Снег мягкими хлопьями опускается на землю. Я вижу, как они летят на асфальт, спускаясь с серого неба. А там, чуть дальше, виднеется город. Город, в котором ни у кого не может быть тайн, но всё равно все скрывают свои тёмные секреты. Секреты, покрывшиеся пылью. Закопанные в сознании и памяти. Секреты, не касающиеся меня. Я делаю ещё один глоток кофе. Горячий, но безвкусный.
Снег начинает идти ещё сильнее, а я наконец отставляю наполовину пустую кружку в сторону. За деревянной дверью, там, в холле, ребята вновь шумят, привлекая внимания шефа. Он не простит очередного погрома в штабе. Я подхожу ближе к стеклянной двери, за которой виднеется балкон. Единственная комната с балконом досталась именно мне. Я специально выбрала её, чтобы в такие деньки я могла спокойно сбежать… Открываю дверь, она поддаётся с небольшим скрипом. Снег, гонимый холодным ветром, врывается в комнату, нагретую до духоты. Приятный морозок окутывает, пробивает дрожь. Я делаю шаг вперёд, наступая на хрустящий снег. Ветер раздувает мои длинные русые волосы, заставляет свободную футболку задираться вновь и вновь. Но мне не холодно. Бурлящая кровь, что течёт во мне, ни за что не позволит замёрзнуть. Провожу кончиками бледных, почти белых пальцев по камню, из которого сделаны перила. Этот камень всегда напоминал мне мирилий — прекрасный минерал с моей родной планеты, впитывающий лунный свет. Но этот камень больше не существует. Как и моя планета. Я вновь провожу рукой по гладкому камню. Кажется, Камилла называла его…
Мрамором?
Снег плавно осыпается, путаясь в моих волосах, тая на моей горячей коже. Я поднимаюсь на перила, и, как завороженная, смотрю вниз, туда, где видны верхушки деревьев и каменная кладка, что засыпана белым покрывалом. «Здесь очень высоко», — подмечаю я уже в который раз. Лёгкий адреналин кружит голову. Прекрасное ощущение свободы, подступающее комком к горлу от осознания того,
что именно я собираюсь делать. Шаг…и я падаю.
Воздух резкими порывами ударяет в лицо, а я почти смеюсь от этого ощущения. Такого родного. Такого привычного. Я летела всего мгновенье, а может, целую вечность. Земля, покрытая снегом, так близко, что я могу протянуть руку и почувствовать её. Внезапная приятная тяжесть за спиной. Такая привычная… И почти забытая.
Как давно я не летала. Слышу лёгкий шорох, и вот я взлетаю. Вижу, как Камилла, вышедшая из штаба, шарахается в сторону, когда я почти падаю на неё. Улыбаюсь и чувствую, как мои крылья несут меня всё дальше по небу. Такую лёгкость и эйфорию я чувствую только во время полёта. Непередаваемые ощущения.
Краем глаза вижу свои крылья. Чёрные. Мрачные. Прекрасные и родные. Перья шелестят на ветру, а я продолжаю лететь, набирая высоту. Резко снижаюсь, почти падая, и лечу над городом. Люди, замечающие меня, пятятся назад. Неудивительно. Никто из гражданских не любит
странных. Тех, кто прибыл из космоса. Беженцы, подкидыши. Все мы, чужеземцы,
странные. Такие, как мы, либо умрём голодной смертью, либо пойдём в седьмой отдел. «Там все чудики», — так сказал мне шеф, впервые приведя меня в штаб. Тогда там было тихо и очень пусто. Честно сказать, это был последний раз, когда я видела это место таким.
Небо темнеет ещё сильнее, но я знаю, что оно никогда не станет достаточно тёмным, чтобы точно понять, что уже ночь. Так устроена эта планета. Вечные сумерки. Такое освещение создаёт созвездие Westerlund*. Зимой его видно особенно хорошо. Можно увидеть каждую звёздочку, что наполняет небо.
