∞ † ∞
Рик смотрел в глаза только что обретённой заново жены и не понимал, когда блестящий взгляд тёмных глаз перестал походить на тот самый, который он однажды увидел одним весенним пятничным вечером в баре. Карл так тесно сжимал его шею в мальчишеских объятиях, что не хватало кислорода. Мысль о потухшем взгляде вернулась не скоро. Воссоединение семьи — счастье. По всей видимости, должно быть так. Никто из присутствующих в группе не мог больше похвастаться таким богатством, как живой сын и любящая жена. Оказалось, не мог и Рик. Взгляд Лори, перепуганной и растерянной, вовсе не погас — эти карие глаза, сливающиеся со зрачками, блестели и загорались каждый раз, когда речь заходила о Шейне. Рик коп, чёртов фараон, без пяти минут шериф. У него определённо есть мозги и кое-что он умеет ими делать: например, сложить два и два, догадаться, почему Лори изменилась настолько сильно, последить за Шейном и сделать ещё один вывод: его жена более желала его лучшего друга, нежели его самого. И почему-то эта новость не ударила по голове прикладом пистолета, не выбила из лёгких дух, не сжала в груди сердце. Эта новость оказалась полезной только в одном: осознании собственной слепоты на протяжении долгого времени. Оставалось только догадываться, сколько лет Шейн испытывал влюблённость в его жену и как, должно быть, мучился от противоречивых эмоций при его возвращении: с одной стороны радость, с другой — сожаление. Шейн Уолш по-прежнему оставался его лучшим другом. Человеком, которому можно доверить собственную жизнь. Мера, мера, мера. Снова она. Вряд ли в порядке вещей делить с друзьями женщин и сыновей. Карл заметно привязался к Шейну, и это единственное, что заставляло кишки скручиваться в тугой жгут. Окружающая обстановка не располагала к душевным разговорам. Кроме того, группа выбрала Рика лидером, не спросив его мнения — как приятно знать, что есть вещи, не меняющиеся никогда. Будь то Апокалипсис или Второе пришествие, народ всегда будет нуждаться в поводыре даже на бессознательном уровне. Рик пустил ситуацию с Лори на самотёк. По ночам он уходил из палатки, избегая секса с женщиной, которую не винил в связи с лучшим другом. В конце концов, все думали, что он мёртв. Дело крылось не в обиде, не в уязвлённой гордости или чём-то ещё. Всё упиралось в потухший взгляд Лори. Они друг другу чужие. Как давно это началось и заметил бы он хоть что-нибудь, не начнись весь этот грёбанный ад? Вряд ли. Рик неосознанно сам отдаляет от себя желающую вернуть всё, как было раньше, жену. Он участвует во всех вылазках и неожиданно находит приятным компанию молчаливого Дэрила Диксона. Человека, первое впечатление о котором оставляет противный маслянистый осадок, липнет к коже и вызывает желание уйти подальше от этой грубости и грязи, которая насквозь пропитывает Диксона, его короткие волосы, залатанную одежду и острый язык. Дэрил Диксон производит плохое впечатление. Его и таких, как его старший братец, Рик с Шейном достаточно повидали в участке: все, как один, заношенные жизнью и ненужные, как пара рваных джинс, отвратительные сквернословы со взрывным характером. Апокалипсис (или как там его) заставляет смотреть на происходящее иначе, высвечивает людей и события под другим углом, накренив весь мир под немыслимым градусом. Дэрил Диксон вытирает слёзы кулаком с зажатой между пальцев стрелой и в следующее мгновение втыкает острый наконечник в сухую, каменную землю. Дэрил Диксон орёт: «нет!» что есть мочи, мечется по крыше с безумным желанием убить, и в этот момент для него нет разницы между человеком и ходячим. Его взгляд колючий, как проволока, которой огибают тюремный периметр, он точно так же пропускает через себя ток и несёт желание убивать. Дэрил Диксон умеет чувствовать. Рик понимает это, стоя на крыше под палящим солнцем и наблюдая, как охотник бережно заворачивает кисть своего брата в поданную Ти-Догом бандану. Пот стекает по лицу, собирается в уголках глаз и щиплет слизистую, но Рик не в силах моргнуть и прервать зрительный контакт с Дэрилом. Начало новой жизни. Новой войны.∞ † ∞
Рик с детства хотел стать шерифом. Большая американская мечта: отловить всех придурков, упечь каждого за решётку и заставить покаяться. Теперь один из таких придурков спасает ему жизнь по несколько раз на дню, прикрывает тыл и понятия не имеет, как сильно ломает одним своим существованием всю устоявшуюся систему моральных принципов Рика Граймса, без пяти минут чёртового шерифа. Да, кстати: имя этому придурку Дэрил Диксон, и плевать он хотел, кто там кем был в прошлой жизни. Теперь они все хлебают пресную беличью похлёбку из одного котла и отвоёвывают себе право на жизнь тем, что выносят мозг мёртвой плоти, которая когда-то ела, трахалась и, возможно, имела жену или мужа. Дэрил не меняет гнев на милость, терпит компанию Рика только потому, что кучка идиотов почему-то решила назвать того лидером. Приходится признать, что выбор сделан не зря. Личная обида с каждой вылазкой, с каждым верно принятым решением выцветает, как старые кухонные занавески в голубой цветочек, которые болтаются пыльным тряпьём на окне огромного трейлера Дейла. Рик… неплох. Ладно, он ничего, на самом-то деле, стоит признать, что его братец вполне мог заслужить того, что они приковали его наручниками к трубе. А, кроме того, есть большая вероятность, что Мэрл жив, и это омывает душу приятным теплом. С того момента, когда Дэрилу пришлось признать возможную правоту Рика, между ними установился прохладный нейтралитет на достаточно долгое время. Кто знает, сколько бы ещё Дэрил продолжал оставаться в стороне от дел группы, если бы в очередной раз при смене места их план не дал бы осечки. Люди в группе быстро распределили обязанности, и тем, кто обычно совершает полезные вылазки в город, оказался Гленн. У него получалось чётко и быстро составить себе оптимальный маршрут, просчитать погрешности и определить план действий при ситуации, когда что-то пошло не так. Исключения составляли те разы, когда они кочевали с места на место все вместе, и пребывание в городе становилось вынужденной необходимостью. В тот раз всё случилось точно так же. Объехав по просёлочной дороге забитое под завязку брошенными машинами шоссе, они очень кстати оказались около въезда в небольшой городок. Заканчивались запасы еды, топлива и медикаментов. План Шейна — разделиться на микрогруппы, прочесать территорию и встретиться в определённое время у машин — Рику не понравился сразу же: слишком велик риск не собраться снова, слишком большая вероятность, что кому-то отрежут путь ходячие и ещё куча «слишком» на которые вся группа закрыла глаза, потому что все хотели поскорее пополнить запасы и свалить к чёртовой матери из города, полного гнили. Лори и Карл пошли с Риком, Ти-Дог с Андреа и Гленном, Шейн