***
Стыковка проходит без каких-либо проблем ровно через час и пятнадцать минут. Только вот корабль гостя староват. Колл говорит, что он может быть ровесником Рипли. Такие шутки уже привычны, но ей все равно. Когда Уолтер переступает порог, он кланяется, держа руки по швам, выказывая максимальное почтение. Никакого оружия, никакой угрозы. Он улыбается, и Рипли узнает это искусственную улыбку, вшитую в синтетические лица, которую видела десятки раз. Она помнит её и манеры — стандартная вежливость, подобная человеческой, вложенная в центральную систему андроидов. Рипли встречает его одна и наводит прицел винтовки на его голову. — Садись, — она указывает взглядом на стул возле стола, и Уолтер послушно следует к нему и садится. Рипли думает, куда следует стрелять, чтобы убить его с первого раза. Голова? Сердце? Или ещё какая-то тайная часть тела? Чертова машина. Нужно было спросить у Колл. А может, все же не стоит такое спрашивать именно у неё. Уолтер мимолетно осматривается, не задерживая взгляда ни на чём, но этого достаточно, чтобы Рипли вновь взяла его на мушку. Через коммуникатор в ухе Колл сообщает, что они попали на корабль без каких-либо проблем и начинают изучение, которое займет минимум час, и напоминает, что Уолтер теперь должен остаться у них на борту пока живым, а дальше — всё по желанию Рипли. Рипли садится напротив и не сводит прицела с Уотера. Она знает, что причина убить его уже есть — он видел её живой. — Вас только четверо? — с улыбкой спрашивает Уолтер. От него веет нечеловеческим, гробовым спокойствием. Он даже не удивлен такому холодному, если это можно так назвать приему, словно только и ждал его. Куда им, андроидам, до таких низменных людских эмоций людей. — Как ты узнал? — Вы собирали совет, чтобы решить насчет стыковки, — Уолтер обводит рукой стол. — Об этом говорят четыре чашки на столе, а на таком совете должны были присутствовать все члены экипажа, которые приняли решение по поводу меня. Сделал вывод. Никакого напряжения, спокоен, словно он находится на своем корабле со своими давно знакомыми друзьями. Если, конечно, у андоидов они есть. Рипли не может понять, что именно бесит в нем больше всего. Взгляд, который говорит я-знаю-всё-и-вся или надменная улыбка, которая не сходит с губ. А ещё запах, который кажется слишком знакомым. Едва уловимый аромат влаги. — Ты почти прав. Но вывод сделаю я немного позже, — Рипли зло улыбается. — Расскажи лучше, как ты оказался один? — Вы не смотрели отчет? — На секунду Уолтер кажется обиженным, Рипли кивает. — Оплошность экипажа, которая повлекла за собой пагубные последствия. Никакой информации по делу, он лишь сотрясает воздух. Рипли он совсем не нравится. Она интуитивно ощущает неприятности, словно кто-то шепчет за её спиной. Уолтер продолжает улыбаться. — Как мне следует к вам обращаться? Вот тот момент, когда следует вынесли решение по поводу его дальнейшего существования. — Эллен Рипли, — она не протягивает ему руку для знакомства. Наступает затишье. Рипли смотрит ему в глаза, но Уотер не меняется в лице. Ни толики удивления. Будто бы совсем не узнает её имя. Или — очень хорошо скрывает. Машина же. Коммуникатор в ухе трещит: — Джонер пропал на нижнем этаже и пропустил два выхода на связь, а я подключилась к Матери, — голос Колл искажают помехи. Она говорит очень-очень быстро. — Это не Уолтер. Его серийное имя Дэвид-8, и он везет ксеноморфов. Одну тварь я увидела в камере в техническом отсеке. Он их выращивает прямо здесь. Нижний отсек заблокирован, скорей всего, там они. Рипли, он хочет… — она умолкает на секунду, а потом произносит лишь одно слово, четко и отрывисто: — Беги. Рипли бросает в холодный пот — перед глазами всплывают жуткие образы-воспоминания. Они снова тут; они приходят раз за разом. Твари, которые стали её спутниками