***
Едва придя в ещё пустой офис и скинув сумку на пол у своей ячейки, Арсений находит на своём столе жёлтую бумажку. Он сразу же узнаёт почерк своего коллеги, Сергея. «Улыбайся, паскуда. Ты выиграл. После работы — в бар, я плачу». Он переворачивает её и видит другую запись: «Г-н Дрыщ стебанул причёску 7 раз за 5 мин. Поз засекал. Он идёт на рекорд. Вы сговорились? Прямо в отделе горшком выстригу, если узнаю». Арсений довольно улыбается и, скомкав записку, откладывает её в угол стола. Пока отдел наполняется сонными лицами, Арсений прибирается на своём рабочем месте. Он перебирает бумаги, памятки работникам колл-центра, буклеты с устаревшими тарифами, спрятанные в ящиках тумбочки под столом, расписывает и выкидывает засохшие ручки и какие-то клочки, на которых нарисованы вензеля и геометрические фигуры. Разобравшись с ненужным, Арсений откладывает тонкую папку, лежавшую на середине стола ещё до его прихода. Внутри привычно находятся обновлённые за время его выходных требования и документы, в которых нужно подписаться. Под папкой он обнаруживает записку, выведенную карандашом на белом квадрате маленького листа. «Арсюша, я сделал всё, как ты просил. Видно было, как у него лопнул глаз. Ты знаешь, я всегда рад помочь, и шутить об этом мне за милую душу, но с тебя бутылка коньяка». Арсений усмехается, комкает записку и отправляет её в точечный полёт на другой край помещения — там, в мусорной корзине, она находит пристанище вместе с жёлтым клочком бумаги. Спустя несколько минут он, перебросившись парой слов с зевающими коллегами, приступает к первому звонку. — Здравствуйте, — с вдохновением приветствует он, едва человек берёт трубку. — Это агент «Ростелекома» Арсений. — Здрасте, — тотчас отвечает парень и отчего-то издаёт смешок; на том конце слышится какофония из наигранных криков, гиперболизированных ударов, звуковых эффектов, наложенных на ненавязчивую весёлую мелодию, как в мультфильмах. — Я немного пьн... пьяненьк... бухой. И смотрю «Том и Джерри». — В какое время мне лучше перезвонить? — Нет, я целиком и полностью готов к вам... вашим вопросам. — Хорошо, — соглашается Арсений, по опыту зная, что ему уже сейчас можно ставить пометку «перезвонить через несколько дней» в базе, — как вы оцениваете действующий на данный момент тарифный план? — Выше отрицательного, но ниже положительного. Арсений сводит брови на переносице и рефлекторно трёт лоб. На том конце Том истошно кричит. Парень издаёт ещё один смешок. — Я не понимаю. — Я тоже, — хмельно, заливисто смеётся. — Зачем смешивать водку с вином? Пиздец. Мартини с апельсиновым соком ещё куда ни шло, но водку с вином, потому что это как вода с жидким виноградом? Полный пиздец. Посоветуйте мне какой-нибудь коктейль, маэстро «Ростелекома». Уголок губ растягивается в улыбке от его воодушевлённого тона. Арсений лёгким движением руки ставит пометку в базе и отвечает: — Попробуйте коктейль «Доброе утро». Для приготовления смешайте воду с аспирином. В пропорции двести миллилитров к одной таблетке. — Ха, ха, ха. Очень смешно, — саркастично произносит, а потом резко спрашивает: — Как жизнь? Моя отговорка про несовершеннолетнее лицо пошла по пизде. Знаете? Досадно. — То-то ещё будет. Взрослая жизнь — одна сплошная досада, — с пониманием замечает Арсений. — Не, вы не поняли. Я забыл, что мне уже исполнилось восемнадцать. И целый год говорил на автомате, что мне нельзя. Хотя было можно. — Что можно? — Говорить, что ваши лаги заебали. Не звоните мне, пока не почините этот сраный интернет. — Арсению кажется, будто парень сейчас бросит трубку, но тот вдруг добавляет: — А, кстати. Мне нравится ваш голос. Звоните мне почаще. Арсений невольно усмехается, качает головой и не может сдержать улыбки: — Вы пьяны. Проспитесь. — Победители «Битвы экстрасенсов» мне не указ, — с притворным высокомерием в голосе произносит парень. — Бля, всегда мечтал, как в этой серии, залить квартиру льдом и кататься на коньках от комнаты до холодильника... Колитесь, как вы узнали? — Что? — Что я в ничто. Арсений облизывает губы, даже не представляя, что он должен ответить. Весь этот разговор кажется слишком сюрреалистичным и гротескным. Он не придумывает ничего лучше, чем с вежливой и слегка насмешливой улыбкой прекратить его: — Постарайтесь не забыть свой вопрос, тщательно подумать над ним и предложить мне несколько вариантов о том, как я мог об этом узнать, когда в следующий раз позвоню вам. До свидания. Он думает об этом странно-забавном парне и прокручивает в голове этот странно-забавный диалог ещё пару минут.***
— Это агент «Ростелекома» Арсений. Не могли бы вы... — Каковы шансы вырастить шоколадное дерево дома? Арсений переводит затуманенный недосыпом взгляд на часы. Ему кажется, что он ослышался. С опозданием приходит осознание, что это не слуховые галлюцинации, которые изредка посещают его после ночного марафона фильмов или сериалов. Хочется кофе. А после фразы парня — кофе и горького шоколада. — После этого вы ответите на мои вопросы? — Да. Нет? Кто знает. Он устало проводит ладонями по лицу. На том конце едва слышно, будто вдалеке, звучат шаги, дребезжание склянок, шуршание полиэтилена и писк кассового аппарата. — Честное слово, я в жизни таким не занимался, — на выдохе произносит он. — Зачем вам это? — Шоколадная валюта подорожала. Вот думаю, что будет выгоднее: продать почку и закупиться до конца шараги или вырастить шоколад дома, — задумчиво тянет. Арсений покорно вводит в поисковик запрос, совершенно ничего не понимая и даже не пытаясь ничего понять. Проходит несколько секунд тишины прежде, чем парень цокает языком: — Да неужели? Вы никогда не платили девчонкам шоколадками и конфетами за скатанные самостоялки и конспекты? — Нет. Я был той самой девчонкой, которой платили. Арсений щёлкает мышью по первой попавшейся статье и начинает пробегаться взглядом по блокам текста, разбитого картинками бордовых, красно-жёлтых и зелёных плодов, похожих на рельефные дыни. — Сочувствую. Не получали автоматы «за красивые глазки»? — с издёвкой. — Ну, сами знаете, у девчонок обычно такое прокатывает. — Получал. Заскучал, когда в вузе прошла проверка и однокурсник получил автомат в руки, — ровно отвечает Арсений. — В общем, я поискал. Какао-дерево возможно вырастить в домашних условиях и даже получить плоды, но это достаточно энергозатратный процесс. Для начала стоит обору... — Арсений, да? — перебивает-переспрашивает парень, словно придумав что-то. — Да. Вы хотите мне что-то сказать? Надежда в его голосе почти ощутима. Парень молчит полминуты, прежде чем таинственно, серьёзно и даже как-то пугающе сказать: — Я вас запомнил, — и тотчас отключиться. Арсений долго смотрит в одну точку перед собой, анализируя происходящее. Этот парень — странный, необычный клиент. Через Арсения прошло много странных клиентов, к которым было сложно найти подход, но в итоге они все так или иначе — спустя часы выслушивания проблем и психологической поддержки или несколько пустых обещаний вкупе с парой плоских шуток — оказывались разговорены. Этот парень, решает Арсений, — в каком-то роде проверка его способностей, которую он планирует пройти на «отлично», сколько бы сил и времени это ни заняло. Сделав такое умозаключение, он идёт на обеденный перерыв, чтобы купить себе кофе и плитку шоколада.***
