Nevermore

Несчастен тот, кому воспоминания о прошлом приносят лишь боль и печаль. Жалок тот, кому будущее преподносит лишь бесконечное одинокое существование, наполненное невыносимыми страданиями в этом темном и отвратительном месте. В бесконечном ожидании чего-то. С бесконечной верой во что-то. Чего ждать? Во что верить? Я не знаю. Я не знаю, что это и где я вообще нахожусь. Но я знаю одно: от этого места веет прошлым. Да и интерьер напоминает замок из тех же прошлых времен: такие же высокие потолки, затянутые мраком и паутиной, повсюду камни полуразрушенных коридоров, множество мрачных галерей, во всех местах этого ужасающего замка отдает сыростью. Ведь сюда никогда не проникает солнечный свет — деревья снаружи так высоки и ужасны, что загораживают его. Впрочем, в какой-то степени я даже рад этому. Мое зрение позволяет видеть в темноте, а кожу, наконец, ничего не разъедает. Нет необходимости зажигать спичку для чтения бесчисленного количества книг, что пылятся на полках, навевая большую тоску. Я не знаю, сколько времени нахожусь здесь. Я не ощущаю течения времени — здесь нет и часов. Но время будто остановилось... в этом месте. Я не помню, кто я. Не помню, как выглядит мое лицо — здесь нет и зеркал. Представляю лишь по тем иллюстрациям, что предоставлены в древних книгах. Я давно не слышал человеческого голоса. Даже своего собственного. Я не помню его — мне не приходило в голову читать вслух. Может, потому что я всегда был мало эмоциональным и не особо разговорчивым? Я не помню. Я даже не пытался сбежать отсюда. Сломленный, сдавшийся, разбитый, я даже не думал о побеге. Настолько отчаялся, что не видел в этом смысла и вообще возможного пути пробраться через этот сплошной и ужасный лес, который я наблюдаю каждый день, глядя в окно. Смогу ли я хоть когда-нибудь сбежать отсюда? — Никогда. Этот мерзкий крик, полный отчаяния и боли. Мерзкое противное карканье, которое я слышу на протяжении уже стольких лет. Помимо крыс и пауков, среди живых существ я вижу его. Ворона. Вестника смерти и отчаяния. Изначально он прилетал сюда раз в несколько дней (лет?), и я пытался с ним заговорить. Я пытался спрашивать, но в ответ слышал лишь это "Никогда". Всякая надежда была чуждой этой птице. Я пытался ее прогнать, потому что не хотел верить этому дрянному слову. Но каждый он прилетал... Каждый раз садился перед моими глазами и не отводил от меня взгляд. Каждый раз он кричал одно и то же слово... — Никогда. Всякая надежда теперь чужда и мне. Он все еще сидит там. Все еще смотрит на меня. В последнее время я стал сомневаться, что он живой. Я стал сомневаться в том, что эти звуки реальные. Они только в моей голове. Когда-нибудь они прекратятся... Когда-нибудь он улетит... — Никогда. Не верю. Я не хочу верить тебе. Как и счастье, как и радость улетели навсегда. Улетит и эта птица! Навсегда! — Никогда. Подлая и мерзкая тварь. Ты нагонял на меня тоску все эти годы... Ты не позволял мне отсюда уйти... Но я прекращу это. Я слишком устал терпеть твое бесконечное карканье у меня над ухом. Я чувствую, как ненависть переполняет меня. Понемногу вспоминаю, как раньше это придавало мне сил... Я жил во имя ненависти. И сейчас, кажется, моя жизнь снова приобрела смысл. Я ненавижу эту птицу, и я сделаю все, лишь бы избавиться от нее. — Никогда. Заткнись! Я пытался произнести слово, но ни звука не вырвалось из моего рта. Тогда я схватил ближайший предмет, что лежал рядом со мной — что-то похожее на вазу — и бросил со всей силы в гадкого ворона. Он отлетел, а некогда объект интерьера разлетелся на куски. Это очевидно, но успокаиваться я не собирался. Впервые я предпринял попытку сбежать. Сбежать отсюда, неважно куда. Я выбежал под отвратительное карканье на улицу и помчался в жуткий лес. Лучше увидеть свет и погибнуть, чем жить в вечной тьме. Я перестал слышать эти крики за спиной, больше не вижу проклятого ворона, но ужас от пребывания среди этих высоких деревьев разрывает мой разум. Сумерки сгущаются. Тревога впиталась во весь воздух, которым я дышал. Но нет ничего более мрачного и отвратительного, чем те древние разваливающиеся стены... Я бежал, но я и понятия не имел, куда. Дрожа, не смея поднять взгляд в небо, я задавался вопросом: "Почему не становится светлее?". Или в момент моего побега наступила ночь? Не знаю, повезло мне или нет... Не знаю, что хуже: быть поджаренным на солнце или сойти с ума в вечном мраке? Я устал быть в постоянной тьме. Я хочу увидеть свет. И найти забвение в нем. Моя истерзанная душа рвалась к нему. Я вижу вдалеке, как заканчивается этот пугающий меня столько лет лес. Его все это время можно было преодолеть... Выбравшись из него, я увидел ту самую луну. Ту, которую я мог только представить. Ту, чей образ я лелеял в мечтах. Но мой бесконечно обескураженный разум не мог остановиться на достигнутом. Слишком давно я не испытывал того воодушевления и стремления к чему-либо. Я иду дальше. Я не знаю, кто я, где я, откуда я, но, идя вперед, я открывал что-то новое в своей памяти. Отсюда мой путь не всегда определял случай. Я миновал плиты и колонны и через арку вышел на луг, где разбросанные камни