Попойка на празднике

Обед. Комната заполнена неопознанными телами подростков. В одном из углов стонут. В другом происходит спаривание. Спаривание сурков… Посередине комнаты разбросана одежда, еда, куски пирога и… туалетной бумаги?.. По полу ползают полуживые создания, кто-то замотан в ту же туалетную бумагу, кто-то в оберточную бумагу от подарков, а некоторые вообще ползали абсолютно голые. Но оставим мы пока наших неопознанных существ и вернемся на сутки ранее. *** День вступил в свои права, компания подростков спортивного телосложения направлялась на хату праздновать день рождения одного из любимых товарищей. Как же не нажраться в столь чудесный день, ведь Курокоччи исполняется 15 лет. Вот и шло в полном составе «Поколение Чудес» с нагруженными пакетами в сторону квартиры, как ни странно, Мурасакибары, который единственный среди всех идущих жил один. — Жра-а-а-а-ать хочу-у-у, — ныл Мурка, крутясь возле пакетов. Заметим, сам Ацуши шел налегке, тогда как даже Акаши тащил по паре набитых продуктами и бухлом пакетов. А все потому, что такой проглот все по дороге сожрет и даже не заметит. Вот и не дали самому высокому и сильному нести продукты, ибо боялись за сохранность провизии. — Заткни варежку, дойдем, и там будешь есть, а сейчас будь добр… — завершил тираду пинок под зад Мурасакибаре от недовольного Акаши, которого заставили таскать еду. «Его всевышнего. Его бога. И заставили быть батраком. Да как они смели!» — думал парень, вымещая злобу на Ацуши за то, что он был вообще не при параде. Посему и получил пинок ускорения от разгневанного такой несправедливостью капитана. — Еще раз попробуешь стащить из пакета кошака-повторяшки что-либо съедобное, и я тебя познакомлю с тонкостями оригами в твоем исполнении, а я буду как раз автором… Понял? — и злой предостерегающий взгляд разноцветных глаз обвел двухметровую дылду, которая, чуть ли не плача, пыталась добиться жалости от товарищей и полакомиться вкусняшками. — Угу, Ака-чин, прости-и-и-и. *** Уже на хате. Прошло 2 часа — Э-э-эй! Очкастая скотина, где вино? — орал во всю глотку Аомине, который обнаружил, что рядом под рукой не обнаружено ничего — Дайки, закрой свой чудесный ротик или я его зашью… — мило улыбаясь, из соседней комнаты выплыл Акаши с маниакальным взглядом и иголкой в руке. — А вино уже закончилось. Ацуши как раз пошел за текилой. Все же это квартира его родителей, что так удачно съехали в другой континент и оставили бар на попечение сыну, не правда ли? За улыбку принять оскал было трудно, но Аомине постарался в ответ так же непринужденно улыбнуться, что вышло вкривь и вкось. *** Еще через 2 часа — А я люблю-ю-ю тебя-я-я-я-я, моя-я-я Курокоччи-и-и-и-и… — пытался петь пьяный Кисе, старательно ища виновника торжества, который все не находился. — У-у-у-у-у-у-у-у-у, все бабы стервы… — выл Аомине, листая порно журнал и заливая горе новой бутылкой чего-то алкогольного. Вообще, после абсента, уже было всем пофиг, что пить, и в ход пошли бутыли с непонятными этикетками от 40 градусов и выше. — Жда-а-а-а-а-а-ать, мои-и-и конфетки, где мо-о-о-и-и-и конфетки, — выл Мурка, ползая почему-то в трусах под диваном. Что же он там пытался найти? Конфетки? Другое измерение? Новые порно журналы? Или все-таки одежду, которую стащил с него нажравшийся Акаши? — Так, царь требует торта, мы тут, ик, бля празднуем или, ик, спиваемся, Мидори-и, ик, а ну-ка пшлол за тортом, — пригрозил Акаши, забравшись на стул и раскачиваясь на нем, как на лошади. — Не буду, не мой сегодня день, — пропищал Мидоримыч, тщательно пытаясь зашкерить плюшевого бобра. Новый талисман уже успели утопить в стакане текилы, облить молоком, привязать к люстре, играя в «разломай игрушку и вылетят конфетки», хотя конфеток и не было в бедняге талисмане, но всем было глубоко насрать, кроме Синтаро. А после вообще свести в