— Здравствуйте. Это агент «Ростелекома» Арсе... — У вас есть лишнее кресло в колл-центре? — перебивает парень, но это не раздражает, а интригует. — Я просто ищу работу, знаете. Предки говорят, что нужно заняться чем-то общественно полезным. Вот я сейчас выбираю между каким-нибудь колл-центром, макдаком и Ленинградкой. Мне нравится вариант с Ленинградкой, куда ни глянь одни плюсы: и прибыльно, и интересно, и общественно полезно. А вы как думаете? Арсений немного отъезжает от стола, обращается взглядом в сторону отдела, удостоверяясь, что свободных кресел нет, и отвечает: — Ленинградка. Без вариантов. Дмитрий, сидящий в соседней ячейке, поворачивается к нему головой и подозрительно щурит глаза сквозь прямоугольные стёкла очков, повторяя своему клиенту: «Да-да, конечно. Это самый разумный путь». Арсений ловит его взгляд, с улыбкой машет ладонью и возвращается к своему столу. — Замётано, — в то время бодро произносят в гарнитуре. — Если вдруг будете проезжать мимо и увидите на обочине дрыщевидную шпалу, это я. Радуюсь жизни. Получаю карьерный рост. Думаю броситься под вашу машину... Что, даже не спросите про качество предоставляемых мне услуг? — А вам есть, что сказать? — с интересом и налётом неверия спрашивает Арсений. — Не-а. — Следовательно, не спрошу. «Где ты там шляешься?» — вскликивает женский голос издалека, словно в недрах другой комнаты. — Да иду я, иду! — прикрикивает куда-то в сторону, а после торопливо, с виной в тоне прощается: — Ладно, простите, мне пора. Удачи и всё такое. — И вам тоже. По завершении звонка Арсений почему-то находит улыбку в уголках своих губ.***
— Расскажите мне что-нибудь о себе. За окном курятся дымчатые сумерки. Снег серебрится на кронах деревьев, на крышах и лобовых стёклах припаркованных автомобилей. Группа людей, одетых в мешковатую одежду, спешно проходит по тротуару, везя за собой яркие чемоданы на колёсиках. Арсений пытается сконцентрироваться на просьбе, но не понимает, что парень хочет услышать: истории из жизни или сухую выдержку из биографии. — Ну, меня зовут Арсений, мне двадца... — Нет, не это, — уверенно перебивает парень. — Какая у вас... у тебя мечта? Арсений ненадолго задумывается, выуживая из потока наивных, глупых детских грёз и взрослых рациональных желаний то, чем он обычно не привык делиться. Он думает рассказать это, потому что не увидит чужого взгляда — не почувствует ни смущения, ни злости, ничего; словно отправил письмо в один конец. Всё воспринимается проще, когда не смотришь в глаза. Он думает рассказать это, потому что общение с этим парнем кажется ему не более чем общением с попутчиком в поезде: однажды кто-нибудь из них выйдет на станцию раньше и уже никогда не вспомнит о другом. Эта мысль горчит печалью, но Арсений гонит её прочь. — Сняться в каком-нибудь голливудском фильме в главной роли, — негромко и вдумчиво отвечает он. — Или поехать в Барселону с любимым... — запинается о собственные слова, — человеком. Арсений ждёт какой-нибудь комментарий от язвительного укола до ответного посвящения в мечты, но парень сразу спрашивает, будто поставив перед собой цель стрелять вопросами, как из пулемёта: — Есть какое-нибудь домашнее животное? — Шесть котов. — Ты шутишь, — скептически усмехается. — Нет, — с театральной сёрьезностью возражает Арсений, но тотчас добавляет: — Да. У меня никого нет. Но я бы хотел завести кота однажды. — Отчего не сейчас? — Я не так часто появляюсь дома. — Кот был бы неплохой причиной делать это чаще. — Мне нужно что-то побольше кота. Парень хмыкает и задумывается на несколько секунд. — Пёс? — У меня не очень хорошие отношения с псами, — признаётся Арсений. И прежде чем перед глазами появляются кровавые картинки прошлого, объясняет: — В детстве покусала собака. — Попробуй два кота. Арсений грустно усмехается. — Вот и история о том, как я дошёл до заветных шести. На том конце, на фоне, негромко играет какая-то английская песня с ритмичной, запоминающейся мелодией и дурманящим речитативом. Что-то о прожекторах, внимании и абстрактных «я и ты», которых на самом деле никогда не существовало. — Какого цвета у тебя глаза? — вновь выстреливает парень. Арсений теряется, быстро моргает, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Он привык думать, что все его воспринимают только как голос, доносящийся из динамика телефона; чаще всего как голос, от которого нужно как можно быстрее избавиться. На миг он даже забывает, как выглядит его лицо. — Голубые. — Насколько? — Ты странный. Только когда между ними повисает глухая тишина, Арсений осознаёт, что именно выпалил. Он уже думает извиниться за собственные слова, как парень мягко, негромко смеётся. — Сдаюсь: ты меня подловил. Я думал, что чем отбитее я буду себя вести, тем больше шансов, что колл-центр вычеркнет меня из клиентской базы. — Но ты всё ещё здесь. — Но я всё ещё здесь, — вторит парень, и Арсений слышит в его голосе улыбку. Арсений замолкает, взвешивая на языке слова, которые так и рвутся быть озвученными. Он думает, насколько они могут связать его по рукам и ногам, насколько уместно они будут звучать и насколько велика вероятность, что их поймут правильно. В конце концов, он рискует: — У тебя нет шансов. Я выучил твой номер. Арсений вдруг понимает, что невольно затаил дыхание, словно участник лотереи перед объявлением победителей. Иррационально, нелепо и почти смешно. Все купленные им в юности лотерейные билеты ни разу не оказались выигрышными. Мгновение ничего не происходит, а затем слышится беззлобная усмешка. Арсений чувствует облегчение. — Только потому, что он оканчивается на шестьдесят девять. — Не только, — серьёзно возражает Арсений. — Как тебя хотя бы зовут? — А я не рассказываю незнакомым Арсениям свои паспортные данные, — откровенно дразнится, а после вдруг с энтузиазмом интересуется: — Так насколько? Арсений едва сдерживает смех.***
