Аллергия на Нуара

Если бы кто-нибудь спросил её, когда это началось, вряд ли бы она смогла дать внятный ответ. Хотя бы по той простой причине, что со стороны это действительно покажется абсурдным. У Маринетт, вообще-то, с детства была аллергия на всё семейство кошачьих. Наверное, она была одной из тех немногих маленьких девочек, которые не лезли к родителям с вечными просьбами приютить «вон ту холосенькую кису». Для себя юная леди еще в раннем детстве сделала печальный вывод касательно того, что на дух не переносит этих маленьких домашних питомцев. И перво-наперво дело было даже не в том, как на них реагирует ее организм. Просто Маринетт совершенно, абсолютно не понимала, что окружающие находят умилительного в этих созданиях. Постоянно пищат, царапают, переворачивают весь дом вверх дном, заставляют проводить с ними все свободное время, да вдобавок и верности не дождешься. Зато тебя пометят как надо — всегда и везде будешь ходить в «меховой накидке», которую оставит твой любимец на одежде после того, как разок на ней полежит. Последней каплей в и так переполненной чаше терпения стало то, как Алья, случайно заметив на улице маленького черного котика, решила его приласкать, а после без лишних вопросов буквально запихнула его в руки своей подруги. Животное, словно почувствовав растерянность и неприязнь, исходящую от девушки, тотчас «пошел в оборону». Как итог — расцарапанная и разозленная Дюпэн-Чэн еще долго слушала извинения и причитания от Альи, которая совершенно не понимала, почему так произошло. Тем же вечером, нанося мазь на полученные в ходе небольшого боя царапины, Маринетт поклялась себе, что никогда больше близко не подойдет к котам. Особенно к черным. Но тогда она еще и не подозревала о том, что спустя всего каких-то пару жалких месяцев судьба преподнесет ей не самый лестный подарок в виде талисмана удачи и необычного напарника. Чёрного, мать его, кота. Маринетт еще раз убедилась, что мироздание знает толк в иронии. Только вот ей отнюдь было не смешно. Её до дрожи бесили его каламбуры, несерьезное отношение к делам первостепенной важности и то, как он вечно лезет на рожон. Слушать его флирт и наблюдать за нескончаемыми попытками сблизиться поначалу было даже забавно, но… Со временем это начинало доставать, ведь Нуар совершенно не хотел слышать ее. А Маринетт говорила, не единожды повторяла, что у них нет совместного будущего. Но этот котик был явно не из тех, кто привык сдаваться и отступать. Вскоре он взялся за тяжелую артиллерию, и к заигрываниям на пару с пустыми фразочками пришли действия. Нуар стал сдержаннее, учтивее, спокойнее и даже каламбуры стал пускать — подумать только! — не так часто. Она не знала, что в нем изменилось и как можно это прекратить, но обратной дороги, кажется, не было. Кот был готов рискнуть своей жизнью, встать на защиту и закрыть собственной спиной, лишь бы только защитить ее. Будь она в него влюблена, это непременно вызвало бы какое-то умиление и ответную нежность. Но сейчас Ледибаг чувствовала только беспокойство. Она не хотела быть ему в чем-то обязанной, не хотела ощущать истинные проявления его любви. Но это было неизбежно. От того ее сердце болезненно сжималось всякий раз, как Нуар всего лишь в знак вежливости порывался поцеловать ее руку. С некоторых пор даже это невинное касание стало для нее слишком интимным, ибо каждый раз после этого он смотрел на нее с какой-то надеждой. И ждал. Напрасно. Ведь Маринетт ненавидит котов. Особенно черных. У нее на них даже, в общем-то, аллергия. А на руках некоторые шрамы от царапин так и не зажили. И она очень боится, что точно такие же Нуар однажды может оставить на ее сердце. Возможно, сложись все иначе, Дюпэн-Чэн смогла бы дать ему шанс, но чертовы принципы и предубеждения не отступают, окутывая страхом раз за разом. Ведь каждый раз, как она пыталась подружиться с семейством кошачьих, все как-то шло наперекосяк. Ну не судьба ей с ними ужиться, по всей видимости. Да и зачем пытаться, если уже есть кто-то, кого Маринетт действительно хочет видеть рядом с собой? Мысли об Адриане не покидают ее ни на минуту последние несколько лет. Да вот только он, увы, даже и не смотрит в ее сторону. Наверняка