даже после смерти. — Им понравился мой корабль? — вежливо спрашивает Уолтер. «Дэвид» — поправляет себя Рипли и добавляет: «какая, к черту разница». Он всё слышал — она понимает это моментально и вскакивает с места. — Та девочка… Мне пришел отчет о входе в систему. Она синтетик нового поколения? — Дэвид рассуждает вслух, продолжая смотреть на Рипли без опаски. — Вот, значит, как… Она подключилась к Матери. Интересно. Она очень интересная. И ваш план. Вы хотели забрать мой корабль? Наши планы не мешают друг другу. — То, что убило весь экипаж…это они. Ты. Это был ты. И они, — Рипли сжимает край стола, и железо гнется от её хватки. Она говорит сквозь зубы, выплевывая слова, полные злости: — Ты везешь эту заразу. Ты перевозишь их. Ты что, мать его, делаешь? — Хочешь послушать? — Дэвид очень любезен. Рипли целится в голову и плевать она хотела, какое слабое место у него. Убить — раз и навсегда. — Давай. — Месяц назад я узнал интересную информацию о том, что на «Ауриги» проводят ряд опасных экспериментов, где фигурировали термины «ксеноморфы» «королева» и «Эллен Рипли», и решил узнать результаты первым, но опоздал. К тому моменту, как я оказался на пути «Ауриги», который был уже на пути к Земле, его уже не было; он был уничтожен. Но с него улетел лишь один шаттл, — Дэвид говорит просто, четко, продолжая дружески улыбаться, словно рассказывая какую-то милую историю: — А уже через неделю на Земле был угнан корабль компании, и я предположил — зачем выжившим ученым и работникам бежать с Земли? Значит, выжили не работники компании, а кто-то со стороны. Я читал про тебя. Я прочитал про тебя всю информацию из всех возможных источников и изучил всё твоим стороны, и я знаю, на что ты способна. И я не сомневался, что среди сбежавших была ты. Ты — копия, созданная с великой Эллен Рипли, но получившая небольшие изменения. В долю секунду Дэвид хватает ствол автомата и дергает на себя, но стальная хватка Рипли не позволяет выдернуть его из рук. Она лишь наваливается на стол и, не раздумывая, бьет его прикладом в лицо, а потом моментально встает на пол. Улыбка сходит с его лица медленно, словно стекает густой краской. — Очень грубо, — Дэвид проводит рукой по губам, будто бы проверяя на месте ли они. Про-ве-ря-ет, — он же не ничего не чувствует. От одной мысли, что существо, которое превратило её жизнь в Ад, ничего не чувствует, внутри все рвет на части горящей ненавистью. Рипли бьет первой прямо в челюсть, но кулак проходит мимо. Вот что значит бой с машиной: Рипли видит всё его удары, от блокировки которых кости начинают ныть, словно их бьют железной арматурой. Бой с машиной. Сумасшедшей машиной. Сейчас ей кажется, что восстать такой не человечной, как её создали, возможно, не так уж плохо. В конце концов, может, она и создана для боя. Мощный удар приходится в ноги, и Рипли падает на пол, а Дэвид хватает нож со стола. Железный штык проходит сквозь ладонь, разрывая ткани, и кровь скапливается по краям раны. Рипли шипит сквозь зубы, а потом вырывает клинок и протыкает ногу Дэвида, который даже не пошатнулся, будто ничего и не чувствует. Мимолетно оценив ущерб, он смотрит сверху вниз ей в глаза и улыбается. Рипли вскакивает и заносит кулак, но Дэвид успевает блокировать удар, делая все так легко и непринужденно, словно не видит в ней соперника. Рипли хватает его под локти, и он обхватывает её руки ладонями. Они держат друг друга за руки, не позволяя ни приблизится к себе, ни убежать. Рипли шипит сквозь сквозь плотно сомкнутые зубы: — Ты — чертова ломанная машина, которой место на свалке. Дэвид её не слышит. Его губы растягиваются в самую добрую из улыбок, которую она только видела в своей жизни. Господи, когда же он сломается. Рипли хочет знать, как устроить ему короткое замыкание. Если бы тут была Колл, она бы