Рядом со зданием, на площадке, где покрываются пушистыми почками несколько деревьев, сажают молодые кусты шиповника. Ледяная корка уже сошла, обнажив тёмную землю и асфальт; в воздухе слабо пахнет талым снегом и почвой. Небо постепенно сбрасывает блёклые сероватые оттенки и наполняется лазурными красками. Близится цветущая весна — настроение под властью природы с каждым днём становится всё лучше и лучше. — Мы стащили пару булок из «Ашана» на перемене. Арсений подозревает, что это очередная проверка на доверие и упорство. Иногда парень вбрасывает ему вещи, которые обычно держат при себе или доверяют только близким друзьям; иногда это что-то странное, иногда это что-то забавное, притягивающее или отталкивающее. Арсению кажется, что он делает это только для того, чтобы узнать ответную реакцию. Как безответственный химик, смешивающий неизвестное ему вещество с целью развлечь себя. — Так сразу? — с улыбкой спрашивает он. — И никаких прелюдий? Парень усмехается. — Нет, ну если хочешь, то сейчас всё будет. Всё началось в тот страшный день, когда я родился... На другом конце вдруг слышится чужой мужской голос — басистый и глухой: — Тише. Она идёт. Арсений не знает, обращается ли этот голос к парню или к кому-то другому, поэтому не придаёт этому значения, концентрируясь лишь на своём собеседнике. Складывает звуки, доносящиеся из гарнитуры, с озвученными словами и приходит к выводу: — Только не говори мне, что ты сейчас жуёшь. — Просто максимально действенно уничтожаю улики. — Не смотри ей в глаза. Не смотри ей в глаза, — спешно призывает чужой голос. Слышится звонкий цокот каблуков где-то поблизости. — Да, мам, конечно, взял на обед твои булки, о чём разговор? — вдруг с наигранным возмущением произносит парень, когда цокот замирает. — В следующий раз предупреждай, что там будет изюм, и да, надо было добавить — как там её? — корицы, точняк. Громкое показательное хмыканье. Удаляющийся цокот каблуков. Облегчённый выдох. — И парочку камер напротив отдела выпечки, — насмешливо вставляет Арсений, чувствуя, что опасность миновала. — Мам, ну вот давай без этого, — невинно, улыбчиво, ребячески. — Да, бывает, но кто сейчас не без грешка. Чужой голос тотчас с подозрением спрашивает: — С кем ты там разговариваешь? — С мамой, разве не ясно? — огрызается парень. — Блин, да кому ты заливаешь? У тебя с мамкой диалог на уровне «привет-ага-да-пока». — Окей, — терпеливо, — у меня тут важный разговор с агентом «Ростелекома». — Ага, важный разговор с таким важным агентом «Ростелекома», что ты аж краской залился и улыбаешься дебильно. Ещё и не материшься через слово. Опять, наверно, со своей Катькой-Каракатькой... — Су-у... — Во-во, вот и я про что, — ехидно перебивает чужой голос. — Морда-то какая потерянная: даже не знаешь, что сказать. А так бы уже здесь покрыл каждый атом тысячу раз матом. О, смотрите-ка, рифма. — Слушай, клянусь, я тебя когда-нибудь побью. Угроза получается какой-то ненатуральной, без запала и агрессии, как в шутку говорят друзьям, и чуть неловкой, словно бы парня действительно задели те слова. — Хотел бы я на это посмотреть. Ты, воин, лучше булку жуй, пока ректорша не вернулась. Она и так на нас пялит как на сбежавших зэков с прошлого четверга. Арсений чувствует себя третьим лишним. Он покашливает, привлекая к себе внимание, и старается произнести, не выдав своих мыслей, — миролюбиво, чуть шутливо, с улыбкой в уголках губ: — Я тебе перезвоню: в мои планы на сегодня точно не входило стать ни причиной драки, ни её рефери. — Да, давай, — нерешительно и даже немного отрешённо отвечает парень. — До скорого. Арсений отключается. Странная теплота оседает в солнечном сплетении, когда в сознании кассетой воспроизводится подслушанный диалог.***
Жёлтая уточка на пружине покачивается из стороны в сторону. Сергей презентовал её на день рождения, после того как Арсений с Дмитрием на его просьбы подарить денег скинулись по пять и подарили ему десять рублей; у Дмитрия была такая же с цыплёнком, как сказал Сергей с самой дружелюбной улыбкой, на которую только способен: «Я искал двух одинаковых петухов, но потом, мужики, я понял, что их можно найти только в родном колл-центре». Это воспоминание заставляет улыбнуться. Арсений щёлкает средним пальцем по красному резиновому клюву и следит за амплитудой. Колл-центр уже опустел — только в дальнем углу сияют две настольные лампы и слышатся приглушённые изнеможенные слова, — и по помещению разлито умиротворение, гармонично дополняющее шумные и суетливые дневные часы. — Алло? — наконец безразлично произносят в трубке. — Привет. — Забудь про свои вопросы: не для «Ростелекома» моя роза цвела. Шутка выходит какой-то вымученной и тусклой. Непривычно. В гулкой реверберации на том конце это чувствуется особенно остро — как главный экспонат всемирной выставки, высвеченный со всех сторон и оказывающийся неумелой копией, которую способен различить даже обыватель. — Даже и не думал, — спокойно парирует Арсений. — Как дела? — Средней степени хуёвости. Арсений останавливает уточку пальцами. — Что-то случилось? — Нет. Обычная бытовуха. Забей. Голос парня звучит утомлённо, сухо и немного хрипло. Незнакомо и словно бы неправильно. Арсений скучает по бодрому тону, усмешкам, звонкому смеху над его глупыми шутками. Осознание этого останавливает мир ровно на мгновение. В груди разрастается тяжесть. — Уверен? Слышится негромкий щелчок, напоминающий щелчок колёсика зажигалки. — Поругались с матерью по поводу моего места в жизни. Разошлись с девушкой, — пытается холодно констатировать, но в тон всё равно пробираются ноты бессильного раздражения. — Даже не думай говорить что-то типа «сойдётесь» или «всё образуется», потому что нихуя не образуется. Но меня всё устраивает, окей? Последние слова сквозят враждебностью, злобой. Арсений возводит глаза к белому плиточному потолку, пытаясь придумать, что с этим можно сделать. Это последний звонок на сегодня. Он оттягивал его до самого вечера, чтобы отдохнуть: позволить себе поговорить по душам и зарядиться солнечной энергией этого парня на все свои два выходных, которые обычно заняты сном, просмотром фильмов, комментированием их вслух и скукой. Но вместо привычной лёгкости на душе он получил камень на сердце. Идеи, как это исправить, не лезут в голову — лишь