у него есть какая-нибудь девушка на примете. Одни мысли об этом причиняют ей огромную боль. В такие моменты Маринетт старается не думать о том, что именно это, должно быть, чувствует каждый раз Нуар. Не взаимность со стороны любимого ей досталась от какой-то Божьей кары, не иначе. Кажется, пора что-то исправить. Спешно покидая приют для бездомных животных, она подавляет в себе очередной приступ аллергии, глотая несколько таблеток, а потом долго смотрит на свои в который раз исцарапанные запястья и ладони. Уже вошло в привычку. Да вот только в этот раз ей было почему-то совсем не больно, когда очередная кошка, встав на дыбы, запустила свои когти в нежную кожу девичьих рук. Маринетт, похоже, привыкла. Наверное, это было каким-то знаком свыше. Ведь перемены ждали ее очень скоро. Она помнит, как в сердце что-то больно кольнуло при одном только взгляде на своего напарника, который выглядел не самым лучшим образом на очередном патруле. За столько лет знакомства Ледибаг впервые пришлось увидеть вечно неугомонного Нуара чересчур поникшим. Он не был с ней груб, улыбался, как и прежде, и ничего вроде бы не говорило ни о каких изменениях, если бы только не его глаза, в которых отчетливо читалась боль. Героиня Парижа действительно испугалась за него, а потом еще долго и тревожно смотрела вслед удаляющейся фигуре после того, как Кот сказал, что хочет закончить сегодня пораньше. Он впервые оставил ее одну. И Маринетт тут же отчетливо почувствовала то самое одиночество, которое ощущает всякий раз, как Адриан проходит мимо. Это было больно. И ей на секунду показалось, что шрамы на запястьях начали гореть. Она волновалась и чувствовала настоящую тревогу за своего самого верного товарища и друга. Ледибаг была готова рвануться куда угодно, чтобы найти и поддержать, но нигде, куда бы она не ходила, Кота не было. Пообещав себе разобраться во всем завтра, она сняла трансформацию и, потянув рукава рубашки вниз, чтобы скрыть запястья, направилась домой. Но каково же было ее удивление, когда среди ночи на своем балконе девушка обнаружила одинокую фигуру Кота. — Я не знал, к кому еще можно пойти, Принцесса, — сказал он тогда, грустно улыбнувшись уголками губ, — надеюсь, ты не будешь против, если я немного здесь посижу? Маринетт впервые за столько лет не смогла ответить ему «нет». Ту ночь они провели за душевными разговорами и двумя кружками какао. Для себя же она сделала необычное открытие касательно того, что Нуар — когда не каламбурит и не лезет с глупым флиртом — вполне интересный собеседник. А его проблемы, связанные с одиночеством и отчуждением к собственной семье, оказались тем, что заставило взглянуть на друга другими глазами. Маринетт смогла, кажется, даже проникнуться и немного с ним сблизиться, поняв, наконец, его двойственную натуру. Однако это ничуть не отменяло того факта, что с котами — в особенности черными — ей однозначно не по пути.

***

Со временем подобные ночные встречи стали своего рода традицией. Он приходил к ней, когда было нужно выговориться или просто хорошо провести время за уютной беседой. Маринетт же находила в этом своеобразное спасение и небольшую отдушину, ведь могла быть с ним искренна. Почти. Она не говорила о своей второй личности, но зато рассказала многое другое. Например, о своей безответной и сильной любви к парню, который даже на нее не смотрит, и Нуар, к удивлению, смог ее понять. Раньше ей никогда не приходилось обсуждать свою личную жизнь с кем-то, кроме Альи, но это оказалось вполне даже здорово. Кот не задавал лишних вопросов, не спрашивал имен и не отпускал саркастичных шуток, а просто… слушал и давал ей возможность высказать все, что скопилось в душе. А потом улыбался и говорил, что, если этот слепой и глупый — как он выразился — дурак посмеет обидеть или отказать его Принцессе, Нуар вызовет его на мужской разговор, а после запихает в него так много сыра, как только сможет. Маринетт смеялась в ответ и остужала его пыл, говоря, что ее возлюбленный вполне благородный парень, который не сделает ничего плохого. Хотя смелости признаться ему она никогда не найдет — и это было тем фактом, который Кот неоднократно оспаривал, отвечая, что только дурак не