Аманет - невеста из моря.

— Дорогая, познакомься, — молодой человек лучезарно улыбнулся, подводя девушку за руку к гостю. — Это — Карл Хайнц, он врач и, как и мы, направляется в Новый Свет. Девушка сделала почтительный реверанс, но выглядела при этом невероятно испуганной и растерянной. — Очень рада познакомиться, — пробормотала она, протягивая руку для поцелуя. Да видят боги, какие усилия ей пришлось приложить, чтобы не одернуть её, когда запястья коснулись холодные и твердые губы. А Карл придержал её ручку дольше, чем того следовал этикет. — Приятно видеть, что в Великобритании ещё остались такие роскошные цветы, — лукаво улыбнувшись краешком губ, мужчина, наконец-то, отпустил её руку. Девушка удивленно захлопала бирюзовыми глазами, не совсем понимая его выражения, но всё же решила принять данные слова за комплимент. — Вы похожи на цветок аконита. Вздрогнув, она подняла на мужчину испуганный взгляд. Несмотря на то, что странный человек стоял прямо перед ней, девушка отчетливо ощутила холодное дыхание у себя над ухом, а по спине точно мокрым перышком прошли. — Но ведь аконит — это ядовитый цветок, разве нет? — нахмурился её жених, переводя взгляд со своей невесты на Хайнца. Казалось, он вовсе и не замечал того, как побледнела девушка, готовая рухнуть в обморок в одну секунду. — Верно, — ничуть не смутился врач. — Но это не отменяет того, что цветок красив. — Хм, думаю, что вы правы… — Дорогой, нам пора, — тихонько напомнила девушка, дергая молодого человека за рукав и искоса поглядывая на застывшего с фальшивой улыбкой Карла. — Да, конечно. Простите нас, сэр Хайнц, моя невеста устала. Мы пойдем отдохнем. Мужчина кивнул. — Даже самый ядовитый цветок нужно поливать…

***

Аманет дернулась, как от пощечины, и рукой смахнула невидимую пелену. Что это было? Сон или же явь? Будущее или прошлое? И почему она не видит лиц? Сирена чувствовала, что всё это неспроста, и все эти видения как-то связаны либо с ней, либо с тем златоглазым. Но стоило ей в очередной раз увидеть это нечто, то она впадала в своего рода транс. Её будто нарочно заставляли это смотреть. Девушка немного ослабила шнуровку на платье, чувствуя, что задыхается от нехватки воздуха. Очень хотелось пить, а ещё больше поплавать. Но, черт возьми, все вампиры, точно назло ей, решили дружно не пойти в школу и остаться в особняке. С одной стороны она понимала, что после того разговора с оборотнем, все слегка на нервах, но это не отменяет того факта, что вампиры сейчас живут по людским законам. Пока что. — Почему они как дети? — вздохнула Юи, вновь перевернувшись с кровати и свесившись вниз. В последнее время она всё чаще и чаще посещала комнату Аманет, а последние два дня так и вовсе не вылезала отсюда. Сирена, впрочем, и не была особо против, смирившись с тем, что Комори считает её, если не подругой, то товарищем по несчастью. — Наверно потому, что физически они действительно ещё дети, — протянула сирена, переворачивая очередную страницу книги в поиске увлекательных картинок. Несмотря на то, что у неё присутствовала память о нынешнем веке, как читать — она так и не вспомнила. Поэтому, в связи с отсутствием такой важной детали, она только и делала, что развлекала себя просмотром ярких рисунков. — Как думаешь, — девочка выгнулась, глядя на Аманет, и недовольно захлопала глазами, — что Шу имел ввиду, когда сказал, что провианта на всех не хватает? Вампиры, понятно дело, кровь пьют, но оборотни-то… Неужели они людей едят? — и Юи сама же ужаснулась собственной догадке. — Думаю, что дело не только в еде… Оборотней отстреливают, как обычных волков, и, наверно, чтобы сила стаи