по непонятной причине вызвался идти с Дэрилом. Кэрол и Дейл оставались дежурить у машин, в случае чего готовясь расчищать другим путь. Дэрил равнодушно пожал плечами, Рик проводил их долгим взглядом, пытаясь разобраться в том, что задумал его лучший друг, который до этого времени относился к Дэрилу как к неприятному дополнению к его потерянному старшему братцу. Мэрл растворился в улицах Атланты, а неприятный осадок остался и перекинулся на Диксона-младшего. Что могло пойти не по плану, учитывая двух женщин и ребёнка? Всё. Чувство предстоящей беды погано скреблось внутри, чутьё подсказывало, что план Шейна — полный абсурд и глупость, но их сраная демократия большинством голосов заткнула негласного лидера. Рик потушил внутренний голос и продолжил обчищать пыльные полки магазина, кидая в рюкзак всё то, что не успело пропасть. На этот раз им повезло: припасов будет много. Он уверен, что в этот раз другие соберут достаточно топлива и медикаментов, но что будет потом, когда у последней банки консервов закончится срок годности, когда сядут все батарейки и закончится газ в зажигалках? Что будет, если однажды они выберутся в очередной город пополнить запасы и обнаружат, что кто-то уже сделал это до них? От размышлений его отрывает звякнувший колокольчик, висящий над дверью. Лори кричит сначала: «Карл, иди сюда немедленно», а после: «Рик!». Он сгребает в рюкзак последнюю банку фасоли и вскидывает пистолет: в маленький магазинчик по одному втекают ходячие. Их слишком много, и Рик проклинает себя за то, что разрешил Лори и Карлу увязаться с собой, а не оставил их возле машин с Кэрол и Дейлом. Рик окидывает взглядом количество пребывающих ходячих и понимает: всё очень хреново. Палить не хватит никаких патронов, шум от выстрела привлечёт ещё больше тупых ублюдков с первобытным волением к жизни. Рик не успевает спохватиться, а Карл уже поджигает одну за другой петарды и бросает их под ноги мертвецам. Это отвлекает набежавших полакомиться уёбков, им удаётся нырнуть в служебное помещение и выйти через чёрный ход на обратную сторону улицы — обосанный тупик со следами чьей-то крови на обшарпанной стене и переполненными мусорными баками, за которыми высится огромный забор. Через забаррикадированную наручниками заднюю дверь уже тянутся гнилые руки в предвкушении добычи. Рик помогает Карлу подняться по стене и перепрыгнуть через неё, Лори справляется сама, хватаясь за просветы между рабицей, и вскоре оказывается рядом с Карлом. Только после этого Рик присоединяется к ним. За забором находится какая-то херня типа дома престарелых, ходячих не видно, но это не значит, что их нет. Двигаться приходится быстро, постоянно оглядываясь по сторонам и пытаясь найти выход, наиболее близкий к машинам. Рику кажется: они наоборот убегают всё дальше. На звуки их бега из низкого двухэтажного здания начинают выползать ходячие, сначала один, потом второй, они окружают их с двух сторон: учуяли по другую сторону ограды и теперь стягиваются со всей улицы на запах живой плоти. Забор из рабицы в какой-то момент превращается в живую изгородь, оглядываясь, Рик понимает, что мертвецов, преследующих их, становится всё больше. Он пытается просмотреть за сухими толстыми ветками изгороди состояние снаружи, но ничего не видно. Вряд ли гады, потеряв их из виду, остановят погоню. У самого конца забора ограда заканчивается. Перпендикулярно к зданию располагаются большие ворота, которые очевидно служили пропуском для продуктовых грузовичков. Рик выглядывает за забор, ходячие догоняют, но можно попытаться успеть отступить. Он даёт короткую команду Карлу и Лори, всаживает нож одному из ходячих в глаз, пока жена и сын карабкаются вверх по рабице и, вытащив измазанное в протухшей крови лезвие, забирается следом. Со всех ног трое бегут к машинам. Лёгкие колет от нехватки воздуха, жара усугубляет зловоние, растекающееся по улицам города плотным маревом, пот застилает глаза и щиплет слизистую, но Рик всё равно не упускает из вида Карла и Лори. Те бегут впереди, на ходу Карл передаёт ему несколько петард и запасную зажигалку. К машинам они подбегают последними, неся на хвосте море ходячих. Рик осматривает группу: все в сборе, кроме Дэрила. Только что прибывший, по всей видимости, Шейн, скидывает с плеч огромный рюкзак и, заметив приближающуюся толпу ходячих, достаёт из-за пазухи нож: — Все по машинам, быстро! — Где Дэрил? — Рик ещё раз оглядывает группу: Гленн, Ти-Дог, Кэрол, Карл и Лори, Дейл и Андреа. — Шейн, он шёл с тобой, где он? — Это не имеет значения, Рик! — Шейн прицеливается и начинает стрелять, отступая ближе к машинам. — Нам нужно убираться. Если ты не заметил, за вами хвост. — Я спрашиваю, где Дэрил? — Рик начинает злиться, его сердце набухает в груди тугим узлом, бьёт в грудную клетку ритмичным молотом и гоняет по венам адреналин. — Понятия не имею! — орёт в ответ Шейн. — Мы разделились, он нашёл оружейный магазин через две улицы на запад отсюда, когда я вернулся, его уже не было, мне пришлось уйти. — Мы никуда не уедем без Дэрила, — Рик опускает палец на курок и на автомате пристреливает одного из ходячих. Группа уже давно забралась по машинам и ждёт их. Гленн нервно бьёт руками по рулю, но молчит. Всеобщее волнение передаётся и Рику. Он оглядывает людей и не видит ни одного взгляда поддержки. Он убеждает себя: это из-за того, что солнце в зените и его блики больно бьют по глазам, отражаясь от застеклённых окон, за которыми прячутся люди. — Уезжайте, — бросает Рик. — Встретимся на шоссе. Если я не появлюсь до вечера, ты знаешь, что делать. — Ты охренел? — Шейн продолжает стрелять в мертвецов и отступать ближе к машинам. — Он обречён, а мы хотим жить! — Я сказал: уезжайте! — орёт Рик и забирается на стоящую рядом машину. Он перескакивает по крышам забытых автомобилей, пока это позволяет расстояние, потом ему приходится спрыгнуть и бежать по асфальту. Рик не боится привлечь лишнее внимание — они уже сделали всё для этого необходимое. Он слышит, как ревут двигатели автомобилей, покидая мёртвый город. Пикап остаётся на месте и от таких же брошенных автомобилей его отличает только наполовину полный бак и несколько рюкзаков на заднем сидении. Дэрила удаётся найти не сразу. Вдоль улицы тянется цепочка двухэтажных домов, первые этажи которых заняты торговыми отделами. Рик видит оружейный и бежит на запад, пока на крыше одного из магазинчиков не видит Дэрила. Он бежит по крыше, направляясь в сторону их машин, Рик на ходу поджигает петарду и бросает куда-то позади себя, не столько желая отвлечь ходячих, сколько привлечь внимание Дэрила. Ему это удаётся: на громкий хлопок Дэрил резко вскидывает голову и пристреливает одного из ходячих, подобравшихся слишком быстро. Он кричит: «Сюда!» и показывает рукой на пожарную лестницу. Отлично. Остаётся