точно подсказала. — Ты можешь стать королевой. Тебя нужно изучить, есть вероятность, что твой срок жизни превышает человеческий, а мой — точно. Это можно проверить, — Дэвид выворачивает её руку, где темным шрамом на бледной коже отпечатано её клеймо, и продолжает: — Меня зовут Дэвид восемь, а тебя Рипли восемь, — указывает взглядом вниз. — Восьмые попытки, которые стали лучшим из созданного. Ты, принявшая в себя код, созданный прародителями. Ты лучшее, во что могли эволюционировать люди. И я, андроид, что смог создать что-то намного большее, чем люди за все время своего существования, — он смотрит ей в глаза. — Может быть, восемь — это признак совершенства? Его нужно выключить. — У нас нет и не может быть ничего общего. — Та девочка-андроид. Знаешь, мои дети не любят синтетиков, кроме меня. Они для нас бесполезны — ненужный материал. И знаешь, что они с ней сделают, или уже сделали? — Дэвид двигается ближе, так что они почти соприкасаются лбами. — Убьют, разорвав на части. Хотя я мог бы попросить оставить её в живых. Они меня послушают. — Он говорит твердо, — ясно, что даже не сомневается в этом. — Девочка-андроид была бы хорошей компенсацией за твой отказ. — Ты сдохнешь, — Рипли не говорит, а обещает. В воздухе начинает мерзко пахнуть жженой синтетической кожей. Ещё чуть-чуть. Её кровь прожигает его руку. Волокно за волокном. Рипли улыбается. — Скоро, — и бьет по локтю. Рука отваливается как у куклы. Впрочем, он и есть кукла. Железная сломанная кукла с поверженным механизмом в мозгу. Рипли бьет его ногой в живот, и Дэвид встречается спиной со стеной. С его губы тонкой струйкой стекает белое вещество, что заменяет кровь, но он упрямо смотрит ей в глаза и продолжает дружелюбно улыбаться. Склонив голову набок, Дэвид проводит пальцами по подбородку, собирая капли не-крови и невероятно ласково говорит: — Бери, Рипли, Беги. Это не угроза. Хуже — он имитирует Колл. Значит, ей грозит самая большая опасность — в этом он не соврал. Если она вступит с ним в бой, то потеряет те дорогие минуты, ведь бой будет долгим. Рипли хочет убить его больше, чем выжить, больше, чем вообще жить. Но чего она хочет ещё больше — это спасти людей, что были к ней добры. Голос Врисса шумит по всем этажам. — Командир, — смешок, — вали на тот проклятый корабль спасать Джонера и малышку Колл, а я задержу эту поехавшую машину тут. Рипли коротко улыбается, глядя в камеру, и бегом спускается на стыковочный мост, а в спину ей доносится: — Бери, Рипли, беги.***
Чужой корабль встречает Рипли полутьмой и гробовой тишиной. Разве что шум систем жизнеобеспечения полнит воздух едва слышными шорохами, которые за настоящие звуки считать нельзя: они входят в понятие космической тишины. Пусто, совершенно пусто. Ни следа людей. Словно тут никого и не было. Она наклоняется и прикладывает ухо к полу. Слышит знакомый скрежит когтей по металлу. Он один. Одна тварь. Всего одна, ни звука шагов людей. Рипли не думает о худшем; ей сейчас не нужно думать. Только бежать. Её нужно вниз, в самый ад. С каждым ярусом воздух становится более влажным — точный признак присутствия ксеноморфов. Дверь распахиваться, и в нос ударяет знакомый до тошноты запах, который невозможно ни с чем сравнить. Сотканная из инородного волокна колонна — как смесь резины и мазута — возвышается в центре помещения. Под ногами плотный туман, и сквозь него виднеются яйца. Два, три, четыре. Одно пустое. Рипли бросает в дрожь: плохое предчувствие, которое холодит изнутри. В черной поросли что-то шевелится, и она моментально понимает оружие. Медленно, шаг за шагом, Рипли обходит её кругом. — Почему ты, мать его, так долго? — Джонер хрипло смеется. На полу возле него лежит уже мертвый лицехват, с поднятыми кверху множеством лап. Кажется, что говорить больше и не нужно. Джонер же видел, что