не упала, им нужно постоянно восстанавливать свои ряды. — Ты говоришь про рожденных и проклятых? Аманет кивнула, откладывая книгу в сторону. — Только непонятно, как я с ними связана… — пробурчала девушка себе под нос, стараясь, чтобы этого не услышала Комори. — Ты куда? — осведомилась блондинка, когда сирена поднялась с насиженного места, разглаживая складки платья. — Пойду воздухом подышу. Ненавижу сидеть в четырех стенах, — останавливать её, по понятным причинам, никто не стал. Сирене очень хотелось выйти наружу, но в последние дни стояла такая противная пасмурная погода, что девушка побоялась невольно попасть под дождь. Тем не менее она уже чувствовала, как начинает пересыхать на берегу. К тому же она постоянно испытывала чувство голода, вот и возникала невольная мысль: «А может пойти к Шу?». Впрочем, это был наименее худший вариант. Хуже всего было бы, если бы Аманет вновь затянула зов. А хотя так хотелось петь… Прикусив губу, девушка решительно направилась в покои первого Сакамаки. Едва она собиралась постучать, как дверь отворилась. То есть, отворилась, конечно же, не сама собой, а её Шу открыл. Вампир явно только вышел из душа, если судить по одним лишь штанам, да полотенце на мокрых волосах. Аманет изучающе оглядела его обнаженный торс, мечтая не только потрогать руками, но и попробовать на зуб. — Глядя на тебя, я всерьез начинаю переживать за свою жизнь, — флегматично отметил вампир, пропуская девушку вовнутрь. — Ничего, привыкнешь, — усмехнулась она, без приглашения усаживаясь в кресло. — Я пришла просто говорить. — То есть, есть не будешь? — уточнил Шу, чуть искривив губы в улыбке. Перевесив полотенце себе на шею, вампир уселся напротив девушки. — Буду, — не стала отрицать она. — Но поговорить всё равно надо. — Если тебя интересуют оборотни, то даже не лезь в это дело. Аманет нахмурилась. Ей не понравился тон парня, который в мгновении ока растерял всю свою дружелюбность и заинтересованность, теперь он откровенно злился и… нервничал? — Нет, — покачала она головой, упрямо поджимая губы и скрещивая руки на груди. — До этого я всегда тебя слушала и ни о чем не расспрашивала. Но сейчас я просто-напросто не могу молчать. Ты и златоглазый — единственные нити, которые ведут к моему прошлому. И я хочу знать, почему ты упорно умалчиваешь о нем? Ни за что не поверю, что это… — Ради твоего же блага, — Шу закончил мысль за неё. — Забудь. Я не собираюсь рассказывать тебе о тебе же самой. Сирена зло прищурилась, начиная потихоньку закипать. — Я не ребенок, чтобы заботиться обо мне. Если твое упрямство можно назвать заботой. — Упрямая здесь только ты, — фыркнув, вампир сжал руки в кулаки так, что костяшки пальцев, не то, что побелели, посинели! — Не знаю, с чего у тебя такой повышенный интерес к своему прошлому, но сирене не положено знать о себе больше, чем она помнит. Глубоко вздохнув, Аманет медленно выдохнула через рот, стараясь подавить шипящие нотки в своем голосе. — Я вижу сны, Шу, — впервые за столь долгое время, сирена назвала вампира по имени. — Два совершенно разных сна. В одном сне я лежу в хрустальном гробу и вижу златоглазого вампира и мальчишку, что наблюдает из-за угла, — от девушки не укрылось то, как Сакамки дернулся от этих слов. Ведь они оба понимали, что именно она вложила в эту фразу. — Но второй сон мне непонятен. Я не вижу лиц, но слышу разговоры. Там был корабль, и на нем были люди… Но меня напрягает тот факт, что я не видела лица девушки потому, что смотрела её глазами. Шу, если та девушка с корабля и сирена в хрустальном гробу — один и тот же человек, то я хочу знать, что было между этими двумя