заметит около себя подобное сокровище. Однажды он даже обмолвился шуткой, что собственноручно, если понадобится, отведет ее к алтарю. Слыша подобное, Дюпэн-Чэн краснела и опускала глаза в пол, понимая, что подобное вряд ли сможет произойти. Однако не могла не признать, что Нуар однозначно знает, как поднять ей настроение. И это, если подумать, очень забавно. Она помнит, как однажды, поглаживая задремавшего напарника, услышала в ответ необычный звук. — Только не говори, что ты сейчас мурлыкал, Нуар, — закатив глаза, прошептала девушка, выпуская свое альтер-эго наружу и вспоминая, как впервые заметила подобное во время боя с акуманизированной Надьей Шамак. Тогда это невероятно ее взбесило, ведь из-за обманчивого эфира люди могли подумать много лишнего об их личной жизни, а в тот момент на них смотрел весь Париж. В ответ лишь опять послышалось тихое урчание, и Маринетт поняла, что, кажется, пора смириться. Этот парень, кем бы он ни был в реальной жизни, полностью скопировал модель поведения кошек, и исправлять что-то уже, видимо, поздно. Маринетт всегда ненавидела кошек, морщась от одного только взгляда на них. Она совершенно не понимала, что окружающие находят в них умилительного, а первые годы работы с Нуаром только подтвердили ее мнение. Однако… в последнее время она никак не может избавиться от навязчивой мысли о том, как все резко успело поменяться. Ведь рука то и дело тянется почесать его за ушком, чтобы услышать в ответ забавное мурлыканье, а после напоить бродячего Кота теплым молоком. Наверное, это определенно какая-то болезнь, иначе как объяснить тот трепет внутри, который она испытывает всякий раз, смотря на улыбку счастливого Котика, когда тот, вытирая белые усы над губой, протягивает ей обратно пустую чашку? Когда в следующий раз Нуар запрыгнет к ней на балкон, бережно держа в руках пищащий комок черной шерсти, это станет настоящей неожиданностью. — Я подумал, что когда меня нет рядом, тебе все равно нужна какая-нибудь компания, Принцесса. Он, конечно, не сможет полностью меня заменить, но как временный антидепрессант — самое то, — протягивая котенка ей в руки, сказал Кот. Смотря в две пары ярко-зеленых глаз, Маринетт узнает в новом питомце того самого бездомного котенка, который исцарапал ее при Алье. Громко треснув себя по лбу и раздраженно закатив глаза, а после несколько раз чихнув, она поймет, что, кажется, пора закупаться таблетками от аллергии. Тяжело вздохнув, Дюпэн-Чэн, игнорируя голос страха, неуверенно протянет руки в ответ, беря животное. В конце концов, если с одним Котом смогла найти общий язык, то, может, и со вторым попробует? Удивленно смотря на спокойно находящегося в ее объятьях питомца, Маринетт в недоумении поднимет брови, переводя взгляд со своих старых шрамов на безмятежного котенка. Заметив на нем маленький ошейник, она прикоснется к нему, силясь прочитать написанное там имя при почти что отсутствующем свете. — «Нуар-младший»? — фыркнув, скептически покачает головой девушка, смотря на большое черное недоразумение в маске, которое сейчас ей довольно улыбается. — Ты серьезно? Напарник пожмет плечами сказав, что, дескать, у его младшего брата и личного секретаря по Принцессам должно быть и имя соответствующее, запоминающееся. Маринетт улыбнется в ответ, поднимая глаза к небу и думая о том, что, кажется, ошибалась. С котами — в особенности черными — она однозначно научилась находить общий язык. И если бы кто-нибудь спросил ее о том, когда это началось и как могло произойти, Маринетт едва ли смогла бы найти какой-нибудь ответ. Ведь даже если со стороны это покажется абсурдным, она-то знает, что все намного лучше, чем кажется на первый взгляд. Да и Нуар к тому же пообещал во что бы то ни стало устроить ее личную жизнь с парнем ее давней мечты. А если откажется — будет иметь дело сразу с двумя черными Котами, которые, как он выразился, свою Принцессу в обиду никому не дадут. Нуар-младший, внезапно полюбивший хозяйку, утвердительно мяукнул в ответ. Дюпэн-Чэн, краснея, подумает о том, что на их первом с Адрианом свидании обязательно представит ему своего нового пушистого питомца. Остается только надеяться, что он хорошо относится к семейству кошачьих.