Инициатор

      Иногда Изуку думает, что Каччан родилась девочкой по недоразумению. Очень счастливому недоразумению, благодаря которому он уже несколько месяцев рядом с ней, и недальновидному пареньку с общеобразовательного факультета, назвавшему Изуку «болонкой при львице», пришлось бежать в медпункт с ожогами и сломанным носом, а самому Изуку — успокаивать искрящую от ярости Каччан и объясняться перед учителями.       Каччан заметно выше Изуку, сильнее, быстрее и убийственнее (во всех смыслах) подавляющего большинства учеников Юэй, а то и иных профессиональных героев, и родись она несколькими веками раньше — в Японии, а, может, и во всём мире царил бы установленный лично ею матриархат.       Они встречаются почти полгода, и Каччан часто ворчит, что если бы все мужчины были такими, как Изуку — человечество выродилось бы ещё в раннем палеолите. Изуку пытается возражать, но его неубедительные аргументы вдребезги разбиваются о реальность. Он готов без раздумий шагнуть в рушащееся здание, броситься под пули, ввязаться в бой со злодеями — но по несколько минут мнётся и мямлит, не решаясь хотя бы просто взять Каччан за руку. О поцелуях и говорить нечего — инициатором всегда без исключения выступает Каччан, и Изуку ей за это благодарен — не в последнюю очередь потому, что опасается: полезь он к ней с поцелуями, когда она этого не хочет — и его ждут сломанные рёбра и откушенный язык. Каччан, правда, фыркает, что не стала бы калечить собственного парня, но она человек настроения, а проверять Изуку не хочет.       В том, что касается не героики, а их отношений, Изуку попросту не рискует с ней спорить. Даже при том, что Каччан регулярно читает ему лекции, суть которых сводится к «если ты вздумал косить под моего батю — так я тебя к мамаше приведу, она у меня спец по мотивационным речёвкам, чтобы батя совсем под каблук не заполз». Изуку знает, что в семье Каччан царит своеобразный матриархат, приближенный к равноправию, и Каччан говорит, что её такой расклад вполне устраивает, а вот тюфяк под каблуком — нет, и Изуку правда старается, а потом Каччан смеётся, и Изуку забывает, о чём думал. В отношениях он осознанно отдаёт вожжи Каччан, и не потому, что чего-то боится — вернее, он боится напортачить, но смелости Каччан хватает на двоих, — просто они с Каччан друг друга уважают, даже если со стороны это не очень заметно, и их обоих это устраивает.       Поэтому стоит ли удивляться, что все серьёзные шаги в их отношениях делает именно Каччан. Кроме признания — это было осознанным и взвешенным решением самого Изуку, и, пожалуй, первым разом на его памяти, когда Каччан выслушала его, не перебивая, и улыбнулась так, что он влюбился в неё заново.       В их отношениях именно Каччан решает, когда эти отношения перестают быть невинными.       Каччан из тех людей, которые получают то, что хотят, поэтому лучше дать ей это без сопротивления, иначе возьмёт сама, предварительно обездвижив и убедив. Изуку это чётко осознаёт, потому и не спорит — тем более, сам он тоже очень даже за, хоть ему за это и стыдно до пылающих ушей, — потому и краснеет до корней волос, потому и бормочет какую-то бессвязную чушь, пока Каччан, закатив глаза и, наверное, сделав неправильные выводы, обьясняет ему пошаговый алгоритм. От этого Изуку смущается и краснеет ещё сильнее, старается на неё не смотреть, а затем, зацепившись взглядом за слегка — слишком — расстёгнутую молнию бомбера, уже не может отвести глаз. И вспоминать, что было потом, после, он пока тоже не может — не хочет — не смеет. Потому что сгорит, а вместе с собой спалит и комнату, и Каччан, и всё общежитие.       Изуку не спит всю ночь, и за это время успевает изучить все паутинки и неровности штукатурки на потолке, семнадцать раз сосчитать все постеры и фигурки Всемогущего, рассеянные по его комнате, и четырежды мысленно переписать завещание. Просто на всякий случай. А Каччан, неожиданно уютная и совсем по-девичьи мягкая, несмотря на завидную мускулатуру — Изуку делает мысленную пометку «узнать её комплекс упражнений на трицепс и дельтовидные мышцы», — прижимается к нему и собственнически забрасывает ногу ему на бедро.       Изуку кажется, что он всё-таки сгорит.       К рассвету Изуку уже не уверен, на каком он свете, и чудится ли ему заполнивший уши барабанный бой, или это его собственное сердце колотится так, что того и гляди разбудит Каччан. Но будит её не барабанный бой, не просочившийся сквозь шторы солнечный свет и даже не взбеленившиеся за окном птицы — просто Каччан, будучи закоренелым жаворонком, почти всегда — хотя и не в этот раз — ложится спать ещё до девяти, и просыпается абсолютно всегда в пять, безо всяких будильников. Пару минут Каччан молчит, видимо, пытаясь вспомнить, где она и почему, а затем бормочет хриплое спросонья «доброе утро» и утыкается носом Изуку в шею. Волосы у неё жёсткие и непослушные, неподвластные никакой расчёске, щекотно лезут в рот, и Изуку невнятно сипит ответное «доброе утро» и чихает.       Кажется, его всё-таки будут убивать.       — Будь здоров.       Или нет.       На всякий случай Изуку старается замереть, не издавать никаких звуков и не дышать. От греха подальше. Каччан снова затихает и почти не двигается несколько долгих минут, дышит так ровно, что Изуку кажется, что она снова уснула. А затем, резко сев и едва не столкнув Изуку с узкой односпальной кровати, спрыгивает на пол, с хрустом потягивается — Изуку сглатывает, глядя на то, как перекатываются под светлой кожей литые мышцы — и обозрев комнату, деловито направляется к оставшейся на полу горке одежды.       Им было не до соблюдения порядка.       Каччан с недовольной миной разглядывает свой бомбер, на котором явно сломана молния— вчера Изуку перенервничал, пытаясь расстегнуть её негнущимися пальцами. Тем более, под курткой не было ничего, кроме самой Каччан, и, наверное, это одна из многих причин, почему Изуку так нервничал. Бурчит что-то невнятное и едва ли цензурное, отбрасывает бомбер в сторону — вроде бы не глядя, но попадает аккурат на стул, — по-хозяйски забирается в шкаф Изуку и долго в нём шуршит, выискивая что-нибудь приличное. «Приличной» по её мнению оказывается красная клетчатая рубашка, которую сама же Каччан Изуку и выбрала, когда они ходили в торговый центр.       Изуку не знает, что его смущает сильнее — то, что Каччан надела его рубашку на голое тело, или то, что его рубашка заметно мала ей в плечах.