гулкая пустота с одной бьющейся мотыльком в ладони мыслью: даже не верится, что этот парень такой же, как все; что он тоже способен на негативные эмоции; что ему тоже может понадобиться помощь. Судя по звукам, тот глубоко затягивается; по ту сторону так тихо, что слышно, как трещит сигаретная бумага. — Куришь? — наконец спрашивает Арсений. — Да. А ты? — Иногда. Парень делает ещё одну затяжку перед тем, как выдохнуть: — Ходил на «Чёрную Пантеру»? — Нет. — Сходи, — устало то ли просит, то ли советует. — Мне не с кем поливать его дерьмом. Арсений возвращает взгляд к монитору своего компьютера. На том конце изредка слышатся затяжки и дыхание парня. Это странно, потому что он словно ждёт чего-то от Арсения, и иррационально успокаивающе, потому что он всё ещё остаётся на связи. — На горячую линию сегодня звонил мужчина, представился Киской, — задумавшись, почти невольно произносит Арсений, но, когда понимает, что начал рассказывать, замолкает на мгновение. В наушнике всё замирает до абсолютного беззвучия, и Арсений, расценивая это как знак о готовности услышать полную историю, продолжает: — Наша местная легенда: звонит второй год, говорит, что у него проблема со связью, а когда ты спрашиваешь, в чём именно выражается проблема, он просто начинает мяучить в трубку. У старшего специалиста от него уже нервный тик. Может быть, слышал: мы не имеем права сразу сбрасывать вызов — должны хотя бы попытаться разговорить клиента. Сегодня это удалось. — Как? Предложили ему валерьянки? — Лучше, — возражает Арсений. Выдерживает драматическую паузу. И заканчивает: — Всем отделом мяукнули ему в ответ. Несколько секунд ничего не происходит. Арсений уже жалеет, что рассказал это, как на том конце тишина взрывается смехом. Громким, заразительным. Настоящим. Арсений бессознательно расплывается в улыбке. — Господи, ну и бред, — сквозь смех произносит парень. — Сука, я как представлю это, так мне сразу... — Наступила тишина, — добавляет Арсений, понимая, что делает всё правильно; парень, стараясь слушать, продолжает посмеиваться, но уже едва слышно. — Думали, что отключился. Но через пару секунд услышали плач — сказал, что всё это время только об этом и мечтал. Мечтал, чтобы ему мяукнули в ответ, представляешь? Парень смеётся ещё с полминуты, изредка разбавляя смех ни к чему не обязывающими междометиями. Закончив, он произносит с ещё неровным дыханием: — Блять, ты должен мне сигарету. Но приятно знать, что мне есть куда расти. Спаси... Арсений чувствует дискомфорт, когда понимает, что парень хочет поблагодарить его: в конце концов, за эти несколько месяцев он задолжал ему куда больше сигареты, незаметно истлевшей или случайно выроненной из пальцев. — Нет-нет-нет, подожди, — перебивает Арсений с игрой в голосе, — я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Медленно положи руку на сердце. И честно поклянись мне, что не будешь брать на вооружение. Парень громко и будто обречённо вздыхает. — Делаю это только ради тебя. Кладу руку на сердце. И честно клянусь: тебя за язык никто не тянул. Арсению кажется, что тот сейчас ребячески улыбается. Тяжесть в груди исчезает.***
— Сестра рассказала мне, как отцу сегодня звонили из «Ростелекома». Мой отец послал его на хуй. — У вас в семье, как вижу, особые отношения с «Ростелекомом». — Да, у нас есть некоторые традиции на этот счёт. Но не в этом дело, — отмахивается парень; Арсению думается, что он ухмыляется. — Знаешь, что было дальше? — Боюсь представить, — усмехается Арсений. — Этот оператор предоставил ему топ пяти причин, по которым отец должен пойти на хуй первым. Это нормально? Арсений поворачивает голову вбок и за спиной Дмитрия видит тёмную гульку, выглядывающую из ячейки. — Это Серёженька, — с умильной улыбкой отвечает Арсений. — Наш лучший работник. — Мой отец в жизни не извинялся перед оператором колл-центра. Этот Серёженька, должно быть, просто гений. В его голосе равно спаиваются восхищение, удивление и улыбка. Арсений испытывает гордость за друга. — У него есть ещё золотой список «Почему ростелекомовцы тоже люди». Мы думали всем отделом написать его на стене, но у нас запрещена обсценная лексика... в таком количестве. — Назойливая мысль, родившаяся из детского любопытства, любви учёного к экспериментам и инстинктивного собственничества, скребётся в голове. Арсений медленно предлагает, делая свой тон неразложимым на эмоции: — Могу подкинуть ему твой номер, если хочешь. Слышится нервный смешок, неловкое покашливание, а после тягучее и почти неуверенное: — Да мне и тут, ну-у, в целом неплохо. Арсений довольно, широко улыбается и меняет тему: — Я правильно понимаю, что у твоей сестры тоже есть фраза на случай звонка из «Ростелекома»? — Ещё спрашиваешь, — насмешливо фыркает; так быстро, будто рад, что разговор проложил другое русло. — Давай, скажи какую-нибудь типичную ростелекомовскую чушь. Вот ту, что ты мне сказал в первый раз. — Здравствуйте, это Арсений, — тотчас произносит Арсений вызубренную до оскомины фразу. — Как я могу к вам обращаться? Парень пару раз кашляет, а после говорит — и его голос низкий, томный, едва ли не урчащий: — Ты можешь звать меня Лучшая Минута В Твоей Жизни, малыш. Арсений вдруг понимает, что ему совершенно всё равно, что за нелепицу будет нести этот парень, если он будет нести её так. Какая-то часть его говорит ему наслаждаться, пока есть возможность, но другая, помнящая, что он всё ещё на работе, что он никак не сможет скрыть что-либо от коллег, если всё зайдёт слишком далеко, и что он совершенно точно не сможет объяснить ситуацию начальству, говорит: — Минута? — Так, сука, — обычным голосом. — Не придирайся к словам. — Тихо-тихо, детка, — со смешком успокаивает Арсений, — как скажешь. Продолжай. — Расслабься. Откинься на кресло. Представь, что мы остались с тобой одни. Арсений честно откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Честно пытается представить, что он и какой-то абстрактный парень, черты которого он даже не может вообразить, остались наедине и все его коллеги вдруг исчезли из помещения, но гул чужих голосов не даёт ему это сделать. Смех поднимается по горлу — Арсению стоит больших трудов сдержать его. — В понятие «одни», надеюсь, входят все двадцать сотрудников колл-центра? — И, если ты замолчишь, — с нажимом, — я подарю тебе неописуемое удовольствие. Я ме-едленно-о достаю из твоих... — ...