лежат напоминанием о некогда проходившей здесь дороге. Я переплыл реку, так как от бывшего моста остались лишь древние развалины. И вот, наконец, я вышел к замку. До боли знакомому и жутко непривычному. В распахнутых окнах я видел свет, слышал так и вырывающиеся звуки веселья и еле различимые силуэты людей в странных костюмах. Некоторых я мог узнать, других же совершенно забыл. Чем ближе я приближался к выходу, тем громче слышал чужие разговоры. Я слишком давно не слышал человеческой речи, что с трудом мог разобрать слова и суть их разговоров. Я перешагнул через порог в роскошную, наполненную светом залу. Из мгновенного проблеска надежды я перешагнул в судорожную безысходность и отчаяние. Праздник превратился в кошмар. Моё появление произвело впечатление, которого я никак не ожидал. Едва ли они могли разглядеть меня, как их некогда веселые лица выражали чудовищный ужас, а из груди вырывался жуткий крик. Одни вопили, а другие кричали что-то в мой адрес. Но по их суровому и раздраженному выражению лица я понял, что это ярое желание моего ухода. В их горящих глазах я видел всю ненависть и отвращение ко мне. Видел их желание, чтобы я скрылся с глаз. Но нет, я просто стоял. Просто стоял в центре залы, глядя на разбежавшихся в панике людей. Они кричали, сталкивались друг с другом, с мебелью в надежде найти выход. Один миг — и погас весь свет. И комната была совершенно пуста. Так же мрачно и прохладно. А я уже поверил... Не зная, зачем и куда, я шел дальше. В один момент я ясно ощутил чье-то присутствие в комнате недалеко от себя. И первый звук, вырвавшийся, наконец, из меня — ужасный вой. Настолько ужасный, как и то, что его вызывало: освещенное одной лишь тьмой, неописуемое, невообразимое чудовище, которое одним своим видом испортило всем праздник. Я даже не решился бы описать это — демонический призрак ушедших поколений, разрухи и одиночества. Смесь всего отвратительного и жуткого, что несли в себе те далекие года. Сшитый по швам из кусков прошлого. Это существо не нашего мира... По крайней мере, уже не нашего. Я видел в его горящих красных глазах злобу и обиду, а сам он представлял отвратительную пародию на человеческий образ. У меня больше не осталось сил бежать, и я, завораженный этим кошмаром, мог только радоваться поступившим слезам — размытая мерзкая фигура казалась мне не настолько страшной; что угодно, лишь бы не видеть этого монстра. От поступившей паники мне стало настолько дурно, что я потерял равновесие и чуть было не упал — сделал шаг вперед. Я чувствую эту мерзкую тварь совсем рядом. Я слышу ее тяжелое, полное ненависти, дыхание. Я выбросил вперед руку, защищаясь от зловонного призрака прошлого. Мои пальцы коснулись противных протянувшихся ко мне лап... Я хотел кричать до срыва голоса, рыдать в невыносимой истерике и разрывать свою кожу. Но я не мог... Я замер в ступоре, уставившись прямо на него. В его полные боли и отчаяния глаза. В них выражалсь вся обида и отвращение ко всему живому на земле. Такое отвращение, насколько был отвратителен он сам. Он нес войну и разрушение столько лет. Не замечая, как разрушается сам. Его все покинули... Его все оставили... Я вспомнил. Я пробуждаюсь от очередного карканья над своей головой. Открываю глаза и вижу ворона, сидящего на бюсте греческой богини над дверью. Тень черной птицы падает на меня, захватывая все ослабленное тело. И, пригвожденный к ней, я вспомнил. Он слетает на подоконник и гордо, величаво ходит передо мной, приговаривая все то же слово. — Никогда. Я знаю. Я знаю, что свет — не для меня. Разве что лунный свет на каменных надгробьях. Я не создан для веселья и радости. У меня было другое предназначение. Одиночество и отчуждение. Несмотря на всю сладость забвения, принесенной мне смертью, мне не дано забыть, кто я. Я знаю, кто я. Некогда я был величайшим — я думал об этом, прочитывая очередную историческую книгу. Некоторые моменты казались мне до боли знакомыми... будто я был там... Я побеждал. Я приносил ужас, разруху и войну. Я жил этим. Я умирал этим. С вершины я свалился в пропасть. Свалился сюда. Поднимаюсь на дрожащих руках, замечая разбитые костяшки и окровавленные руки. Встряхиваю носком ботинка осколки полированного стекла и выхожу из этой комнаты. А эта птица все летит за мной. Мне не дано забыть, что я изгой. Я чужой в этом столетии среди тех, кто зовутся людьми или странами. Я помнил это всегда. Сажусь в такое же разваливающееся и древнее, скрипучее кресло, как и все в этом месте. Ворон — напротив меня. Он так и будет сидеть в этом месте. Вечно. — Смогу ли я вновь обрести забвение? — говорю хриплым и тихим голосом. — Сможет ли сердце обрести покой навсегда? — Никогда. Вечно он будет там сидеть. Вечно будет напоминать. Остальные забудут со временем, но только не эта птица. Он единственный, кто будет помнить. Кто будет всегда рядом со мной и напоминать мне про все муки и боль, что я оставлял за собой. И не забыть это. Больше никогда. Не сбежать отсюда. Больше никогда. Не появится надежды. Больше никогда. Не воспрянет дух мой. Больше никогда. Я помню это. Помню с тех пор, как разбил зеркало при виде своего лица.