Смотрю на серые однотипные дома прибрежного района. Люди здесь живут бедно. Они просто существуют. Но, что удивительно, им этого хватает. Спускаясь чуть ниже, чувствую запах дешёвого табака и чего-то мерзко-приторного. Почему-то сразу вспоминаю безвкусный кофе, выпитый мною полчаса назад. От этого запаха становится дурно, и я лечу к берегу. Большое озеро, переходящее в реку —единственный водный объект в городе. И вряд ли вы найдёте где-то рядом хотя бы ещё одну маленькую речушку.
Стоя на крупной гальке, похожей на валуны, я зарываюсь рукой в волосы и выдыхаю тёплый воздух. Белое облачко пара исчезает у меня на глазах. Смотрю на серое небо. Наблюдаю за падающими хлопьями. Закрываю глаза.
***
в мясо разрывает душу
в городе, где ты не нужен
Тьма. Боль. Всё, что я видела последние три дня. Всё, что я чувствовала последние три дня.
Почти не ощущаю своё тело. По кончикам пальцев, кажется, скачет электричество. Всё тело словно вата. Пытаюсь приподняться, открываю глаза, а мир вокруг закружился, словно карусель. Падаю на подушку и чувствую новый приступ боли. В спину будто воткнули огромное копьё и забыли вытащить.
Слышу голоса где-то вдалеке. И размеренное тиканье часов.
Тик-так.
Кажется, прошло уже три месяца с тех пор, да? Я смотрю на Камиллу, что идёт бодрым шагом впереди меня. Нас отправили на патруль и, наконец, поставили в пару. Сейчас мы уже возвращаемся в штаб. Камилла…дух. Она не божество, но и не призрак. Таких боятся куда больше прочих
странных. Но я знаю её очень давно, поэтому не боюсь. Но знаю недостаточно хорошо, поэтому не доверяю.
Вижу машину, на которой нам предстоит добираться обратно. Серая, огромная и неповоротливая. Ками могла бы просто раствориться в воздухе, стать воздухом и добраться до штаба минуты за две. Раньше она бы так и сделала. А я бы
полетела. Но я больше не могу летать, я…
…бескрылая.
Я смутно помню то задание. Ничего важного, кажется, мы должны были сопровождать какую-то важную шишку из Городского Совета, но их оказалось куда больше, чем мы думали. Не то, чтобы меня волновало, кто эти самые
они, но они были хорошо подготовлены и у них был план.
Я помню, как один из них достал старый громоздкий арбалет и направил его на диктатора. Я знала, что тот бессмертен, но всё равно кинулась к нему, прикрывая собой, подставляя спину. Огромная стрела, способная убить даже бессмертного, вонзилась прямо в спину. Я не слышала своего крика. Я не помнила своей боли. Но я больше никогда не взлетала. И никогда не взлечу.
Смотря в зеркало, я больше не увижу крыльев. Я увижу только девушку со шрамами в душе и на теле.
В штабе все по-прежнему шумят. Кьюк, —
странный, наделённый телепатией — парень, что нравился мне раньше, сейчас стоит около дивана и мило воркует с Камиллой. Ей это доставляет удовольствие, а я не спешу испортить ей настроение сопливым рассказом о неразделённой любви. Окинув всех мрачным взглядом, поднимаюсь на третий этаж и иду в комнату. Темно, холодно, тоскливо. Когда я остаюсь одна, на меня всегда наваливается тяжёлое чувство боли и обречённости. Но это куда лучше, чем смотреть на фальшиво-радостные лица товарищей, которые никогда не покажут тебе, насколько им плохо.
Мы все хотим скрыть свои слабости. Но у всех нас получается плохо. Потому что это город…
…в котором ни у кого не может быть тайн.
Я смотрю на стеклянную дверь балкона, за которой виднеется серое небо, затянутое тучами. Я подхожу чуть ближе и провожу пальцами по стеклу. Нет смысла идти туда, нет смысла открывать эту дверь. Потому что я больше не полечу. Кажется, внизу опять что-то случилось. Шеф точно устроит нам взбучку, когда вернётся из Отсека. Но это потом, а сейчас я просто почитаю книгу и выпью чашку безвкусного кофе.
По стеклу ударила первая капля, разбиваясь еле слышно. Почти незаметно. Скоро начнётся ливень, и все люди этого «города без тайн» попрячутся по домам. Пряча вместе с собой и свои секреты.