широких штанин дубликатом бесценного груза. Парень затихает, но в следующий же миг взрывается негодующей руганью: — У вас там, что, блять, в «Ростелекоме» начали преподавать курсы воздержания и потери стыда? Схема работала даже на этих хитровыебанных консультантах «Орифлэйма» — все бросали трубку после первой же фразы в духе «это секс по телефону». А теперь то какой-то Арсений решает процитировать Маяковского, то какой-то Дмитрий говорит не останавливаться. Пиздец. Кто тут кого наёбывает вообще? Арсений открывает глаза и поворачивает голову к коллеге, негромко разговаривающему с клиентом и смотрящему в свой монитор. — Дмитрий? — Да звонил тут с месяц назад сестре. Она сказала расценки на свои выдуманные услуги, а он сказал, что заплатит вдвойне, если после этого она ответит на его вопросы. — Парень вздыхает, долго молчит, а потом с неверием усмехается: — Ещё одна секунда — и я решу, что это ещё один твой коллега. Дмитрий, словно почувствовав на себе чужой взгляд, поворачивается головой. Арсений смотрит на него, пока тот безмолвно спрашивает, что случилось, приподнимая подбородок. Арсений хитро улыбается, подмигивает и отворачивается к своему монитору. — К слову, я сходил на «Чёрную Пантеру».***
За окном сияет полуденное солнце и чирикают синицы и воробьи. Серые короба высотных домов оттеняют майскую зелень: ровно подстриженные газоны, пёстрые цветы, заключённые в сложных металлических конструкциях, кусты шиповника, липы и каштаны, чьи кроны шелестят под дуновением лёгкого ветра. Приближение лета дарит ощущение возрождения, душевного подъёма, начала чего-то совершенно нового — и даже тёплый воздух, льющийся с улицы, пахнет иначе. Спустя два гудка ему отвечают — гортанно, протяжно и словно бы с улыбкой: — Приве-ет. Подозрения срываются с языка раньше, чем Арсений успевает их остановить: — Ты опять пьян? — Просто ещё не проснулся, — парирует, а после торопливо и недоумённо добавляет: — В смысле «опять»?.. Мам, ты что забыла в «Ростелекоме»? Окончание утопает в зевке. Затем слышится какая-то возня, похожая на шуршание постельного белья и невнятные ругательства сквозь зубы. — Не обращай внимания, я пытался встать, но подушка оказалась сильнее меня. Арсений понимающе улыбается краем губ. — Всё-таки забыл, — констатирует он. — Я уже звонил тебе в феврале. Ты тогда был вдрызг, но с чего-то решил, что хочешь ответить на мои вопросы. — Надеюсь, я не наговорил тебе лишнего? У меня такое случается. Всегда. — Кроме того, что ты хотел кататься на коньках по квартире? — беспечно шутит Арсений. — Или того, что я тебе нравлюсь? В трубке повисает молчание. И это совершенно другое молчание — не то, что бывает, когда над чем-то задумываешься или тема исчерпывает сама себя. Это молчание глухое, клейкое и мерзкое, как невольный, неуместный, непристойный вопрос, повисший в воздухе в разгар сердечной беседы. Хочется умыться. — Алло? Алло? Эй, — осторожно произносит он, будто боясь спугнуть. — Эй, ты там? Слух рубят короткие гудки. Монитор компьютера слепит глаза. Голоса коллег отдаются звенящим разрозненным эхом. Гарнитура на голове давит гранитной плитой. Арсений ничего не чувствующими руками опускает её на шею. Что он сказал не так?***
Дождливое лето проходит в обучении подростков, пришедших на неполный рабочий день, исходящим звонкам; сам Арсений на время переквалифицируется на принятие входящих, техническую поддержку и направление специалистов на дом. Кресло Дмитрия, уехавшего в отпуск, занимает девушка лет девятнадцати с крашенными белокурыми локонами. Она всегда слушает с лёгким наклоном головы, чтобы демонстрировать тонкую беззащитную шею, и долгими покорными взглядами исподлобья. Это льстит, но Арсений ни на минуту не перестаёт тосковать по возможности закинуть ноги на чужое кресло или посоревноваться, кто попадёт стаканчиком из-под кофе в корзину с другого края помещения; не вставая с места; с закрытыми глазами или из-за спины. Однажды после рабочего дня он садится в свой автомобиль и проворачивает ключ в замке зажигания, автоматически включая радио — первые же ноты песни вводят его прострацию. Он выслушивает до боли знакомые мелодию и слова с начала до конца, так и не выезжая с парковки. Певец говорит, что он в который раз одинок и больше не поднимет трубку, потому что всё это время его только и делали, что оставляли, обманывали и дразнили. Абстрактные «я и ты» оказываются реальными, но настолько едкими и испепеляющими, что Арсений проклинает тот день, когда начал учить английский. Однажды он проходит мимо зоомагазина в торговом центре и видит двух играющих котят мейн-куна — коричневых, с полосатыми боками и рысьими кисточками на ушах. Они азартно бросаются друг на друга в большой клетке, пока группа детей у витрины следит за ними, хихикая и тыча пальцем. Арсений впадает в ступор. Котята играючи ловят друг друга за пушистый хвост, дети смеются, множество людей с пакетами проходят позади. Мысли лениво ползают возле банковской карты, оглушительной тишины в квартире, двух котов... Чужого смеха в наушнике. Арсений чертыхается и идёт в алкогольный отдел. Однажды, одним августовским вечером, когда он остаётся совершенно один в отделе, и только одна настольная лампа составляет ему холодную компанию, Арсений набирает его номер. Всё кажется таким простым: и знакомая вереница цифр в списке обзвона, и отточенное движение по клавиатуре, и даже последние мгновения, отведённые на невидящий взгляд на кнопку вызова. Только когда на экране появляется незамысловатая анимация, Арсений прикусывает нижнюю губу, думая, что он должен сказать; думая, что он хочет сказать. Первые три гудка он не замечает. Каждый последующий — точно свежей крапивой по коже. Но Арсений выжидает, выслушивает каждый необычно длинный гудок, обращающийся в ухе ударом судейского молотка, выдерживает каждую секунду «у тебя нет шансов: я выучил твой номер — и я не перезвоню» между строк. Только когда вызов самостоятельно завершается, Арсений проводит ладонями по лицу, будто утомлённый дурным сном. Он думает, как всё-таки забавно получилось: парень так хотел избавиться от него, а в итоге он сам избавил его от себя. Он усмехается. Он уже давно привык проёбывать всё, что имеет.***