формами. Ты сказал, что я куда больше похожа на оборотня, чем кажется. Наверняка имел ввиду проклятых оборотней… Шу с громким стоном откинулся на спинку кресла и, страдальчески закатив глаза, закрыл лицо ладонями. Аманет со скрытым нетерпением ждала ответа. — Ты знала, что я больше всего на свете ненавижу умных женщин? — наконец произнес он. Сирена лишь пожала плечами. Всё, что она сказала, было логично. Тот оборотень явно почувствовал в ней «родную» кровь. А учитывая, что она не помнит своей семьи, которая, по идее, должна быть у всех рожденных, вывод напрашивается сам собой. — Я и не пытаюсь тебе понравиться, — улыбнулась девушка, убрав, упавшую на лицо, прядь волос. — Если я действительно когда-то была человеком, то хочу знать, кто и, самое главное, за что он меня проклял. Ты знал, что я сирена, потому что давным-давно, когда ты сам был ребенком, то видел меня и, вняв моему зову, поверил в меня. Но твои братья до сих пор не поняли, кто я на самом деле. Они считают меня демоновым отродьем? И пусть. Но почему они не могут даже предположить, что я морское создание? Чарующий голос, запах тины и соли, отравленная кровь… Они даже не понимают, что сирены для вампиров настолько же реальны, как и сами вампиры или оборотни для людей. Однако, никого бы это не удивило, если бы сирены на земле встречались чаще. Так может ли быть такое, что все те сирены, что плавают на глубине морей, были людьми? Возможно ли, что были некие обстоятельства, которые вынудили нас стать такими? Я хочу это узнать и понять, что явилось катализатором. Быть может мое бессмертие — это проклятье за какие-то мои грехи, а может быть — шанс наказать того, кто повинен во всем этом. Я не могу с точностью утверждать, что я проклята, но… Даже то, что ты назвал меня именно «Аманет», лишь подливает масла в огонь. Тебе ли не знать, что произошло со мной на самом деле?.. — Слишком много болтаешь, а ещё больше думаешь. Мне это не нравится, — холодно отрезал Шу, резко поднимаясь, и, опираясь обеими руками в подлокотники кресла девушки, навис над ней. — От любопытства кошки дохнут. Сирена спокойно подняла голову, особо стараясь не смотреть на соблазнительную бледную кожу вампира, и прошептала: — Я не боюсь ни тебя, ни смерти, ни того, что произойдет дальше. Я просто хочу узнать, кто я такая. И если ты не собираешься рассказывать мне, то я сама найду ответ. — Интересно знать, как именно? — усмехнувшись, Шу провел своими длинными тонкими пальцами по щеке девушки, обводя контур губ. Аманет не шелохнулась, предполагая, что именно испуга или непонимания он от неё и добивается. Накрыв своей ладонью его руку, слегка сжала. На лице вампира не дрогнул ни единый мускул, когда острые ногти сирены вспороли кожу, и кровь заструилась по запястью, скатываясь по щеке девушки, переходя на шею и скрываясь в притягательном декольте. — Полагаю, оборотни могут что-то знать… Зарычав, вампир свободной рукой ухватился за её горло, сжимая так сильно, что у простого смертного сломалась бы шея. Но сирена за свою жизнь съела столько человеческих душ, что теперь её не так-то просто убить. Девушка лишь захрипела, но лишь сильнее вцепилась свободной рукой в кресло. — Ты моя невеста, не забывай этого, рыбешка, — чеканя каждое слово, Шу прищурился, и в его глазах появился странный огонек. Но Аманет была слишком сосредоточена на его пальцах, сомкнутых у неё на шее, что даже не поняла, что именно вложил вампир в эти слова. — Жертвенная, — усмехнувшись, сирена издала звук, лишь отдаленно напоминающий смех. — Невеста всегда и никогда жена. Мы оба знаем, что ты не сможешь меня убить, даже если сильно