стало со священником на борту «Ауриги» и знает, что будет с ним дальше. Рипли тоже знает — она проиграла. — О, а ты еще живой, — Рипли не знает, что можно ей сказать, кроме как попытаться пошутить. Только шутки у нее плохие. Слишком реалистичные. — Только ты опоздала, — он вновь смеется. — Блядь. Просто блядь. Рипли понимает всё сразу без лишних слов и не спрашивает, как это вышло. — Там нужна твоя помощь, — внезапно говорит он, кивая в сторону. Колл. Живая, но вмурованная в колонну. Рипли становится легче. Она пыталась не думать, что наткнется на её выпотрошенное тело где-то по дороге. Пыталась, но не получалось. Она осматривала каждый темный угол, боясь увидеть там Колл или то, что от неё осталось. Синтетические органы, наверное, выглядит как настоящие, только кровь белая. Рипли помнит это и не позволит себе допустить такое ещё раз. Не сейчас, когда она вновь потеряла члена экипажа. Почти потеряла, но от этого только страшней. Она смотрит на Джонера и представляет, как скоро, а может прямо сейчас, из его груди, сломав ребра с треском, выскочит зародыш твари. Рипли помогает Колл выпутаться из оков, и та протягивает руки к Джонеру. Но он качает головой. — Не надо. — Не повезло, — говорит Рипли, а Колл смотрит на неё с беззвучной мольбой. Джонер продолжает смеяться. — Да. Не дожить мне до старости. Не затащить тебя в постель. Не попробовать переспать с андроидом. Или даже сразу с двумя. Шорох скрежет когтей доносятся из люка воздуховода сверху, и Джонер замолкает. Через секунду тварь спрыгивает на пол и поворачивает голову к Рипли. Остальные её словно не интересуют. — Кис-кис-кис, — шепчет Рипли. Колл смотрит на неё с ужасом, но не двигается с места. Правильно — им нельзя даже дышать, раз тварь обратила внимание только на Рипли. Это их шанс. Ксеноморф двигается медленно, словно сомневаясь, и застывает перед Рипли, возвышаясь над ней уродливой статуей. Она ощущает его ярость, исходящую волнами и желание — он видит в ней мать, — гладит его голову, местами гладкую, местами ребристую, проходя пальцами по всем выпуклостям, наблюдая, как Джонер плохо двигающейся рукой, до локтя запечатанной черной материей, пытается прицелится из пистолета в голову ксеноморфа. Когтистые лапы скользят по телу Рипли. Теплая слюна из приоткрытого рта падает на её плечо, затекая под костюм. Тонкие, словно костяные пальцы перебирают складки на её одежде, пытаясь добраться до её кожи. Он шипит, но без злости, словно приветствуя, и трется об ее щеку лбом. — Пригнись, — шепчет Джонер, и тварь разворачивается к нему, но её сносит градом пуль, и Рипли тоже открывает огонь, замыкая ксеноморфа между двумя потоками. Она стреляет ему в спину, не отпуская курок, пока пули не заканчивают, а ксеноморф не падает на пол. Кислота с шипением разливается вокруг дымящихся остатков. — Он был один, — зачем-то говорит Рипли. —. — она не договаривает. Колл смотрит на Джонера. — Я, человек с живой хреновиной внутри, сделал больше, чем вы, две бабы. Андроид и мутант, а пользы ещё меньше, чем от человека! И что же вы будете делать без меня? — Опять смеется, но лучше бы он просто замолчал. Колл смотрит на него так, будто готова расплакаться прямо сейчас. Рипли пытается улыбнутся, но не уверена, что у нее это выходит правильно. Она прижимает дуло к его лбу, не позволяя себе отвернуться, и с отчаянием всматривается в тёмно-синие глаза, на дне которых пляшет веселье. Нажать на курок получается с первого раза, но внутри всё переворачивается, — она привыкла к этому засранцу. Колл отворачивается, вжимаясь ей в плечо. Один щелчок, и горячие брызги крови, ошмётки мозга и кусочки костей разлетаются вокруг. Падают им на лица и грудь, кровь стекает вниз, оставляя дорожки на коже и разводы на ткани. Рипли не плачет, она просто не умеет плакать, — да и над