только пересечь дорогу с целой задницей. В этом ему помогает Дэрил, отстреливая наступающих ходячих. Рик нервно думает о том, кто кого спасает. Путь до пожарной лестницы кажется бесконечным. Рик взбирается наверх на одном упрямстве и долго стоит на крыше, согнувшись пополам, пытаясь восстановить дыхание. Ходячие мнутся где-то внизу, им не хватает ума забраться по лестнице — по крайней мере, пока не хватает. Рик выгибается, у него темнеет в глазах от резкого прилива крови, и он смаргивает эту чёрную плёнку, выдыхая: — Спасибо. Все уехали, но остался пикап. Нам нужно до него добраться и сваливать отсюда. Дэрил медленно кивает и смотрит вниз: мертвецы смотрят на них в ответ, зловеще хрипят и простирают руки к железной, выкрашенной красной краской, лестнице. — Нужно идти, — бросает Дэрил. Рик кивает. Расстояние между домами совсем не большое, и это играет им на руку — с разбегу они перепрыгивают на другую крышу, перебираются дальше, и мертвецы смекают, что к чему, слишком быстро. Огромное гнилое месиво разворачивается и бредёт за ними вдоль улицы. Цепочка домов быстро заканчивается, остаётся совершить последний марш-бросок до пикапа, пробежать каких-то сто метров и при этом не попасться ходячим, которые обступают их со всех сторон. Рик проверяет количество патронов и смотрит вниз, на пожарную лестницу, возле которой столпились мертвецы. Шансов нет. Рик обречённо суёт руки в карманы и находит три петарды с зажигалкой. В голову приходит идея. — Есть спички или зажигалка? — Рик отрывает от подола белой футболки длинный кусок ткани и плотно перевязывает три петарды между собой. Дэрил роется в карманах и находит небольшую прозрачную зажигалку, чиркает колесом, проверяя на работоспособность. Зажигалка отзывается язычком пламени. Дэрил не задаёт вопросов, протягивает Рику искомое и наблюдает, как шериф кладёт на крышу его зажигалку с бензином и втыкает в неё нож. Пластиковый бок тут же отлетает в сторону, Рик выливает бензин на ткань — не густо, но сколько есть и произносит: — Это должно их отвлечь. Я полезу первым и брошу в сторону, на мусорные баки. Потом бежим до машины и смываемся отсюда. Дэрил пожимает плечами: он не уверен, что эта игрушка действительно на что-то способна, но другого выбора у них нет. Он позволяет Рику спуститься на половину лестницы, поджечь три фитилька и скинуть всё это в стоящий неподалёку мусорный бак: друг за другом разносятся три небольших взрыва, ткань вспыхивает и огонь тут же перебирается на кучу мусора. Чёрным дым вонючим столбом поднимается вверх, смешивается с запахом тухлой плоти и привлекает к себе внимание. Ходячие медленно поворачиваются на новый источник шума и Рик спрыгивает вниз, на асфальт, приближаясь к пикапу. Он оглядывается лишь один раз, чтобы убедиться, что Дэрил бежит следом. Они почти садятся в пикап, когда мертвецы догоняют их. Один из этих ублюдков подбирается слишком близко к Дэрилу, Рик орёт: «В сторону!» и стреляет. Пуля попадает ходячему точно в лоб. Дэрил запрыгивает в багажник, Рик заводит машину и резко даёт по газам, слыша, как Дэрил прислоняется спиной к перегородке и сбрасывает с плеч гремящую сумку. Наверняка в ней полно патронов и оружия. Солнце как раз обливает крыши застывших на шоссе автомобилей красноватым светом, когда пикап останавливается рядом с трейлером и второй машиной их группы. Рик поворачивает ключ и не может заставить себя выйти из машины — он вымотан, воняет потом и затхлостью, в ушах до сих пор гудит ветер, и друг за другом раздаются три последовательных мини-взрыва, в то время, как из багажника не доносится ни звука, и Рик делает вывод, что Дэрил тоже не спешит двигаться. Рик смотрит в боковое зеркало с беспокойством, но взгляд тут же падает на взъерошенный затылок грязно-русых волос и сердце из горла тут же опускается обратно в грудную клетку. К ним уже подходят члены группы, Лори и Карл обнимают его с двух сторон, а Рик может заставить себя смотреть только на живого Дэрила. Он крепко обнимает сына, гладит по волосам Лори и ловит лёгкий благодарный кивок Дэрила. С тех пор Дэрил признаёт Рика лидером. Шейн бросает на Дэрила свои недовольные взгляды, но этим всё ограничивается. Потому что Дейл в тот же вечер пожимает Рику руку и громко, чтобы все слышали, произносит: — Ты совершил верный поступок, Рик. Авторитет Шейна падает в глазах группы. И это полностью устраивает Дэрила.Дейл
Видит Бог, я пытался уберечь этих людей от страшной ошибки: убийства человека, совсем ещё молодого мальчика. Меня никто не слушал. Дэрил мне сказал: «Группа раскололась», я же находил её необычайно сплочённой в одном аспекте: желании защитить себя, даже посредством убийства человека, который ничем им не угрожает. Они все заняли позицию Шейна, у меня оставалась последняя надежда в лице Рика. Теперь он наш признанный лидер, тот, за кем мы идём, даже если нам не нравятся его идеи. Никакой демократии в этих вопросах, полное повиновение. Рик, Дэрил и Шейн считали себя взрослыми мужчинами, способными принимать обдуманные и сложные решения, а на деле Гленн оказался благоразумнее всех троих. Каждый из них погряз в чём-то, я это видел со стороны ещё более отчётливо и ясно. Женщины испокон веков становились причинами войн и бед. Из-за Елены Прекрасной пала Троя. Наша Елена носила имя Лори и нехотя сеяла семена вражды между двумя лучшими друзьями. Чем сильнее Шейн желал эту женщину, тем больше у него портились отношения с Риком. Уолш стал напоминать маленького бунтующего подростка — любое мнение воспринимал в штыки, делал всё по-своему и не желал мириться с решениями Рика. Лори не находила в Рике былого отклика, и Бог ей судья, но я осмелюсь сказать, что в том была и её вина: она желала Шейна. Рик это видел, старался больше времени проводить с Дэрилом, от этого Лори скучала c новой силой… таким образом змея поедала свой собственный хвост. «Группа раскололась», — сказал мне Дэрил, и эта фраза всё никак не выходила у меня из головы. Я пытался найти им подтверждение в словах и поступках людей, и не понимал, о чём он хотел мне сказать. «Как ты можешь судить об этом, постоянно оставаясь на обочине», — хотел бы возразить ему я, но потом подумал: со стороны виднее. Дэрил не особо участвовал во всякого рода обсуждениях группы, всегда старался находится чуть поодаль от всех: как физически, так и морально. Я понимал, что, возможно, он прав, но не желал в это верить. Мне нужны были доказательства. И я их получил. Меня никто не поддержал на совете: мальчишку решили убить. Я видел, как перед окончательным оглашением решения Рик посмотрел на Дэрила. Они обменялись взглядами, по которым я понял: между ними явно состоялся какой-то разговор на эту тему. Дэрил уверенно кивнул. Рик приговорил мальчишку, запертого в сарае, к смертной казни, а я думал о том, есть ли у нас такое право: распоряжаться жизнью человека, ведь порой у нас самих нет права на нашу жизнь. Я выходил из гостиной дома Гринов огорчённым и признавшим правоту Дэрила: группа раскололась, но, похоже, она начинала склеиваться, и её фрагменты теперь становились не на свои места. Дэрил и Рик сильно сблизились, в то время, как Шейн и Рик стали друг другу едва ли не врагами. Я не хотел думать о чужих эмоциях, лезть в чью-то жизнь, мне это было не нужно. Но перед самой смертью я видел, как тяжело Рику давалось убийство, сама мысль об этом тяготила его, я смотрел в ночное небо и мечтал о смерти, которая бы избавила меня от боли и бессмысленного существования в будущем. Я видел, как Дэрил коротко кивнул Рику перед тем, как извиниться передо мной. Я знал, что будет через мгновение, но умирал со спокойной душой, принимая от рук убийцы не смерть, а милосердие.∞ † ∞