Капучино из автомата ярко пахнет горячим кофе; у самой кромки стаканчика собирается кремовая пена и вьётся пар. Начальство закрывает глаза на кофе на его рабочем месте. Лишь изредка Арсений обнаруживает карандашные записки с лозунгами: «Меньше работы, больше вечеринок», «Кофе это, конечно, хорошо, но пробовал ли ты когда-нибудь секс?..» и «Арсюша, умоляю, найди себе кого-нибудь. Я уже не могу без слёз смотреть ни на лучшую за пять лет отчётность, ни на замок из стаканчиков, в котором ты живёшь». Он никогда не придаёт им большого значения — он говорит себе и другим, что его всё устраивает в собственной жизни (и почти сам в это верит). Знакомый номер режет сетчатку глаз. Арсений собирается с мыслями и силами. Он и так слишком долго откладывал звонок, краем сознания надеясь, что этот номер исчезнет из базы сам собой. Будто такое вообще возможно. Арсений вдыхает полной грудью, прикрыв глаза, и шумно выдыхает. Он решает вести себя так, словно не было никаких месяцев тёплых бесед и никаких месяцев холодного молчания. Словно он — обычный оператор, а парень — обычный клиент, которые никогда не были знакомы; которые никогда не обсуждали фильмы, как приятели; которые никогда не шутили друг над другом, как друзья. Будто они друг другу — никто. Проходит три гудка, наполненных безотчётным волнением, сконцентрировавшимся неприятным, склизким, шевелящимся ощущением в желудке, прежде чем Арсений начинает безэмоционально чеканить: — Здравствуйте, вы... — Ох, блять! — хрипло произносит парень на том конце провода; у Арсения вмиг пересыхает горло, и он торопливо отпивает из стаканчика. — Ну вот сейчас прям охуенно было. Давай посильней, чё ты как баба? Хорош нежничать! Ебёшь — так еби по-жёсткому. Мужик, а ты не стесняйся, сука, давай прямо мне на лицо! За такие деньги можете меня хоть с ног до головы... На той стороне слышится рёв проезжающего автомобиля. Кофе идёт не в то горло. Арсений громко кашляет, стаканчик в его руках дрожит, едва не расплёскивая содержимое. Дмитрий поворачивается к нему с встревоженным выражением лица. Арсений, кашляя, смыкает большой и указательный пальцы в кольцо, показывая, что с ним всё в порядке. Когда кашель прекращается, он делает крупный глоток кофе и осторожно ставит стаканчик на стол. — Ага! Ты что-то пьёшь, — оживлённо выдаёт парень. — Приятного. Мысли и воспоминания хаотично мечутся в голове, пока внезапно не складываются в догадку. — Ты что, серьёзно стал... — ему неловко это говорить, и он понижает голос почти до заговорщического шёпота, — ночной бабочкой? Арсений тотчас жалеет о своих словах: жалеет о том, что так быстро сбросил маску равнодушия, поддавшись на эффект неожиданности; получив нож в спину из рук собственного интереса. Парень без промедления отвечает; тон его злобно-весёлый, едкий: — Ночной бабочкой. Ха. Скорее сколопендрой на побегушках. Знаешь, такая длинная, бесит всех, так и хочется послать на хуй, чтоб глаза не мозолила. Развезла пару тысяч посылок за гроши и сдохла там, облитая фурой. О, вон ещё одна едет. Любимая моя. А я уже успел просто неебически соскучиться. Арсению требуется почти полминуты, чтобы понять, насколько он скучал по этому голосу в наушнике и по этой странно-забавной манере вести разговор. Нет смысла отпираться и лгать себе: у него нет ни сил, ни желания оставаться безразличным по отношению к этому парню. Он глубоко и терпеливо вдыхает, словно смиряясь с собой. — Что случилось? — Да тачка заглохла у трассы — жду этот ебучий эвакуатор уже час. Заебался в ней сидеть, вот вышел покурить, а тут эти блядские лужи с этими блядскими фурами. Я уже весь мокрый. А тачка компании принадлежит — стремаюсь даже отойти на пару метров. Башку открутят, нафаршируют штрафами, прикрутят обратно, а потом отправят на эту же самую Ленинградку нахуй стоять. Отрабатывать, — обречённо выдыхает. — Не знаешь, где купить джинсы поуже? Чтоб прям в зад впивались, и чтоб с рваными коленями. Короче, максимально пидорские. Арсений по наитию бросает взгляд на свои ноги: на прорези чёрных джинсов, в которых белеют колени. — Нет, прости, — с притворным сожалением отвечает он. — Но у моего знакомого есть автосервис с эвакуатором недалеко от Ленинградки. Запишешь номер? — Давай. — Волшебное слово? — Я оставлю комментарий на сайте «Ростелекома» с просьбой назначить тебя лучшим работником месяца. — Не то слово. — ...года? — Всё ещё нет, — говорит Арсений, напуская ленцу в голос и улыбаясь одними уголками губ. — Меняй. — ...четырёх с половиной миллиардов лет существования Земли? Он замолкает на несколько секунд, прежде чем сказать: — Записывай, — а после того, как продиктовывает номер из контактов телефона, добавляет: — Скажи, что от Арса.***
Арс, в следующий раз, когда ты решишь воспользоваться моим хорошим отношением к тебе, предупреждай, что в «жуке» может поместиться два метра костей. СМС приходит в разгар перерыва, спустя полтора часа после того, как он связывается с парнем, и спустя полтора часа после того, как он созванивается, чтобы предупредить о новом клиенте и попросить об одолжении. Арсений хватает телефон, лежащий на столе рядом с обедом, в руки и набирает ответ, как ребёнок, которому протягивают желанный подарок на дне рождения, — с теми же предвкушением, задором, чистой радостью.Мне казалось, это ты у нас по части авто))) Что-нибудь интересное?
У него все руки в браслетах и кольцах. Я не знаю, как они его не перевешивают. Арсений пытается сложить в голове образ худого высокого юноши с тонкими запястьями, увитыми кожаными, металлическими браслетами и чётками, и длинными пальцами, которые усеяны многочисленными кольцами — серебристыми, золотистыми и чёрными; простыми полосами и фигурными с резьбой. Он пытается выстроить картинку, но деталей так мало, что та рассеивается зыбким фантомом, едва приняв человеческие очертания. Хочется большего.А остальное?)
Ты так и не сказал, что происходит. Пока не скажешь, не отвечу.Всё сложно. Я и сам до конца не уверен Ты мог просто незаметно сфотографировать его
Хочется увидеть его. Очень хочется поговорить с ним вживую. Отчаянно хочется прикоснуться к нему, чтобы поверить, что всё это время он действительно существовал, а не был лишь бесплотным голосом в гарнитуре, случайно появившимся в жизни Арсения и своевольно занявшим там так много места. Ты в курсе, что я думаю по этому поводу.«Никаких съёмок»
Именно. Разговор заходит в тупик. Арсений долго размышляет над тем, что хотел бы узнать и на что ему могут дать однозначный ответ. Знакомая из соседнего отдела проходит мимо него к дальнему столу и, улыбаясь и обращаясь по имени, здоровается с ним и желает приятного аппетита. Арсений приветливо улыбается и кивает ей в ответ. Он вдруг вспоминает о негласном правиле, сложившимся между ним и этим странно-забавным парнем, — правиле, которое он уже давно мечтает нарушить.Скажи хотя бы, как его зовут Пожалуйста?)))