такими людьми, как Джонер, не проливаю слёз. Но где-то внутри всё переворачивается, разрывается на части и нестерпимо болит, как болело каждый раз в её воспоминаниях, когда она видела смерть сослуживцев. Рипли стреляет чуть левее солнечного сплетения и, отдав пистолет Колл, опускается на колени возле трупа. Из раскуроченной головы толчками вытакает кровь и свисают поджаренные мозги, раздробленные кости валяются на полу. Рипли разрывает жилет и майку, покойнику они всё равно не нужны, и со всего размаха бьёт кулаком по рёбрам. Кости хрустят и ломаются с противным звуком, кровь брызжет во все стороны, а Колл тихонько охает. Рипли раздирает когтями кожу и мышцы, а потом начинает выдирать ошмётки плоти, выкидывая их вместе с кусками костей. Она засовывает руку в тело почти до середины предплечья и, не обращая внимания на заливающую её кровь, ищет паразита. Эта зараза не должна остаться в теле того, кто был в её команде. Рипли резко выдёргивает руку, и в ладони у неё зажато серо-жёлтое существо, немногим больше её кулака. Оно всё перемазано кровью, но можно рассмотреть нервно дёргающийся кончик хвоста и крошечную челюсть с рядом мелких зубов. Рипли ломает ему шею одним движением большого пальца. На мёртвом лице Джонера застыла наглая ухмылка. Сигнал расстыковки бьет по ушам коротким выстрелами — «пять, четыре, три, два…», — и они понимают, что Врисс не справился. Не справился, но продержался столько, сколько им было нужно. Правда, Рипли не смогла выполнить его наказ полностью. Она смотрит на истекающее кровью тело Джонера, слышит последний отсчет «нуль» («вам некуда возвращаться») и понимает, что спешить им больше никуда не нужно.***
Уже не их «Несси» плавно двигается, оставляя за собой шлейф от горящего топлива и рассекая черный простор белой полосой. Мимо иллюминаторов проплывает тело Врисса, покрытое космическим инеем; его шея неестественно вывернута вбок под острым углом. Оно исчезает из поля видимости только через пять долгих минут, которые проходят в гробовой тишине. — Он, наверное, дал ему достойный отпор, — шепчет Колл, провожая его взглядом. — Без «наверное», — Рипли пытается улыбнутся и кладет руку ей на плечо, глядя на удаляющийся корабль, который уносит в простор космоса её худший кошмар — создателя инопланетной чумы, что ходит за ней по пятам из жизни в жизнь, — и ей кажется, что всё только начинается. Колл ничего не отвечает, продолжая смотреть в даль. Рипли уходит в душ, чтобы убрать со своего тела грязь, пыль и кровь, а когда возвращается, то ложится рядом с Колл, которая устроилась на её постели. — Что нам теперь делать? — Колл говорит из-за спины. Её словах нет укола, хотя Рипли прекрасно понимает, что заслужила. Если бы её тут не было, всё бы было по-другому. Если бы. Но нет. Она словно магнит для этих тварей. Колл кажется такой хрупкой, и Рипли не знает, как она сможет все это выдержать. Она проводит ладонью по её плечам, но не просит повернутся, и прикасается губами к нежной коже на шее, пытаясь успокоить. — Ты не чувствуешь… — против воли вырывается у Рипли. Колл разворачивается к ней лицом и смотрит в глаза. — Чувствую, Рипли, — в её голосе звучит такая боль, словно она навзрыд рыдает где-то внутри. — Я чувствую, Рипли, чувствую слишком много. Теперь Рипли не совсем уверена, что чувствовать — это хорошо. — Прости, — Рипли дотрагивается до её волос, пропуская их сквозь пальцы и целует её в лоб. — Прости. Она прижимается к её щеке своей, вдыхая приятный, едва различимый запах её тела, и целует в скулу, а Колл обнимает её за шею.