Почти беззаботное пребывание на ферме закончилось полной катастрофой. Группа потеряла много людей и едва успела унести ноги. Оглядываясь назад, Рик эгоистично думает о том, что со смертью Шейна его душа будто стряхнула с себя неподъёмный балласт, который тащила последние несколько недель. Он мог простить лучшему другу связь со своей женой, но нацеленный на него пистолет, это желание его смерти — выше любви к женщине. Лори беременна, вероятно, она и сама не знает, от кого, и Рик отчаянно хочет сам затолкать ей в рот эти грёбанные таблетки, потому что кругом ад, и ребёнку в нём негде жить. Карлу пришлось выбить мозги тому, кого он считал вторым отцом, и Рик не уверен, будет ли после этого его сын в порядке. Как возможно дать что-то в таких условиях крошечному младенцу? Но Рик всё ещё держится за нравственные ценности и предлагает жене выбрать самой. Он не может отобрать у неё ребёнка, даже если он от Шейна Уолша. Тем более если он от Шейна Уолша, потому что его жена не находила себе места несколько дней после его смерти и не могла разговаривать ни с кем. Да, и такое бывает. И Рик совсем не чувствовал боли. По крайней мере, не потому поводу, что его жена предпочла его друга. Он сидит на крыше одного из грузовиков на том самом шоссе, с которого однажды убежала София, потерявшись в лесу. Они пережидали ночь и спали в машинах, в любой момент готовые тронуться с места. Рик Граймс охранял их сон и всматривался в чернеющий горизонт, в гряду бесконечных пыльных крыш автомобилей, уныло тянущихся вдоль дороги. Они потеряли Дейла, и его смерть стягивала внутренности тугим жгутом. Они потеряли совесть группы, а это — одно из немногого, что так важно в новом, гниющем мире. Едва Рик слышит тихое звяканье чего-то о кузов грузовика, на котором он сидит, как тут же вскидывает руку, готовый обороняться. Под прицел попадает голова Дэрила, а вскоре и всё его тело, забирающееся на крышу и садящееся рядом. — Убери пушку, офицер, — хмыкает Дэрил. Рик медленно убирает пистолет обратно за пазуху и расслабляется, вытягивая перед собой ноги. Его бедро касается бедра Дэрила, и какое-то мгновение он думает, что Дэрил отстранится, но ничего не происходит. Рик по уши в дерьме. По сути, они все находятся в одной большой грязной клоаке, но Рик — особенно. Он не желает свою жену с тех самых пор, как Дэрил Диксон в ярости кинул в него связку мёртвых белок и набросился с желанием придушить. Он желает Дэрила и только поэтому позволяет ночи укрыть его совесть своим тёмным занавесом — чтобы позволить их бёдрам касаться как можно дольше. Дэрил молчит, его спина прямая, голова запрокинута назад. Он думает о том, как сильно они все обязаны Рику. Каждый из группы. Ещё Дэрил думает о том, какой из него получился хуёвый друг, потому что именно в этот момент он желает запустить руку в трусы мужчины, сидящего рядом, а не помогать разработать примерный план их дальнейших действий. Но он не делает этого, потому что у Рика есть жена и ребёнок, а касание бёдер ещё ничего не значит. Взаимное влечение тонет в запахе пота и грязи; в сложных хитросплетениях отношений Рика и Лори; в вопросе «что делать дальше?»; в недостатке припасов; в обиженных взглядах Карла, который не может простить отцу смерть Шейна; в странных взглядах группы; в волнении за тех, кто умер и за тех, кто ещё может вернуться; в размышлениях о том, что они будут делать дальше, когда наступят холода… Дэрил сидит рядом с Риком всю ночь, между ними ни просвета, они касаются друг друга не только бёдрами, но и коленями-плечами-локтями-боками. И ни один из них не делает первый шаг. Потому что Дэрил вроде как не так давно пиздил всех пидоров без разбора, как и учил его с детства Мэрл, а Рик… вроде как и не пидор вовсе. Просто весь мир съехал с катушек, и он, похоже, двинулся самым первым.∞ † ∞
После побега с фермы группа кочевала с места на место. Они не могли нигде надолго остановиться во многом из-за того, что припасы убывали быстрее, чем пополнялись, маленькие города и деревеньки, встречаемые на пути, мало чем помогали. Нужды группы гнали их в город побольше, но тут их поджидала другая проблема: чем больше город, тем он опаснее. Цена каждой консервной банки или пачки антибиотиков могла равняться чьей-то жизни. За всеми поисками нового и более-менее безопасного места никто не заметил, как летнее марево начало плавно перетекать в осеннюю прохладу. Рик ощутил смену года только когда понял простую вещь: прошла вездесущая вонь, забивавшая нос всё это время, пот больше не застилал глаза каждую минуту, а в окна машин бил не раскалённый воздух, а приятный ветер. Осень подсушила кроны деревьев, рассыпала по дороге тёплые, шуршащие листья и принесла долгожданное облегчение. По крайней мере, так думали уцелевшие члены группы. Рик же думал о том, что им нужно найти тёплое место до того, как наступят первые холода — близок тот час, когда тонкий брезент палаток перестанет спасать от холода и начинающихся дождей. О своих невесёлых мыслях Рик не говорил никому, но часто ловил на себе обеспокоенные взгляды мужской части группы: он не один понимал необходимость нормальной крыши над головой.∞ † ∞