Время идёт, но сообщения остаются без ответа. Арсений поджимает губы. Он не притрагивается к пище, несмотря на то, что время обеденного перерыва неумолимо подходит к концу. Словно пёс, который не может думать ни о чём другом, кроме возвращения хозяина. Эта аналогия заставляет поморщиться. Спустя долгие минуты к нему приходят сообщения уже с другого номера. его имя начинается на гласную и заканчивается на согласную одобряю твой выбор и благословляю тебя на подбор остальных букв потому что он словно дымящее как паровоз и ругающееся как сапожник солнышко <З...
кстати он только что попросил твой номер когда свадьба? Арсений усмехается. Довольно и словно бы смущённо. Парящие, светлые чувства теплятся в груди. Он ещё раз перечитывает последние сообщения, не способный сдержать улыбки, и быстро набирает на другой номер:С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ Я ОБЩАЮСЬ ТОЛЬКО С ТВОЕЙ ЖЕНОЙ
***
Спасибо. Забудь про сигарету. Я твой должник. Видя это сообщение по возвращении домой, Арсений тихо усмехается. То, что парень помнит мелочи из их разговоров, невольно греет душу. Но Арсений не даёт себе обмануться. Только перед тем, как лечь спать, он пишет шутливый ответ, не намекая и не надеясь на продолжение переписки.Всегда к твоим услугам ;)
Сон поверхностный и обрывистый — калейдоскоп ничем не связанных друг с другом ситуаций, которые забудутся через минуту после пробуждения: остановки на трассах, отблеск зажжённой сигареты в браслетах на чьих-то тонких руках, шоколад, тающий под знойным испанским солнцем. Арсений просыпается от надоедливой мелодии и вибрации на прикроватной тумбочке. Экран мобильного телефона сияет белым, оповещая о новых входящих. Арсений нехотя, почти на ощупь тянется за телефоном и, щурясь от яркого света, бьющего по глазам, открывает сообщения, переворачиваясь с бока на спину. Я скучал. Он смотрит на знакомый, ставший почти родным номер отправителя, а после на плашку часов, на которой отражается четыре двадцать ночи. Заново перечитывает сообщение — точно ведро ледяной воды на голову. А после, вмиг сбросив остатки дрёмы, даёт немигающему взгляду замереть на этих двух словах, на этих семи буквах, от которых что-то внутри сжимается — не то приятно, не то настороженно. Язык щекочет подозрение, которое тотчас находит подтверждение под мерцание экрана. И я опять пьян. Арсений порывается написать какую-нибудь шутку в ответ, несколько раз начинает набирать сообщение и несколько раз стирает его; даже думает притвориться спящим и ответить на него только утром. Всё выходит каким-то неуклюжим, бессмысленным и лживым. Он вспоминает, как однажды уже сказал не подумав: как глупая шутка обернулась безысходной пустотой под рёбрами, отголоски которой он ощущает до сих пор. Он не хочет повторять эту ошибку. Спустя десяток не увенчавшихся успехом попыток Арсений сдаётся под гнётом мыслей — пишет не столько шутку, сколько колкость; риторический вопрос, положительный ответ на который он ожидает, но не хочет увидеть.Это те две вещи, о которых ты пожалеешь с утра?
Он клянётся себе прервать это общение, если его ожидания оправдаются: всё и так зашло слишком далеко. Иногда лучше остановиться на полпути, чем пойти до конца и пожалеть о том, что когда-то сделал первый шаг. Ведь всё это уже давно перестало быть просто проверкой его способностей. Это уже давно перестало быть просто. Почти сразу приходит ответ. Только об одной. Но с ней справится коктейль «Доброе утро». На губах проступает сонная улыбка. Арсений проговаривает шёпотом: «Вспомнил», словно давая себе привыкнуть к этой мысли. И бездумно улыбается чуть шире. Телефон тут же подмигивает новыми сообщениями. Прости, что не отвечал всё это время. Нужно было разобраться в себе. Звучит тупо пиздец. На деле тоже тупо пиздец. В солнечном сплетении что-то трепещет. Арсений улыбается. Долго смотрит на их переписку и искренне отвечает:Я тоже скучал
***
Им нужно встретиться. Эта мысль становится лейтмотивом его выходных — непривычно долгих выходных, в которых он то и дело обнаруживает в руках телефон с раскрытыми сообщениями. Парень ему больше ничего не пишет, но Арсений не чувствует себя покинутым. Это хорошая возможность подумать. И почему-то кажется, что если Арсений сейчас отправит даже какой-нибудь ничего не значащий смайлик, то парень ему тотчас ответит. Он не знает, откуда в нём столько уверенности, но это успокаивает, ободряет и без сомнений нравится. Выходные плавно перетекают в рабочие будни. Тогда Арсений придумывает план: ближе к концу дня позвонить парню и предложить ему встретиться, где и когда ему будет угодно; он отказывается от идеи написать сообщение с приглашением, считая, что по оттенкам тона сможет догадаться об эмоциях и мыслях парня; он отказывается от идеи позвонить со своего номера, решив, что так для его звонка будет больше оснований и при нежелательном исходе он сможет попытаться направить разговор по вектору выяснения тарифного плана (он едва ли верит в то, что ему хватит на это сил). Из размышлений его вырывает необычно звучащий — сомневающийся, негромкий, потрясённый — голос Сергея: — Мужики. Меня, кажется, только что на свиданку пригласили. Арсений тотчас поворачивается к нему. Глаза у Сергея округлившиеся, ошарашенные. Дмитрий возводит указательный палец, призывая подождать, пока он не закончит с клиентом. — Кто? — в то время уточняет Арсений. — Гондон какой-то. Дмитрий интеллигентно прощается с клиентом, снимает гарнитуру и отъезжает на кресле назад, чтобы видеть чужие лица и не загораживать обзор. — Ну что, Сергей, всё ради работы, да? — говорит он, ехидно улыбаясь. — Иди на хуй, Поз, — огрызается тот. — Да я его даже не знаю. Позвонил, как обычно: «Здрасте. Это агент бла-бла-бла». Всё нормально. Спрашиваю: «Как могу к вам обращаться?» И тут он, значит, такой: «Вы можете звать меня Антон. Остальные вопросы только после свидания». — А ты что? — с неподдельным интересом спрашивает Арсений. — Я скинул. — И всё? — наигранно разочаровавшись, произносит Дмитрий. — Я был о тебе лучшего мнения. Сергей