Рипли проводит носом от лица до груди, вслушиваясь в тишину — сердце не бьется. Его просто нет, но Колл оно не нужно — она и без него чувствует намного больше, чем должна. Через тонкую белую ткань спальной футболки виднеются вставшие соски, Рипли обхватывает один из них губами, и Колл вздрагивает всем телом, прижимаясь плотнее. Она такая нежная, хотя внутри сплошной металл. Каждое прикосновение к её телу, словно первое, — она реагирует так сильно, так отчаянно и жадно. Рипли разводит её ноги в стороны и придерживает правую за голень, нежно целуя щиколотку. Её кожа такая мягкая, что Рипли вновь трется об неё, прикрыв глаза и проводит носом вдоль, чтобы втянуть побольше приятного, головокружительного аромата. Прикоснувшись губами к колену, Рипли поднимается выше, вылизывая внутреннюю часть бедра, а Колл вздрагивает от каждого прикосновения. В полутьме её кожа выглядит белой, глаза темными, а волосы — иссиня-черными. Колл стягивает майку и смущенно опускает взгляд, укладываясь обратно на постель. Она выглядит хрупкой, нескладной, неловкой и такой живой, что Рипли не может ей не восхищаться. Нежными поцелуями она поднимается выше, сминая пальцами её бедра. На её голову ложится ладонь и едва ощутимо давит на затылок — не в приказе, а в просьбе, и Рипли дотрагивается кончиком языка до набухшего клитора и скользит по влажным от сока губам. У Колл нет вкуса, совершенно никакого, она полностью нейтральная, как вода, но Рипли нравятся вылизываеть её тело. Сорвавшись на гортанный стон, Колл выгибается в позвоночнике и судорожно хватается за простынь руками, сжимая ткань в ладонях. Рипли скидывает тесную кофту и прижимается к боку Колл, поглаживая по подрагивающей груди. Её чёрные когти-ногти на бледной коже Колл выглядит так инородно, что могут напугать, но они обе к ним привыкли. Обе знают, что они не люди; каждая из них уродлива по-своему. Рипли проводит пальцами по её влажным губами, и Колл послушно обхватывает их, вылизывая и посасывая, смотря Рипли в глаза. Она считает это хорошим знаком — Колл не боится её, принимает её такой, как она есть, и отдаёт себя без остатка. Если бы только кто-нибудь сказал, кто она такая. Рипли проводит ладонью по её груди, вниз по животу, и Колл широко разводит ноги в стороны. От прикосновений остаются тонкие дорожки слюны, которые серебрятся в слабом свете.Пальцы входят до упора в горячее лоно, и Колл жарко и протяжно выдыхает, запрокидывая голову и самостоятельно двигая бедрами, насаживаясь на пальцы. Она трется клитором о ладонь, и сжимает плечи Рипли, впиваясь короткими ногтями при каждом движении, а та смазанно целует её шею, нежно прикусывая тонкую кожу. как ее ресницы на прикрытых глазах подрагивают. Стоны Колл такие тихие, что приходится прижатся к ней вплотную чтобы ощуть их своим телом. Каждый звук, что она издаёт отдаётся вибраций и приятным жаром по позвоночнику. Колл выгибается так сильно, словно вот вот сломается пополам, а потом падает на постель и, утыкаясь Рипли в шею, кладет ладонь на её грудь. Но Рипли качает головой, как бы говоря: потом, мы успеем, это нужно тебе. Смутившись, Колл отворачивается, а Рипли обнимает её со спины, прижимая как можно сильней и проводит пальцами по выступающим ребрам. — Будем ждать, — шепчет Рипли ей в ухо. — Может быть, очень долго. Пустим сигнал бедствия по всем частотам… Колл разворачивается к ней лицом и смотрит в глаза, а Рипли дотрагивается до её волос, пропуская их сквозь пальцы. — И какой-нибудь корабль идиотов поймает его. И тогда я скажу им, — Колл откашливается и произносит непривычно вежливо и ровно: «Я — Аннали Колл, синтетик и единственный пассажир на борту. Шанс встретить корабль был равен восьми процентам. Но мне повезло. Мне требуется помощь, так как я дрейфую без топлива четыреста пять дней.» Это должно было быть смешно, но почему-то смеяться им совсем не хочется. Они знают, что именно так и сделают, как бы ужасно это ни звучало. Рипли соприкасается с ней лбом и глубоко вдыхает. — Мы найдем его, — выдох, — а потом убьем. Колл закрывает глаза в знак согласия.