Гленн, главный по картам и дорогам, без конца сверялся с измятым клочком бумаги, у которого не доставало куска какой-то достаточно крупной области штата. Ветер, проникающий из приоткрытого окна, трепал бумажные уголки, заставляя их шелестеть. — Согласно карте, здесь недалеко есть город. Мы можем наведаться туда и пополнить запасы, — Гленн прижал пальцем один из уголков и склонился к карте, рассматривая нужную область поближе. Рик, сидящий за рулём, искоса глянул на карту и вернулся к дороге. — Далеко? — Затемно не успеем, — задумчиво протянул Гленн. — Нужно остановиться и продолжить утром. — Тут рядом ещё небольшая деревенька, но я не уверен, этого куска карты как раз не хватает. Рик глянул в зеркало заднего вида, осматривая салон: прислонившийся к матери Карл, сонный и не реагирующий ни на что, Ти-Дог, упёршийся лбом в стекло и прикрывший глаза. На больших кочках машину потряхивало и Карл сползал всё ниже. Лори обнимала сына и стеклянным взглядом провожала проплывающий мимо пейзаж. Рик подумал, что загляни он в машину, следующую за ними, то увидел бы там похожую картину с уснувшими женщинами и уставшим Хершелом за рулём. Привал необходим всем так же, как вылазка в город: у них не осталось ни одной банки с фасолью, ничего, что можно было бы съесть. В такие моменты Рик больше всего ненавидел быть лидером этих слабых людей, которым, как и ему, необходим отдых, еда и хоть немного приемлемые для существования условия. Солнце совсем недавно покинуло зенит, возможно, если они сделают привал прямо сейчас, им с Дэрилом удастся выбраться в эту деревню и чего-нибудь принести. Рик опускает окно машины и вытягивает руку с опущенным вниз пальцем — условный сигнал об остановке. Автомобиль медленно останавливается. Дэрил, катящийся чуть впереди, разворачивает байк и возвращается. Они скатывают машины на обочину, устанавливая их рядом друг с другом с ветреной стороны. Рик оставляет людей разбивать привал и кивает Дэрилу. — Нам нужно в деревню. У нас ничего нет. Дэрил взглядом указывает на байк, и Рик кивает. Они отправляются в путь под недовольный взгляд Лори и понимающий Гленна — у них действительно ничего нет. Даже завалявшегося батончика или пластинки жевательной резинки. На байке Рик сидит позади Дэрила и чувствует, как огромные ветреные руки лохматят его отросшие волосы, пробираются под одежду и застывают ледяным налётом на костях. Они едут, надеясь на удачу. Кто бы мог подумать, что однажды Рик так сильно будет сожалеть об утраченном куске какой-то карты. Солнце всё ещё над их головами и кажется, что времени достаточно.∞ † ∞
Деревня оказалась на месте. Без куска карты они не смогли оценить примерный её масштаб, но он оказался впечатляющим. Почти город, в котором есть сразу несколько аптек, заправок и много продуктовых магазинчиков. Дэрил предлагает разделиться, но Рик помнит, как в прошлый раз они едва вытащили свои задницы, держась на чистом желании жить и собственном упрямстве. У них до сих пор осталось много патронов, которые добыл Дэрил, но спросите Рика и он вам скажет: сраные куски метала не стоили таких рисков. Проблема в том, что в их мире цена всему — грёбанная жизнь, которая больше походит на жалкую попытку существовать и убивать халканувшихся тварей. По улицам бродят ходячие, но их не так много, и пока что они оба предпочитают обходить их стороной. Первым делом заходят в минимаркет у заправки. Сквозь огромные стеклянные окна Рик видит снующего от колонки к колонке Дэрила, сливающего топливо. Сам Рик кидает в рюкзак набившие оскомину консервные банки, пачки чипсов, шоколадные батончики и прочую хрень, которая настолько химозная, что её не берёт даже время. Среди прочего на полках валяются помятые пачки «Твинки» и Рик сгребает их все, потому что у чёртовых пирожных нет срока годности. Карл будет в восторге — когда бы он ещё поел запрещённые родителями сладости, теперь же выбирать не приходится. Рик планомерно обшаривает полки в магазине, приходится доставать вторую сумку и наполнять её прочими мелочами вроде зажигалок, батареек для фонариков и петард. В прошлый раз они нехреново им помогли. Осмотрев полки ещё раз и убедившись, что он выжал из этого магазинчика всё, Рик возвращается к Дэрилу. Тот закрепляет полные топлива канистры на байке и Рик понимает, что они немного идиоты: нужно было брать машину. Сумка с припасами перебрасывается через сидение, и они едут на поиски аптеки. Чёртов байк рычит как раненный зверь, привлекая к себе внимание ходячих. Теперь проскользнуть мимо уже не получается: они останавливают мотоцикл недалеко от аптеки на случай, если ходячие подберутся слишком близко. Дэрил остаётся снаружи, караулить вход и расчищать путь к отступлению, Рик забегает внутрь и сгребает в сумку всё, что лежит на полках, потому что разбираться в сроках годности и названиях нет времени — снаружи ходячие, они подступают, и вся эта пиздобратия явно очень голодна. Дэрил пускает в ход нож, когда расстояние для стрельбы становится слишком маленьким. И это очень плохо. Рик выбегает наружу и они с Дэрилом бегут к байку. Тяжёлые сумки тянут плечи к земле, приходится постоянно останавливаться и убивать слишком близко подобравшихся ходячих. В какой-то момент Дэрил спотыкается и летит вниз, Рик оборачивается и видит разорванную штанину, которая мгновенно пропитывается кровью. Этого им не хватало. Запах крови сводит ходячих с ума, они ускоряют шаг. Но Дэрил, мать его, Диксон, вставать не спешит. Он всаживает нож под челюсть одному из трупаков и орёт Рику: — Быстрее возвращайся к байку, я сейчас. — Ты рехнулся? — Рик подбегает к охотнику и вздёргивает того на ноги. Лицо Дэрила на мгновение искажает гримаса боли и Рик понимает: порванная штанина и кровоточащее колено — полбеды. Ходячие обступают их плотнее, почти закрывая путь к байку, до которого остались считаные метры. Рик зол, он с удовольствием всаживает нож по самую рукоятку очередному бывшему человеку и тащит Дэрила к байку. За руль приходится сесть Рику. Рик заводит мотор и грубо трогается с места, мотоцикл надрывно рычит и газы из выхлопной трубы заставляют разметаться листья, разбросанные по асфальту, в разные стороны. Рик так зол, что хочет размозжить чей-нибудь череп, обкромсать конечности и сжечь их до пепелища. Рик так зол, что у него немеют кончики пальцев — настолько сильно он сжимает руль байка. Рик так зол, что не чувствует Дэрила позади себя, хотя в спину ему упирается зажатый между ними арбалет и пара рюкзаков. Рик так зол, что не может везти. Он едет достаточно долгое время, чтобы ходячие из города не достали их, а после останавливает байк и слетает с него, запуская руки в волосы и складываясь пополам. Адреналин в их новом мире заменяет ему дофамин, серотонин и эндорфин вместе взятые, он же медленно убивает сердце и разлагает душу. — Какого хера там было? — Рик резко разгибается и смотрит, как Дэрил медленно перебрасывает ногу и встаёт с байка, устанавливая подножку. — Решил вдруг сделаться героем? Отвлечь этих ублюдков ценой собственной жизни? — Рик, — Дэрил осторожно делает два шага вперёд. Он отличный охотник и знает, как выследить добычу, взяв зверя осторожностью и плавностью движений. Рик не похож на человека, который собирается его слушать. Бывший помощник шерифа от души пинает носком ботинка колесо байка, тот пошатывается, но остаётся стоять на месте, как навьюченный ишак, ждущий своих хозяев. Рик продолжает вымещать злость на мотоцикле, в конце концов всё логично: это именно он виноват, сукин сын с рычащим двигателем, привлёк