страстной любви с кофеваркой. — Ми-и-идо-о-ори-и-има-а-а-а-а… — пропел Акаши, прицеливаясь новым любимым оружием в роли вилки. А что? Нож один и дырка одна, а тут целых четыре, покруче ножниц, хоть они все равно останутся в его сердце навечно. Мидорима встал, обнимая талисман, и кривой походкой пошел к бару, доставать еще выпивку и торт. *** Прошло еще 40 минут — Ик, слышь народ, ик, а че мы такие, бля, красивые, ик, сильные и умные мужчины в самом рассвете сил страдаем от недостатка внимания среди, ик, сиськастого пола? Кошак, тебя не касается, можешь дальше целовать портрет себя. Так вот, ик, посмотреть на Момои, стерва, нытик, а еще и пищать умеет, я вам реаль… Реально говорю, нафиг бабы… — вещал Аомине, обнимаясь с баскетбольным мячом. — Правильно говоришь, холоп… — поддакнул Акаши, пытаясь сфокусировать взгляд на распластавшемися под ним Ацуши, привязанном ленточками, чтобы не убежал, вместо кляпа – кусок пирога. Сам же капитан размазывал методично, словно шеф-повар, крем от торта по телу переростка-дитятки. — Ура-а-а-а-а… Куро-о-окоччи-и-и-и, иди к мамочке-е-е, я тя поцелу-у-ую-ю-ю-ю-ю… — ор пьяного Кисе не понравился никому, и с разных углов комнаты в него полетели предметы: от Акаши – вилка, от Амине – мяч, от Мидоримы – бедняга бобр. Сам же Мидорима вовсю веселился с аквариумными рыбками. Он вылавливал их совочком и раскладывал на подоконнике, наблюдая, как они трепыхаются и постепенно замирают, блаженная улыбка гуляла на лице очкастого паренька. Новый заход к бару не заставил себя ждать, а после был масштабный провал памяти… *** Настоящее время. И вот они, аморфные тела, только разлепившие глаза и пытающиеся привести себя из состояния «я  амеба» в состояние «я еще не человек, но и не бактерия». — Моя-я-я голова-а-а-а-а-а… — с одного конца комнаты. — Бля-я-я-я, моя-я спина-а-а-а… — с другого конца комнаты. — Мо-оя-я-я жо-о-опа-а-а-а… — стон из ванны. Опухшие глаза с кровоподтеками уставились в направлении ванной комнаты. — М-м-м-м. А кто в ванне? — задал героический вопрос Аомине, хоть и пил больше всех, но и силы у него было больше, чтобы хоть пару слов, но выдавить из себя. В ответ молчание, и лишь стоны Кисе-куна, лежащего пластом поперек пола в голом виде. — Спина-а-а… — ныл копировальщик, пытаясь доползти до кусочка ткани в образе чьих-то огромных штанов. Тут в квартиру незаметно проскользнула тень и встала за спиной у Аомине, ничего не боящегося Аса поколения чудес. Тень наклонилась, пока бухарик пытался сесть в сидячее положение и не блевануть прям на месте, и спокойным голосом осведомилась: — Аомине-кун, аспирину дать? Я уже Мурасакибаре-куну целую упаковку скормил. — Бля-я-я-я-я!.. — взвизгнул Ас, спустился на твердую поверхность и опять отполз подальше от незваного гостя. Только когда Дайки оказался на безопасном расстоянии, вцепившись в штаны, которые пытался из положения лежа натянуть на себя голый Кисе, он смог сфокусировать взгляд на призраке. — Аоминееччи-и, мои штаны-ы-ы, меня и так продувает везде, даже внутри-и-и, — заплакал бедный Рета, попытавшись пнуть Аса в лицо, но ноги никак не могли прилететь в цель. Ас плюнул и, наконец, уставился на свой кошмар, то бишь спокойного Куроко, с обычным лицом, одетого с иголочки и выглядевшего вообще отлично в отличии от всех остальных. — Э-э-э-э… Тетсу… — выдавил Ас и замолк. — М-м-м-м… Что за хрен и хрена нет? — философски изрек голос из-под стола, а после показалась и сама голова с телом Мидоримы. Выползал Синтаро вперед раком. Почему? Да потому, что удобно. Пусть голова и тело показалось на пару минут из-под стола, но вскоре вновь туда забрались. Шорох, маты, глаза Аомине как шары для боулинга, Кисе натянул штаны до подбородка, после чего точно было известно, что штанишки-то не его. Ну и дополнял картину Куроко, записывающий красивые эпитеты нецензурных выражений, выходящие