Родной

Т’Чалла был первым во всём. Это было незыблемо для маленькой Шури, осталось таким же и для взрослой. Она помнит, как брат становился королём, воином, Чёрной пантерой. Но она также знает и другую его сторону. Человеческую. Шури помнит, как он смеялся, когда бежал по бескрайним полям Ваканды, и как она бежала за ним следом без особой цели, но с невероятной радостью в душе. Помнит пробуждения по утрам от толчков брата и его радостного смеха. Ей не забудутся рассказы Т’Чаллы о сером городе из пыли и песка, который он называл Нью-Йорком. Шури помнит, как её брат впервые замер перед Накией — слова восхищения застыли на его губах, он будто онемел — недопустимо для будущего короля, но так характерно для её брата. Он был первым во всём. Именно он, а не мама, рассказал ей про то, что случается, когда мужчина и женщина остаются наедине. Вот только брат не знает, что он ещё и показал ей это. Принцесса помнит, как она, спрятавшись в шкафу, ради шутки, невольно увидела то, что буквально приворожило её к месту. На пол летела одежда, в тишине раздавались звуки поцелуев и неразборчивый шёпот. Шури была околдована зрелищем, которое любезно предоставил ей брат: мышцы спины перекатывались под тёмной кожей, ноги девушки обхватили сильные бёдра, которые ритмично двигались, вбивая любовницу в кровать. В тот день Шури впервые увидела, как нужно любить женщину. *** Эверетт Росс стал для неё переходной точкой. Брат принёс израненного чужака, как когда-то того, другого… Т’Чалла попросил вылечить его. И Шури, разумеется, сделала это. Он отличался от мужчин Ваканды. Большинство из них привыкло решать проблемы силой, Росс же действовал по-другому, внешне — хилый, внутри он был не слабее вибраниума. Ему нужно было уезжать в тот день. В свою далёкую, дикую страну. Шури улыбалась и думала о том, что, если бы Эверетт попал к ней первым, то стал бы и единственным. В тот день Шури позволила украсть свой первый поцелуй. Жаль только, не тому. *** Того, другого звали Джеймс Бьюкенен Барнс. Зимний солдат. Белый волк. Баки — так называл его друг, привезший солдата сюда. Как учёный она была поражена тем, что сделали с ним. Но у Шури, как и у брата, была другая сторона, человеческая. Сердце находилось в горле каждый раз, когда он заходился в крике. Но ей удалось. Она справилась и этот человек теперь свободен от оков, держащих его в сущем кошмаре. Умом Шури понимала, что слишком доверчива к незнакомцу, но ничего не могла с собой поделать. Интуитивно она догадывалась, что мужчина чувствует то же самое по отношению к ней. Их сближение было неизбежно. Шури была той, что навещала его и будила от кошмаров, она ласково улыбалась ему и, о чудо, дождалась, что и он улыбнулся в ответ. И попросил звать себя так, как называл друг. Баки. Белый волк прочно и навсегда обрёл имя. В тот день пришли воины с чужих земель. С земель Баки и Эверетта Росса. Они сообщили, что надвигается война. И Шури сделала то, что давно хотела — приладила руку из вибраниума тому, кто был ей дорог ровно так же, как и брат. Перед битвой бывают самые красивые закаты. Ваканду в тот вечер озарил красивейший закат. Шури с грустью подумала о том, что, возможно, для многих вакандийцев он будет последним. О том, что он может стать последним для Него, думать не хотелось. Но мысли было не остановить, и только один человек мог успокоить её. Шури вошла в покои Баки, как и подобает настоящей принцессе. В чёрной, словно пантера, мантии. Волк смотрел на неё внимательно и до странного серьёзно. Девушка подошла к нему и прикоснулась к щеке, робко, будто боясь, погладив. Он чуть повернул голову и, не отрывая от Шури глаз, поцеловал ладонь. — Ты позволишь? — вопрос застыл в воздухе. Шури, глядя прямо в хищные, волчьи глаза, кивнула. Джеймс потянул за края мантии и та спала, обнажая тело девушки. Но он не смотрел туда. Почему он не смотрел? В голове Шури родилась паника, по-видимому, отразившись в глазах. Баки тихо выдохнул и улыбнулся. — Я ведь тоже боюсь тебя спугнуть. — Тоже? Ты зверь, а я добыча. — Мужчина хищно улыбнулся и притянул её к себе на колени. — Где это видано, чтобы добыча сама шла к волку? — Он требовательно провёл руками по её спине и сжал ягодицы. — Глупая добыча, — прошептала она в его губы. — Лучшая из всех, что я знал, — с этими словами, Баки, наконец, поцеловал её. Плевать на всех, что у него были до этого момента, плевать на всех, кто будет после. Все принципы, запреты и границы стёрлись в поцелуях чужака. Джеймс действовал не спеша, но не осторожничал. Жертва уже не скроется от волка. Он опрокинул принцессу на пол, дабы покрыть юное тело поцелуями и укусами, дабы поставить метки. Когда он приник к лону девушки и прошёлся по нему горячим, мокрым языком, то Шури взвыла. Теперь она понимала Накию, которая извивалась под братом в ту ночь. Мужчина дождался, когда она окончательно взорвётся от столь бесстыдных ласк, чтобы самому получить долгожданное и столь щедро предложенное удовольствие. Но перед этим он вцепился зубами в шею всё ещё дрожащей девушки и с силой прикусил. Шури замерла и всхлипнула. Его. Чтобы не случилось, она Его. — Хорошая девочка, — Баки лизнул укус на шее и прикусил сосок. Девушка с ужасом поняла, что внизу живота снова начинает разгораться огнём. Он продолжал целовать тело девушки, аккуратно раздвигая стенки лона пальцами. Шури крепко зажмурилась, чтобы тут же услышать смешок и почувствовать его поцелуй. Боль была недолгой и не запоминающейся. Гораздо сильнее было возбуждение, нарастающее с каждым толчком. В какой-то момент Шури отпустила все свои предубеждения: она стонала в полный голос, целовала, гладила сильное тело воина над ней. Второй раз был даже ярче предыдущего, Шури в очередной раз вскрикнула и сжала бока Джеймса ногами ещё сильнее. Он догнал её в пару толчков, придавив своей тяжестью к полу. В этот день Шури впервые потеряла голову. Засыпая в объятиях Белого волка, Шури думала о том, кого отнимет у неё эта война. Она молилась всем богам, чтобы они оставили в живых её друзей и семью, её любимого брата и просто любимого. Шури понимала, что она для Баки практически никто, когда он для неё — вселенная. Понимала и тут же забывала это. У неё будет шанс стать для него кем-то большим. Начало уже положено. Чужак давно ушёл, на его место пришёл кто-то, настолько же родной, как и брат.