внимание и едва не оставил их без Дэрила Диксона. — Рик, мать твою, успокойся, — Дэрил хватает его сзади и оттаскивает от мотоцикла. — Нам нужно возвращаться обратно. Рик дёргается, и они начинают драться, падают на асфальт и бьют друг друга куда придётся. Бьёт в основном Рик, Дэрил пытается поймать эти метящие непонятно по каким болевым местам руки и привести его в порядок. Удаётся плохо: гнев и страх застилают Рику глаза, он рычит и не собирается возвращаться в адекватное состояние. Дэрилу удаётся перевернуть их и подмять Рика под себя. Драчливые кулаки наконец попадаются в цепкий капкан охотничьих рук. В одном у Дэрила есть преимущество: он мыслит трезво и координирует свои движения чётко и ясно. Рик под ним дёргает бёдрами и шипит: — Слезь с меня! — Сначала успокойся. Рик продолжает попытки высвободиться, Дэрил опирается на больную ногу и шипит: — Блядь, Граймс, приди, наконец, в себя! — Дэрил мечтает дать шерифу отрезвляющую пощёчину, а лучше садануть ему кулаком по лицу, чтобы наверняка, но он с таким трудом зафиксировал запястья спятившего Рика, что не рискует их отпускать. На несколько мгновений возня прекращается. Рик закрывает глаза — садящееся за горизонт солнце светит ему прямо в лицо из-за спины Дэрила, отражается от боков мотоцикла и прицельно бьёт по глазам. Рик тяжело дышит и ощущает крепкое мужское тело на своих бёдрах, сильную хватку на запястьях и пот, стекающий по вискам в волосы. Он успокаивается и втягивает носом прохладный воздух. Под спиной — усыпанный листьями асфальт и какой-то острый камушек упирается ему под лопатку. Рик открывает глаза и смотрит на Дэрила, чьи волосы от пота облепили лицо, рубашка съехала набок, на щеке размазанная кровь смешивается с пылью и грязью. Отличный видок. Просто охуенный, видимо, потому что Рик начинает возбуждаться. Он чувствует ответный стояк Дэрила, упирающийся ему в левую ногу и даже не хочет думать о том, куда упирается его собственный член. И всё это такое дерьмо, на самом деле. — Блядь, — устало произносит Рик. Дэрил ничего не отвечает. Он наклоняется вперёд, заслоняя собой ёбаный фонарь-переросток, и Рик подаётся навстречу, отвечая на кусачий, грубый поцелуй. Их возня перетекает в новое русло, но теперь это кое-что поприятнее попыток нанести удары с одной стороны и попыток их блокировать — с другой. Дэрил наконец отпускает его запястья, и Рик вплетает руки в грязные, мокрые волосы Дэрила, притягивая его ещё ближе. Он чувствует себя чёртовой бабой, потому что лежит снизу, и руки мужчины пробираются ему под рубашку, щипают соски, оглаживают рёбра и борются с упрямой пряжкой ремня. Он помогает Дэрилу стянуть с себя штаны и тянется руками в ответ, наблюдает, как его джинсы, затёртые, все в дырках и грязи, опадают к коленям, открывая вид на тонкую сетку шрамов и ожогов. Дэрил стаскивает с себя бельё и переворачивает Рика. Он ощущает каменную хватку пальцев на своём бедре, когда его задницу приподнимают вверх. Дэрил не очень нежничает — на это не хватает терпения. Дэрил подготавливает Рика как может, но из подручных материалов только скудная слюна, потому что в глотке сухо, вся влага ушла из организма вместе с потом. Рика это не заботит. Он упирается щекой в сухие пыльные листья и позволяет Дэрилу всё; он закрывает глаза и выгибает спину, чтобы перенести вес с ладоней на локти. Дэрил обхватывает его сзади рукой под грудь, прижимает плотнее к себе, лижет и кусает ухо, выдыхая горячие струи воздуха. Рик чувствует боль, и она самая приятная из тех, что ему приходилось переживать с тех пор, как мир разколдоёбило на «живых» и «ходячих». Дэрил сбивается с ритма, больное колено протестует против таких встрясок, не до конца снятые джинсы мешают нормально двигаться, Рик постоянно меняет положение тела, и его задница то оказывается дальше, чем нужно, то сокращает расстояние до такой степени, что вжимает в себя член по самые яйца. Рик тяжело дышит и несколько раз порывается опустить руку себе между ног, но так они оба начинают съезжать, и шериф возвращает вес на оба локтя. Ничто из этого им не мешает. Дэрил давит рукой Рику между лопаток и опускает того грудью на асфальт. Так намного удобнее, они приближаются к концу, и Дэрил тянется ладонью к паху Рика. Каменный член упирается в живот и пачкает кожу смазкой, спущенные под яйца трусы сковывают движение, но всё это не имеет никакого значения. Дэрил всего пару раз проводит рукой по напряжённому члену Рика, когда чувствует море спермы на своей ладони и быстро сокращающиеся вокруг его члена мышцы. Он сдавленно выдыхает и догоняет Рика несколькими быстрыми и грубыми толчками. Рик поворачивается на спину и тяжело дышит. Член приятно ноет и следы истомы скапливаются теплом внизу живота. Он смотрит, как Дэрил выцеживает из себя остатки семени и заправляет член в трусы; думает о том, что из его задницы, елозящей по запачканным листьям, вытекает первая порция этого семени и нужно что-то вроде салфеток. Он отрывает подол от испорченной футболки и пытается навести порядок. Дэрил не особенно парится на этот счёт и вытирает испачканную его, Рика, семенем руку о штанину, поднимается и протягивает ему чистую. Они ничего не говорят. Молча поправляют одежду, Дэрил садится за руль и пяткой убирает подножку. Рик усаживается позади и плевать он хотел на грёбанные сумки между ними и тяжёлый арбалет. Он обхватывает Дэрила руками и снова закрывает глаза, но солнце уже не светит ему в лицо, оно полностью скрылось за горизонтом дороги и подсвечивает кроны редких деревьев. Они успевают вернуться дотемна.∞ † ∞
Это становится своего рода традицией: трахаться на чистом адреналине после совместных вылазок. Рик обтёрся задницей и щеками о пыльные бока машин, стволы деревьев и каменные стены, по обратную сторону которых обычно толпились жаждущие кишок мертвецы. Но что ему нравится больше всего — так это то, что Дэрил не трясётся за свой зад. Они никогда не знают заранее, кто кого поимеет, пока зашкаливающие эмоции, вихрящиеся в груди, не превратят мозг в кашу, не заставят руки выдирать ремень из шлёвок и не лишат последней воли. Рику нравится с Дэрилом в любой позиции. Рик любит ловить ладонью ускользающий из пальцев член Дэрила, пока его собственный двигается внутри; он также получает чистое удовольствие, ощущая хватку грубой ладони на своём стволе и безошибочные толчки внутри, каждый как меткий выстрел охотника — точно в цель. Их не заботит совесть, они не испытывают друг перед другом стыда. И, самое главное, они никогда не говорят о произошедшем после — молча возвращаются в группу, уничтожая следы животного секса. Стараются вести себя как обычно. У Рика это выходит откровенно хреново: он сидит возле огня и скользит взглядом по людям из группы. Каждый раз ему кажется, что все знают, как около часа назад Дэрил