители города, всё равно всё хорошо понимает. Зато хотя бы алую рожу не видит, и то хорошо… — Точно? — сощурился слегка Кайл, после чего, не дождавшись ответа, резко протянул руку к лежащему на моих коленях блокноту, я и глазом моргнуть не успел, как тот уже был в руках Брофловски, который начал его перелистывать, внимательно разглядывая всё, что я почему-то хранил или же не выдрал. С каждой страничкой улыбка на лице еврея становилась все мягче и мягче, и это учитывая то, что блокнот был как мини-алтарь, посвященный ему. Тут были и зарисовки кудрявого парня, и немного неуклюже вклеенные фотографии с ним же, и всякие интересные фразочки, которые еврей невзначай бросал, даже не зная, что я всё запоминаю и записываю. Когда он всё просмотрел, то, сияя всё той же легкой улыбкой, подал его назад. Боже, я кажется, сейчас рухну в обморок.       Придвинувшись ко мне поближе, Кайл неторопливо снял с моей голову капюшон, всё ещё сохраняя на лице улыбку, он зарылся длинными и такими изящными пальцами в мои густые и давно не мытые волосы, прошептав: — Я так и знал, — после чего, не медля ни секунды, он накрыл мои губы своими, взяв моё лицо в свои теплые, мягкие ладони, поглаживая вспыхнувшие ещё сильнее щеки. Голова закружилась, в глазах потемнело, и я их тут же крепко сомкнул, радуясь, что мы хотя бы сидим, а то рухнул бы ведь. Положив руки на плечи Брофловски, сжал пальцы на ткани его куртки, стараясь активно отвечать на поцелуй, дрожа всем телом от такого, насколько сладко мне было сейчас. — Я люблю тебя, — выдохнул я, когда мы наконец с неохотой оторвались друг от друга, теперь это было так просто и легко. — Ты знаешь мой ответ, — лукаво улыбнулся Кайл, затем добавил, обратив внимание на то, как я, смущаясь, закусив губу, — Тебе не нужно было в лепешку разбиваться для меня, — и кивнул на скомканные листы, которые заметил сразу же, как зашел сюда. — Я-я… ох, боже, — я спрятал лицо в ладонях и всхлипнул. — Хэй, солнце, ты чего? — поджал губы улыбавшийся всего секунду назад Брофловски, он обнял тут же меня, покрепче и прошептал на ухо, — Успокаивайся давай, всё ведь хорошо.       Прекрасные кудри, совсем рядом, скрытые шапкой. Неуверенно стянув её с головы Брофловски, услышал, как парень тихонько фыркнул мне почти на ухо. Как маленький ежик. Улыбнувшись от такого сравнения, я, затаив дыхание, провел ладонью по рыжим вьющимся локонам и чуть не запищал от восторга. Они ещё лучше, чем я мог себе вообразить!.. — Было очень заметно, что я сохну по тебе? — неловко улыбнулся я, продолжая гладить кудри Кайла. — Не представляешь насколько, — кивнул парень, глядя на меня ласково, снова улыбаясь. Сердце моё сладко трепетало от этого, я не мог не улыбаться в ответ. Наверное, я выгляжу как счастливый дурачок. Что ж, пусть будет так, зато всё хорошо закончилось...