На смерть Чернозвёзда

Волны вырастают, как пики гор. Горы захлёстывают с головой, как волны. Неказистая речушка взбесилась от талого снега, как Звездолом от поучений. Теперь она сметёт всё на пути. А на пути у неё котёнок. Мокрый, невесомый в лапах беспощадной стихии, уже не мяукает – только разевает рот в немом крике. – А-а-а! – кричала Дымушка, повиснув на краю пропасти. Как она надрывалась! Тонкий визг застыл в ушах Чернозвёзда, как ещё один шрам, ноющий в холода Голых веток. – Держись! – орёт Чернозвёзд и без страха бросается в воду – лёд зимы обжигает брюхо, но цель греет сердце, не даёт лапам смёрзнуться. Спасти котёнка. Хотя бы в этот раз. Ржавница в тот день была как в воду опущенная, но Чернозвёзд не подошёл, не поговорил, а следил за племенем, словно его недрёманный взор мог уберечь скалы от обрушения, а соплеменников от падения. Только под вечер, когда глашатая расставляла сторожей на ночь, подошёл сзади и мимоходом потёрся о её шкуру, студёную, как зима, грубую, как сама Ржавница, одинокую, как смерть. Вот и всё. Плакаться и размякать было некогда. Он так и не узнал, что потрясло боевую подругу больше – кончина Дымушки, собственная чуть не оборвавшаяся жизнь или разочарование в Чернозвёзде – что же ты, предводитель, зазевался, не помог, не попытался? Ещё пара гребков, чуть-чуть – и хвать котёнка за шкирку. Теперь к берегу. Обратный путь сложнее – вес тянет голову ко дну, река не желает отпускать свои игрушки. "Вы мои!" – ревёт она голосом Звездолома. "Мы повязаны кровью, а кровь гуще воды!" Если подумать – чего Чернозвёзд предпочитает не делать – он мог спасти всех котят, убитых в вечной войне Звездолома, войне с тенью отца, целым лесом и самим собой, он мог спасти всех, просто зайдя в палатку Звездолома и свернув тому шею. Девять раз. Он не подумал. Так легко не думать, а просто идти за другим. За тем, кому доверяешь, за тем, чья смерть задела сильнее, чем смерть собственных родителей. За тем, чьё место случайно занял – и больше не отдашь. Задние лапы вдруг сковывает судорога, и они бессильно уходят на дно. Нет! Он не хочет умирать! Он любит жизнь. Любит брать от неё всё. Впиваться во врага, как холод воды впивается ему в шерсть. Оглядывать лучшее племя в мире – его племя! – с отеческой, чуть самодовольной гордостью. Выкуси, Огнезвёзд! Будь ты хоть сто раз избранник и триста раз спаситель, у тебя никогда не будет таких крутых вояк! Чернозвёзд половину жизни бился лишь за себя, это правда – но всю вторую половину – за них. – Плыви! – из последних сил пихает котёнка к берегу. – Плыви! Да плыви же, мышеголо… Вода попадает в глотку, и Чернозвёзд, закашлявшись, не заканчивает свою предсмертную речь. Слова никогда не давались ему так хорошо, как дела. Котёнок из последних сил гребёт к берегу, благо, осталось недолго. У него получится, конечно, получится – Чернозвёзд сам не знает, почему всю жизнь творит Бич знает что и при этом твёрдо верит, что всё кончится хорошо? Наверное, потому что в итоге всё кончается хорошо. Волны обрушиваются на Чернозвёзда и хоронят под камнепадом, утягивают в пропасть, как Дымушку. Он не спас её. Хоть он и спас котёнка, это ничего не меняет. Дымушка всё ещё мертва. Но почему-то на душе становится легче. Он выпускает когти, цепляясь за толщу воды, за соломинку, и из последних сил гребёт передними – не должен воин умирать, свесив лапки. Он борется – до последней капли крови, до последнего вздоха. Он задыхается под грудой воды, что придавила его, как камни, и вспоминает, как обещал Ржавнице, что они, прошедшие закалку Звездоломом, Звездоцапом и Бичом, не сдохнут в этих проклятых горах. Что ж, он убийца и глупец – но не клятвопреступник и не трус.