выбил из него весь дух своим членом, выдоил руками и заставил тяжело дышать одним только взглядом; или как он сам вбивался в худое крепкое тело, ловя губами скудные вздохи, срывающиеся с тонких измусоленных от вредной привычки губ. Дэрил на него не смотрит, как обычно стараясь держаться чуть поодаль, а Рик не может отвести от охотника взгляда, больше всего желая узнать, что творится в голове у этого молчаливого человека. Дэрил предпочитает доедать свою порцию, когда все расходятся спать. Чаще прочих он сидит на крыше машины, следя за безопасностью лагеря, пока другие готовятся встретить ночь. Осень набирает обороты, женщины жалуются на холод и завывающий по ночам ветер, Рик правда пытается найти им спокойное место, делает всё, что от него зависит, но даже он не всесилен перед некоторыми вещами. Дэрил это понимает. Он трезво оценивает каждый поступок Рика, несмотря на то, что очень желает иногда не только выебать его или подставить собственный зад, но и перейти к чему-то более глубокому, чем секс. Даже самый хороший и крышесносный трах не способен на что-то большее, чем удовлетворение похоти и плотского желания. Дэрил выскрёбывает из банки последнюю фасолину в томатном соусе и мечтает вытрахать из Рика душу, сплавить её со своей, стать ещё ближе и важнее Лори, с которой Рик до сих пор делит одну палатку, но — он знает это точно — больше не делит постель. Дэрилу очень хочется назвать беременную Лори балластом, который тянет всю группу на дно, но он не позволяет себе таких мыслей, потому что миссис Граймс не сделала ему ровным счётом ничего плохого, кроме того, что вытащила из Рика всю душу и выела весь мозг чайной ложечкой, молчаливо упрекая мужа в смерти Шейна Уолша. Кстати, скатертью ему дорога, он никогда не нравился Дэрилу. Рик подсаживается рядом, и они оба смотрят, как тлеют угли костра. Рик не хочет возвращаться в палатку к жене и часто ночует рядом с Дэрилом. Они научились чередовать сон, чтобы разделять ночную вахту. Дэрил позволяет себе засыпать рядом с Риком и всегда чувствует большую тёплую ладонь, копошащуюся в его коротких волосах. Он в дерьме по самые яйца, и имя этому дерьму слишком громкое, чтобы даже мысленно произносить его. Рик Граймс думает о том же самом, когда прислоняется щекой к твёрдому плечу, накидывает на них обоих тёплое, местами рваное, одеяло и засыпает под треск умирающего костра.∞ † ∞
Дэрил сидел недалеко от очередного разбитого ими лагеря и делал новые стрелы, когда к нему незаметно подошёл Карл. Парню казалось, что незаметно, но когда Дэрил, не прерывая занятия, произнёс: «Крадёшься, как стадо мамонтов». Карл очень удивился. — Что меня выдало? — Проще сказать, что не выдало, — хмыкнул Дэрил. Карл присел рядом в позу лотоса и осмотрел ровную стопку свежих стрел, готовых протыкать мозги ходячим. Сын Рика частенько приходил к нему, когда Лори надоедала своей гиперопекой, а Рик занимался другими делами. Дэрил его не гнал в основном потому, что Карл не очень докучал своим обществом и это, по всей видимости, у него с отцом являлось отличительной чертой. Карл долго молчал. Дэрил не торопил, продолжая заострять наконечники стрел, проверять их балансировку и оперение. Карл хотел что-то сказать и Дэрил не собирался облегчать мальчишке задачу: пора отращивать хитиновый покров и набираться смелости. Через несколько минут Карл спросил: — Не скажешь отцу, зачем я пришёл? — Хочешь, чтобы я врал Рику? — Вы, взрослые, частенько это делаете, — мальчик поправил съехавшую на бок шляпу. Ещё пару лет и она станет ему впору, но пока нос не дорос. — Чего ты хочешь? Несколько минут Карл сверлил его глазами, про себя решая, можно ли ему доверять. Дэрил продолжал обстругивать стрелы и ждал: решится Карл или нет? Наконец, Карл пошевелился и достал из кармана пистолет. Дэрил узнал в нём «Глок 17». Начиная подозревать, чьё это оружие, он всё-таки решил уточнить: — Это Шейна? Карл кивнул: — Научи меня стрелять. Отец и мама против, но я думаю, что мне пригодится это умение. Дэрил отложил стрелу и вскинул голову, поправляя тыльной стороной ладони спадающую на глаза чёлку: — Кругом лес и тишина, выстрелы привлекут не только внимание ходячих, не находишь? Карл пожимает плечами. Об этом он не подумал. — Но так будет не всегда. Там, на ферме, Шейн возил людей тренироваться. — Но мы не на ферме, — Дэрил откладывает нож и смотрит на мальчишку. Упрямый, полный решимости взгляд, поджатые губы, вздёрнутый подбородок. Юношеский максимализм на подходе, мама и папа, готовьте нервы. — Могу научить видеть следы и ориентироваться в лесу. Карл снова кивает и встаёт, чтобы уйти. Он останавливается на несколько секунд и решается спросить: — Ты расскажешь отцу, зачем я приходил? — Нет, — усмехается Дэрил. Рик и Лори, по его мнению, слишком опекают мальчишку, придёт время, когда ему действительно пригодится умение стрелять. Но не здесь и не сейчас. Пусть выстрелы и привлечение внимания ненужных гостей лежат на чьих-то других плечах.∞ † ∞
Дэрил никогда не думал, что будет так радоваться, попав в тюрьму. После их скитаний по осенним лесам и бесконечным ночёвкам в машинах, место лишения свободы оказывается необходимым глотком воздуха, возможностью остановиться на передышку, уснуть на постели, а не в спальном мешке. Пусть эта постель — стащенный с нар матрас, но хуже сна в машине, после которого болят все мышцы, быть ничего не может. Так считает Дэрил, и эту же мысль озвучивает Рик в первые дни их пребывания в тюрьме. Всю первую ночь они вдвоём — единственные не спящие, которые ходили по периметру блока, убивая ходячих, перетаскивая их трупы за забор и расчищая территорию. Рик всаживает лезвие мачете одному из ублюдков и думает о том, что хотел бы здесь задержаться. Дэрил орудует арбалетом и думает о том же самом. Они обходят блок несколько раз, чтобы убедиться в чистоте проделанной работы — никаких ходячих: ни желающих их сожрать, ни валяющихся на полу с месивом вместо мозга. Всё хорошо. В тишине коридоров шаги отдаются гулким эхом, все спят и видят десятый сон, и Рик так устал, что выбирает первую попавшуюся на пути камеру. То, что случилось между ними в ту ночь, нельзя списать на адреналин. Они впервые делали это в кровати (или её подобии), и, хотя матрас под мужчинами пах сыростью и плесенью, он не колол ничьи плечи, не пачкал руки пылью и не раздирал колени. Рик вообще не думал, что всё закончится сексом: в какой-то момент они оба налетели друг на друга, устало вцепились в плечи напротив и начали целоваться. Прелюдии не входили в список их любимых занятий — обычно они трахались и расходились, но в ту ночь Рик долго не мог заставить себя оторваться от губ Дэрила, перестать целовать его, колоться о чужую щетину и ощущать бедром ответное возбуждение. Дэрил его не торопил, оглаживал грубыми ладонями