захочешь. Цыкнув, Сакамаки отступил назад, а девушка с облегчением потерла горло, на котором остались красные полосы от его пальцев. Здесь ещё можно поспорить, кто кому принадлежит: она ему или он ей. Услышавший и откликнувшийся на зов человек не может причинить вред сирене, поэтому и погибает, не в силах противиться её чарам. Хотя Аманет готова была признать, что и у этого вампира есть свой непередаваемый шарм — он умеет внушать нужные эмоции. — Убить не смогу, — согласился он, — но покалечить легко. Экстаз девушки звучит столь же прекрасно, как рондо Стравинского. — И что это значит? — нахмурилась она, на секунду отвлекаясь от своей многострадальной шеи. На что вампир лишь загадочно улыбнулся, решив, что отвечать на её вопросы, ниже его достоинства. — Так что? Есть будешь? — А можно мне сердце съесть? — отвечая вопросом на вопрос, сирена захлопала глазами, мило надувшись и стараясь не особо демонстрировать выпирающие клыки. — Нельзя, — не переставая улыбаться, ответил Шу. Резко выдернув девушку из кресла, сам уселся в него, а Аманет посадил на колени. Подпирая голову рукой, слегка откинулся назад и подставил шею, мол, можешь начинать. Сирена хищно облизнулась и впилась в его шею, не хуже, чем сами кровососы в тело Юи. А этот вампир даже не поморщился. Жадно, взахлеб глотая кровь, девушка одной рукой обвила плечи Шу, а другую руку запустила в его влажные, но мягкие волосы, пальцами схватившись за корни. Вампир хмыкнул и по-хозяйски положил руку на её талию, плотнее притягивая к себе. — Дай руку, — потребовал он, когда Аманет на секунду отстранилась от шеи. — Зачем? — удивленно осведомилась она, вытирая рукой окровавленный рот и облизывая языком губы. — Иммунитет буду вырабатывать. И не дожидаясь её согласия, впился острыми клыками в нежную кожу руки. У сирены не было слов. Совсем. Ошарашенно глядя на то, как вампир жадно высасывает её черную отравленную кровь, девушка пыталась понять: спятил он недавно или с рождения стукнутый по голове был? Не придя к однозначному выводу, она аккуратно лизнула ранку на его шеи, и та начала быстро затягиваться. Трапезу, как ни странно, прервал грохот кольца по входной двери. — Кого черти принести? — рыкнул недовольный вампир, также, как и она недавно, вытирая кровь со своего рта. — Слишком часто гости стали захаживать, — согласилась она, всё ещё не решаясь слезть с его коленей. — Шу, мы кого-то ждем? — в комнату вампира бесцеремонно ввалились Аято и Рейджи. Увидев довольно-таки интересное зрелище, застыли на пороге, как два каменных изваяния. — Мы вам помешали? — Увы, — развела руками девушка, грациозно спрыгивая на пол. — Так кого нелегкая принесла? — вздохнул Шу, накидывая на себя рубашку и живенько её застегивая. Сирена и вампиры спустились вниз, уверенные в том, что дворецкий уже впустил незваного гостя. Впрочем, неделя подходила к концу, так что никого не могло удивить то, что визитер вполне мог оказаться одним из оборотней, присланный Вожаком. Никого и не смутил тот факт, что, спускаясь, Аманет держала Шу под руку. Тот, впрочем, нисколько не возражал, скорее даже наоборот — поощрял. Спустившись вниз, все замерли. А гость, что расположился на диване, подскочил. Казалось, совсем подросток: взъерошенные, как у воробья, светлые волосы торчали в разные стороны, невинное мальчишеское лицо с большими желтыми, как и у всех оборотней, глазами, которые не пугали, а лишь умиляли. Пухлые чувственные губы, острый подбородок, бархатистая кожа, которую не тронула щетина — всё это можно было приравнять к мальчику-подростку шестнадцати-семнадцати лет. Но обманчиво хрупкое телосложение ни на секунду не заставляло