***
Им бы поговорить по душам. Сказать нужные слова: нет, не пущу, давай попробуем снова, пока колени не будут разбиты, потому что я люблю тебя и ты любишь меня; потому что я писал тебе записки и даже стихи, а ты исправлял ошибки и возвращал мне, смотря своим взглядом. Но Хьюго молчит, а Ассестент говорит совсем не то, что нужно. Лучше бы они оба молчали. — Тогда так и решим. Завтра я уберу вещи, чтобы не мешались. Доброй ночи. — Хорошо, лейтенант. Доброй. Как всё хорошо. Вот бы всегда диалог был таким простым, как и расставание. Хотя какое расставание? Они в постель то вместе легли только для того, чтобы привыкнуть друг к другу. И целовались один раз, но это даже не было похоже на поцелуй — просто клюнули друг друга в губы. И за руки держались один раз, и то бедный лейтенант грозился перейти к разряду овощных культур. Обнимались, правда, больше. Всё у них так не досказано и не доделано. А потом — завтра или послезавтра — будут слюни пускать и думать о несчастной любви. Лейтенант не настолько дурачок,чтобы не заметить взгляды этого Приста. Только они не хорошие и постоянно цепляются за одежду и другие места. А Хьюго — дурачок, и будет смотреть на Ассестента, но не на Приста, хотя последний вообще-то сумасшедшее проекта «Мерена». И если Фридкину придётся выбирать между псевдо-несчастной-любовью и потенциальным-любовником-который-сумасшедший-и-не-слушает-тебя, то он выберет корицу и добавит её в тесто для булочек.***
Лейтенант Ассестент — хороший работник. Он внимателен в расчетах, разбирается в документации и умеет делать многие вещи. Он мечтал стать художником, но стал лейтенантом. Неплохо, но могло быть лучше. Он всегда замечает ошибки и мелкие детали, но предпочел бы не видеть некоторых вещей. Например, Приста и его взгляды. Ассестент думает, что если бы он проявил капельку настойчивости, то они могли бы продолжить отношения с Хьюго. Но вытащил бы лейтенант всё в одиночку? Конечно, да. Но он ответит: нет. «Прист — мудак, — решает про себя Ассестент, — мутный мудак, к которому не подойти». Он хорошо держит оборону. И пока ведётся сбор данных, рушит оборону других, например Хьюго. Ассестент не дурачок, чтобы не заметить этого. Чужие взгляды, прикосновения невзначай — всё это было и у них, только романтично, а не как у Приста. Если он хочет, то трогает. Если хочет сказать — говорит. Зачем эта недосказанность? Глупая игра. Ассестент считает, что если бы был смелее и взял пример с Приста (он слишком мудак для «мистера», пусть лейтенант и хорошо воспитан), то многого бы не случилось. Но когда он замечает, как Осмунд зажимает Хьюго, тянется своими руками к чужой спине и опускается ниже, ему становится ясно, что исправлять что-то поздно и не нужно.***
Прист шепчет всякие непотребности Хьюго и кусает мочку уха. — Почему молчишь, мальчик? В ответ тихий вздох-выдох и ему достаточно этого «ответа». Прист гладит чужую спину, плечи, ощущает мышцы (он не запускает себя), опускается на бедра и сжимает их так сильно, что останутся красные пятна, если не синяки. — Давай я научу тебя кое-чему, — шепчет он в самое ухо и мажет губами по скуле. Поцелуи ни к чему. Пряжка ремня звякает в тишине коридора. "Ни камер, ни дежурных — ругаться или радоваться", — думает Хьюго, пока Прист не встаёт на колени… Ох, блять. Кому скажи — не поверят. А ведь и не расскажешь, потому что будешь мертв. Мистер Прист отсасывает так хорошо, что Хьюго боится спросить где его этому учили. А потом вспоминает, что наемник умеет всё. Осмунд смотрит в глаза так, словно это Хьюго стоит на коленях, а не он. Это какое мнение о себе нужно иметь, чтобы даже на коленях, делая минет в закутке коридора, выглядеть так, словно делаешь одолжение. Поднявшись на ноги, Прист тут же целует Хьюго. По-настоящему, а не как Ассестент. Он сминает чужие губы, кусается и, остановившись, говорит: — Ты же усвоил урок, Хьюго? Время его повторить. И давит на сильные плечи, принуждая сесть вниз.***
Когда Ассестент видит синий синяк на шее Хьюго, он смотрит на него по-щенячьи и думает, что профессия художника не так плоха, унося рапорт о переводе. Когда Ассестент видит синий синяк на шее Хьюго, он замечает, что их там пять, если смотреть ближе. Когда Ассестент видит синий синяк на шее Хьюго, он не чувствует ни его непонятный и всё ещё влюбленный взгляд в свою спину, ни крадущийся, прожигающий взгляд Приста в спину самого Фридкина.