из подстолья. И вот попа выглядывает наружу, и ползком-ползком вылезает полностью, под конец показывается взлохмаченная голова, с безжизненным взглядом похуистических глаз, обозревающих пространство и останавливающихся на людях: — Чаво, отбросы? — зевнул и почесал голый живот Мидорима. — Э-э-э-э-э-э… — Ну, да гениальная фраза из гениального рта, — хмыкнул Синтаро и хлебнул из бутылки. И тут… — Блять, Мидоримаччи, а нам? Ты че, все в одного опохмеляешься? — Кисе взбесился, Кисе хотел тоже выпить, а еще хотел соленых огурчиков. «Так, а огурчики-то тут причем?» — отстранено подумал Рета и помахал этому же вопросу ручкой, мол, а пох… — Вот, — Куроко дал воду и по шесть таблеток аспирина каждому. — Курокоччи, а почему Мурасакибараччи выпил упаковку? Так плохо? — Да нет, у него просто… Договорить Куроко не дал душераздирающий стон из ванны. — Моя-я-я по-о-о-опа-а-а-а… Мои-и-и конфе-е-етки-и-и-и… — Хм-м. — Оу-у-у-у… — Походу кто-то кого-то ОТШПИЛИВИЛИЛ… — Мидорима с интересом патологоанатома встал, покачнулся и намылился к ванне, но был грубо схвачен Дайки за трусы в сердечко — единственный атрибут одежды на теле — и грубо посажен на пол. — Погодь, товарищ Сталин… Придет еще время для вас. Объясни, че за шпили, бля, как там ты сказал? — Хмм… Отшпиливилить. Заморить червячка. Засунуть огурец в банку. Впрыснуть нектар. Заняться почкообразованием… Посеять семян. Он вхооди-ит и выхооди-и-ит… Понял? Ответом послужила тишина и охуевшие два лица. — Так, кузнечики мои сладкие, кролики мои недотрахан… Кхм… Тетсу, будь добр разъясни. Тетсу с блокнотиком и ручкой, пишущий со скоростью света, приостановился и взглянул на Аомине и Кисе. — Мидорима-кун имел виду, что у Акаши-куна и Мурасакибары-куна была долгая и свободолюбивая ночь страсти. — Э-э-э-э… — И кто был сверху? — гениальный вопрос, и словно в доказательство новый стон из ванны. — По-о-опа-а-а-а-а… А после покачивающееся тело, вышедшее из ванны с набедренной повязкой и улыбкой чеширского кота, направило стопы к опустевшему бару и вновь вернулось уже с бутылью обратно в ванну. — А-а-а-а… Э-э-э-э… Это как? Мурку??? Дааа? Такого-о-о… Оу-у-у-у… Неожиданно, А Акашичиии… Мамочки, меня сейчас стошнит. — Кисе-кун успокойся, вот тебе еще аспиринчика, вы все же с Ацуши-куном в одном положении. — Че-е-е-е-е?! — писк, страшный на грани и преждевременный обморок. — Это че, получается, и Кисе кто-то того? — Аомине, не сгущай тучи. Последнее, что я помню, это то, что в нашего Мурку Акаши пытался вставить вибратор, тогда как мы в троечка снимали одежду с нашего блондина и обматывали его туалетной бумагой. Еще помню жизнерадостный голос Акаши о том, что вместо связывания Реты сделали бы ему клизму с Доном Периньеном, а после… — А после вам лучше не вспоминать, — улыбнулся Куроко и всем выдал по еще одной упаковке аспиринчика с водичкой и пошел на кухню. Ни у кого из пьяни не возникло вопроса, а почему это все в бухле, а Тетсу такой весь чистенький? Но было всем не до мыслительных процессов. Пока все пребывали в состоянии «что же было вчера и почему у меня болит спина и некий дискомфорт пониже», Куроко сидел на стульчике, попивая какао и записывая в свой блокнот новый виток истории. Дописав, он ухмыльнулся, как хорошо, что сейчас никто не видел его ухмылки, ведь негоже Тетсу показывать истинную натуру. «А хорошо придумано. Смесь виагры со спиртным — буйная штука, я наверно фанфик напишу по вчерашним действиям. Хех. Не ожидал, что Аомине-кун может так стонать и тем более не ожидал, что Мидорима имеет вторую сущность. Сколько материала для работы. Надо после Момои показать, она любит Яой», — мечтательно подумал Куроко и вновь стал строчить в блокнотике… П.С.: А автор ничего не курил, не пил и вообще не употреблял, автор просто головой об угол ударился и его осенило)))хдд И коменты, люди, коменты)))