забыть о том, что этот милый ребенок — оборотень, который без особого труда отгрызет голову. Аманет остановилась, удивленно глядя на него и склонив голову к плечу. Почему-то мелькнула мысль, что его глаза не должны быть желтыми. Они были темно-карими, но не мрачными, а светлыми с легким медовым оттенком. Теплые глаза. А его волосы? Разве они должны быть такими растрепанными? Мотнув головой, сирена теснее прижалась к вампиру, чувствуя, что начинает дрожать. Шу тоже заметил это, понимая, что дрожит она не от холода, а от страха. Глядя на этого мальчишку-оборотня девушка буквально окоченела от ужаса перед ним. Внимательно с легким прищуром синих глаз, Шу вгляделся в его лицо и непроизвольно испытал шок, который быстро сменился тихой яростью. — Ты!.. — Жозетта, это ведь ты? Это и правда ты?! — молодой оборотень, глядя во все глаза на сирену, сделал несколько нерешительных шагов вперед. Девушка тихонько вскрикнула и готова была вот-вот упасть в обморок. Сейчас она, как никогда прежде была похожа на человека, на совершенно юную, подавленную собственным ужасом девушку. На секунду она даже забыла, что больше не является человеком. — Жозетта? — ошарашенно выдали за спиной вампиры, переглянувшись между собой и уставившись на сирену. Жозетта — это имя было как проклятье. Оно имело куда более мрачный смысл, чем имя Аманет. Девушка дернулась, точно от пощечины, когда оборотень протянул к ней руку. — Ещё шаг, щенок, и я сверну тебе шею, — резко перехватив его руку, предупредил вампир. — Жозетта, ты и правда не помнишь меня? — мальчишка не обратил на слова Шу никакого внимания, однако вырваться не пытался. — Я… Я не знаю вас, — прохрипела сирена, невольно касаясь пальцами своей шеи. Глаза её были широко распахнуты, грудь сильно вздымалась, а кожа буквально посерела на глазах. Девушка отчетливо ощутила, что её душат чьи-то руки. И это было странно, учитывая, что она без особых проблем пережила захват вампира на своей шее. А сейчас она задыхалась от нехватки кислорода в легких. — Жозетта, — в голосе оборотня заскользил упрек. Но между тем и было что-то наподобие обреченности. Вампиры поморщились, а Аманет, тихо вскрикнув, закатила глаза и рухнула в обморок. Лишь бы только не видеть того, чего она не хотела и не желала видеть. — Жозетта, — дернулся тот, но сильным захватом Шу выкрутил ему руку. — Я ведь предупреждал тебя, — не хуже оборотня зарычал Сакамаки, скаля клыки. Глаза его стремительно меняли свой оттенок с синего на алый, а на лице вздулись желваки. — Зачем ты явился? — спросил он, пока Рейджи, сидя на корточках, откачивал девушку. — Она не знает тебя. — Лжешь… И весь ваш род лжет! Он… Он ведь обещал, что всё будет по-другому… — Шу, что тут, дьявол тебя подери, творится? — Аято явно надоела эта странная недосказанность в словах оборотня, вот и сорвался. — Кто этот блохастый? И почему он называет Аманет какой-то там Жозеттой? Слышь, придурок, откуда ты её вообще знаешь? Оборотень вздрогнул и, подняв затравленный взгляд на зеленоглазого, внезапно вспылил: — Аманет? Почему вы называете мою невесту этим проклятым именем?! — Невесту?! Да что за хрень тут творится?.. Шу! — возмущению младшего брата не было предела, и теперь он выжидающе глядел на старшего, требуя немедленного и, желательно краткого, ответа. Но у первого Сакамаки не находилось слов. По крайней мере тех, которыми можно было бы всё рассказать. На языке так и крутилось, что покрепче и повесомей. Лишь благодаря невероятному усилию, но вампир сдержался, чтобы не убить ни этого оборотня, ни братьев, ни саму сирену, которая в мгновении ока превратилась в центр неприятностей.