прожигает его взглядом. — Может, отправить его номер на сайт секс-услуг? — предлагает он. — Поможем парню, а то ему, очевидно, совсем тяжко. — Не наш формат, — деловито возражает Дмитрий. — Он тебе нахамил? Нет. Угрожал? Свиданкой? Да он тебе одолжение сделал. — Так. Если ты такой умный, возьми и позвони ему сам. — Хочешь взять меня на слабо? Пф. Показывай номер. Сергей диктует номер — раздражающе, медленно, специально повторяя одну и ту же цифру по несколько раз, будто обучая несмышлёного простейшей арифметике. Арсения это забавляет; Арсений давно прекратил попытки разобраться в отношениях своих коллег. Дмитрий быстро набирает и ставит на громкую связь. Прочищает горло, пока идут гудки, и, едва они прекращаются, декламирует: — Добрый вечер. С вами говорит Дмитрий, агент «Ростелекома». Как будет удобнее, чтобы к вам обращались? — Здравствуйте. Вы можете звать меня Антон, — радушно представляется парень. — Остальные вопросы только после свидания. Арсений узнаёт его голос — сердце пропускает удар. Это так неожиданно, так странно, так смешно. Всё это время его звали Антон. (Два парня на «А».) — Пожалуйста, Антон, оцените качество предоставляемых вам услуг по шкале от одного до пяти. — Зависит от количества звёзд на вывеске ресторана, в который вы собираетесь меня пригласить. Дмитрий улыбается, довольный, что смог сломить этот паттерн, и посылает красноречивый взгляд Сергею. Тот недовольно хмыкает и показательно отворачивает голову. — Хотите ли вы принять участие в предновогодней акции? — Свидание. — Происходили ли в последнее время какие-либо неполадки со связью? — Свидание. — Имеются ли у вас какие-либо пожелания в адрес компании? — Сви-да-ни-е, — по слогам повторяет Антон; в его тоне слышится лукавая улыбка. Арсений почти смеётся, но не знает отчего: от осознания или от самой ситуации. — Большое спасибо за то, что согласились ответить на вопросы компании, — вежливо произносит Дмитрий; на его лице проскальзывает тень бессильного раздражения. — Мы всё учли. До сви... Прощайте. Когда Дмитрий быстро завершает вызов, Сергей улыбается — с превосходством и ядом в уголках губ. Он хочет что-то сказать, но Дмитрий тотчас пресекает его на полуслове, выставляя ладонь почти перед его лицом, словно говоря: «Стоп». — Просто молчи. — А давайте я попробую, — легко предлагает Арсений. — Слыхал, очкозавр? В нашем клубе ожидается прибавление. — Но! Предлагаю пари. — Ставлю штуку, что ты не сможешь разболтать его. — Присоединяюсь, — вставляет Дмитрий. — По рукам, — соглашается Арсений. Сергей вновь диктует номер — в этот раз уже спокойно. Арсений находит себя на том, что набирает его раньше, чем озвучиваются последние две цифры. Дмитрий хмыкает. Сергей поднимается с кресла и встаёт между ними, чтобы лучше слышать разговор. Спустя всего один гудок раздаётся знакомый голос. — Дайте угадаю, — насмешливо. — «Ростелеком»? — Вы совершенно правы. Здравствуйте. Проходит несколько секунд прежде, чем Антон отвечает — в его тоне слышатся ноты удивления и искренней, незапланированной улыбки: — Здравствуйте. — Это агент «Ростелекома» Арсений. Как я могу к вам обращаться? — Вы можете звать меня Антон. Остальные вопросы только после свидания. — Сегодня в семь вечера на Маросейке в кафе «Бардак». Я буду ждать на диване у окна в синей рубашке. Арсению кажется, что весь мир останавливается, весь мир замолкает, а затем весь мир вдруг усмехается. И с ироничным неверием спрашивает: — Вы даже не спросите, согласен ли я? — Все вопросы после свидания, — отвечает Арсений, пытаясь придать себе серьёзности, но улыбка всё равно прокрадывается в голос. Он ощущает на себе удивлённые, внимательные, выжидающие взгляды коллег и почти чувствует, как по ту сторону Антон растягивает губы в широкой улыбке. Проходит несколько бесконечностей, заключённых в мгновения, — и Антон говорит: — Вы выиграли, — и по-родному негромко и мягко смеётся. — «Ростелеком», слышите? Я сдаюсь. Вы выиграли эту войну. Антон отключается. Дмитрий безмолвно достаёт из своего бумажника тысячу и отдаёт её. Сергей тупо смотрит, несколько секунд не осознавая, что только что произошло, а потом начинает похлопывать себя по карманам брюк. Он выуживает сложенную в два раза купюру и протягивает её Арсению. — Не смотри на неё так, будто она из «банка приколов». — Я бы на твоём месте проверил её, — со скепсисом вставляет Дмитрий. — После того случая в баре доверять ему вообще нерезонно. — Да чё ты опять начинаешь. Один раз всего было. — Ну что ж, если я выйду прямо сейчас, то как раз успею к семи, — тянет Арсений, просматривая купюру Сергея на свет. — Прикройте меня, если что. — Так, значит, абонента, с которым ты так оживлённо общался последний год, звали Антон. Интересно, — многозначительно улыбается Дмитрий, а после отъезжает на кресле к своему столу и, прежде чем надеть гарнитуру, доброжелательно произносит: — Рассчитываю на полную историю завтра. Хорошего вечера. Сергей продолжает внимательно следить за сборами Арсения, словно увидел мираж и теперь пытается сличить его с реальными воспоминаниями в голове, определяя, что из этого на самом деле является подделкой. — Эй, Арс. Ты чё, серьёзно, что ли? — наконец непонимающе уточняет он, когда Арсений накидывает на плечо сумку и проверяет, всё ли взял с собой. — Свиданка? Телефон в кармане брюк коротко вибрирует, оповещая о новом сообщении. Арсений, не задумываясь, от кого оно может быть, ловко достаёт телефон и снимает блокировку. Я дам вам интервью, агент Арсений, но не рассчитывайте кончить раньше рассвета. Арсений не может сдержать усмешки — ему даже не нужно смотреть на номер отправителя, чтобы узнать, чьи это слова; от улыбок уже сводит скулы, но он уверен, что никогда не начнёт об этом жалеть.*ЗАкончить? ;)
Ответ приходит незамедлительно. Кто знает. Сергей слегка кашляет, привлекая к себе внимание. На его лице — нетерпение, интерес и смутное, зарождающееся осознание. Арсений убирает телефон, поднимает на Сергея глаза и, счастливо улыбаясь, нараспев произносит: — Чего только не сделаешь ради работы.