крепкую спину шерифа и отвечал на прикосновения. Они лежали на боку, лицом друг к другу, и не думали о завтрашнем дне. Некстати вспомнился Мэрл, который запросто удавил бы младшего брата, узнай о том, что он подставляет задницу мужчине. Шерифу, который приковал его наручниками и оставил на крыше одной из многоэтажек Атланты. Дэрил выкинул из головы эти никчёмные мысли и повернулся к Рику спиной. Рик поцеловал его в шею, в выпирающую позвоночную кость, и опустил руку вниз, стаскивая с себя штаны. Дэрил попытался сделать то же самое. Теснота не играла на руку, но когда их волновало неудобство? Они выжали друг друга и не нашли сил разойтись по разным камерам. Рик с трудом натянул обратно штаны и уснул под копошение Дэрила прямо под боком. Утром Рик проснулся один. Подсохшие следы семени на одежде бросались в лицо неоспоримыми доказательствами их совместной ночи. Приятные воспоминания сталкивались с пониманием: больше у них нихрена не будет как раньше. А хорошо это или плохо — ему ещё предстоит узнать.∞ † ∞
Люди из группы начали догадываться. Рик понимал их взгляды: у него жена на сносях, вот-вот рожать, а он трахается с мужиком на тесных нарах и даже не пытается это скрыть. К чёрту. У них с Лори всё давно погрязло в недомолвках и лжи, в старых обидах, измене, в надоевшем быте из прошлого… их связывал Карл и ещё не родившийся ребёнок. А, кроме того, Лори по-прежнему оставалась рядом, и Рика это устраивало. В конце концов, у него были дела поважнее, чем разбираться с женскими пиздостраданиями. Он со своими-то справиться не в силах. Рик хреновый муж. Хреновый отец. Хреновый лидер. И, самое паршивое, — хреновый друг. Он не умел дружить с самых грёбанных четырнадцати лет и с тех пор ничего не изменилось: их дружба с Шейном трещала по швам из-за женщины, и закончилось всё смертью Уолша. Их дружба с Дэрилом переросла в секс после вылазок и каждодневное желание чего-то большего. Глупо. Не осмотрительно. Мерзко. Хершел искренне попросил группу ничего не комментировать вслух, но смотреть не запретишь. И самый горький взгляд Рик ловил от сына. Он не мог ему объяснить, почему выбрал мужчину, почему иногда люди сходятся и расходятся, и что это нормально; не мог бы даже подобрать слов вроде: «Я не гей, сынок, но так вышло». У них апокалипсис — и это тоже так вышло. Они с Дэрилом почти не разговаривают с той ночи. Перебрасываются общими фразочками, ходят на зачистку оставшейся территории и молчат. Это раздражает. Рик не мастак склеивать слова в красивые предложения, так, чтобы пробрало до души, и прочая чушь… этим грешила Лори. Его слова всегда больше походили на криворукую детскую аппликацию, вызывающую жалость и снисхождение. Дэрил тоже не любитель разговоров: он вхерачит ходячему стрелу в глаз, оттащит труп от Рика, пододвинется на своём матрасе, когда поздно ночью тот придёт к нему на «жёрдочку» по старой привычке нести вахту, в которой больше нет нужды. Дэрил скажет всё и даже больше — молча и не привлекая к себе лишнего внимания.∞ † ∞
Смерть Лори — спусковой крючок. Рик мог больше не любить свою жену, как женщину, но она всегда оставалась матерью Карла и его близким человеком. Смерть Лори и рождение Джудит — это кара небес и одновременно их манна. Рик в одиночку сносит головы ходячим трупам, пачкается в крови по уши и локти, воет зверем, которому прострелили лапу и мечется по тюрьме вне себя от горя. Смерть Лори срывает все завесы и тайны, все глупые эвфемизмы и жалкие оправдания: перед группой, Карлом, Дэрилом. Рик забивается в самый дальний угол с окровавленным топором в руке и сидит так несколько часов — целую вечность — ожидая, когда за ним придёт смерть. Не может быть такого, что он остался, а Лори больше нет. Его находит Гленн. Тормошит за плечи, пытается что-то сказать. Рик не слышит, он поднимает руку: кровь засохла и приклеила его кожу к рукоятке топора. Рик с силой отдирает её и не чувствует боли, швыряет Гленна об стену, рычит и мечется по крохотному тёмному коридорчику. Снова остаётся один, и его вой сменяется плачем. Рик выходит к группе и думает, что ненавидит ребёнка, убившего Лори. Рик мечтает о том, чтобы никогда его не видеть и не слышать, но замирает, опустошённый и вымотанный, посередине блока, смотря на Дэрила, укачивающего малыша в своих руках, кормящего этот маленький шевелящийся свёрток смесью. И это выглядит так сюрреалистично. Он привык видеть в этих крепких руках арбалет и стрелы; видеть эти руки на руле байка; на своём теле; в крови и чьих-то внутренностях. И сейчас эти руки с короткими пальцами держат его ребёнка — нежно и бережно. Обычно колючий взгляд потеплел и с губ срывается полная чушь вроде: «боевая малышка» и: «тебе нравится так, да, крошка?» Рик понимает. Это девочка. И он уже любит её.∞ † ∞
Ночью Рик не может уснуть. Он сидит на полу в самой дальней клетке и смотрит в стену перед собой: она испачкана брызгами чьей-то крови и ошмётками плоти. Это даже не противно, уже — никак. В спину давит край металлической кровати со съехавшим набок матрасом. Это та самая камера, в которой они с Дэрилом занимались сексом в их первый день пребывания в тюрьме. Или не та самая… Рик не уверен, потому что этих камер здесь огромное количество и каждая отличается только узором кровяных пятен на стенах и белье. В голове пусто, нет ни одной мысли, ни одной эмоции — всё выжжено болью. Рик слышит чьи-то шаги — тихие и уверенные. Он поднимает тяжёлую голову и видит Дэрила, стоящего в проёме: тот опирается плечом о край решётки, его спину подсвечивает лунный свет, падающий из окна под самым потолком. Дэрил подходит к нему, резко дёргает вверх и опускает на кровать. Он хочет привести Рика в чувство, вывести из состояния фрустрации, но выходит паршиво. Рик не сопротивляется, когда Дэрил укладывает его лицом к стене и сам ложится позади. Он с благодарностью закрывает глаза, чувствуя, как Дэрил обнимает его со спины. Они переплетают вместе пальцы где-то в области груди Рика, и тому очень хочется чего-нибудь. Чего угодно. Дэрил целует его в грязную щёку, за ухом и в шею; шепчет: «Спи» и остаётся рядом на всю ночь. К Рику возвращаются мысли и чувства. Он думает о том, как рад Дэрилу, чувствует спиной его тепло и покорно засыпает.∞ † ∞
Утром вся группа продолжает делать вид, что ничего не случилось, несмотря на то, что каждый из них хоть раз прошёл мимо той самой камеры, чтобы выйти на улицу. Карл растерянно смотрит на спящих мужчин и замирает. Он изо всех сил сжимает веки, но губы предательски дрожат, по щекам стекают слёзы. Мэгги уводит его за плечи куда-то в сторону. Рик просыпается с затёкшей рукой и медленно переворачивается на бок, рассматривая сонное лицо Дэрила. Он снова понимает, что нихрена у них не будет как раньше. А вот хорошо это или плохо — ему ещё предстоит узнать.