Короли меняются, пэры остаются...

Последние дни «мнимого графа» проходят тягостно. Рана не дает спокойно вдохнуть; не дает в последний раз сосредоточиться для того, чтобы подобрать правильные слова и сложить их в проклятье для этого мира; не дает уйти на тот свет с чистой совестью. По примеру ненаглядной тетушки. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… По Маго он сейчас скучает. Многие воспоминания о ней против воли кривят губы в подобие улыбки. Все же соперничать со старой курвой было поучительно. И забавно в какой-то мере. В свое время представляя ее рожу, перекошенную гримасой гнева, младший Артуа не мог не ухмыляться. Тогда он был уверен, что графство в кармане. Но все еще под юбкой старой клячи. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Как-то раз один из весельчаков на пиру ляпнул о том, что их вражду проще унять неправильной и кровосмесительной связью. Роберу хочется, как в былые дни, схватиться за бока и расхохотаться этой несуразице. Смеяться, смахивая слезы, и хлопать по плечу, будто бы опуская с небес на землю того злорадного парня. И хочется почему-то только сейчас. Мешает обстановка. Но не как в тот раз. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Чертов корабль раскачивается, будто бы буйный пьяница неровной походкой возвращается домой с великой попойки. В голову лезет всякая дрянь. Видение непонятной баллады трудно отогнать и вырвать из памяти. Хочется расслабиться, принимая неизбежное. Собрать волю в кулак и крикнуть что-нибудь напоследок, но мешает гиблая мысль. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Звать кого-нибудь на помощь нет сил. Лень, такая несвойственная для него черта, перечеркнула все взращенные за долгую жизнь привычки. Будто бы снова он попал в паучьи сети д’Ирсон, гуляя от собственной жены так, словно той уже нет на этом свете. Роберу интересно узнать, нарочно ли погодные условия не дают ему сомкнуть глаз. Море в этот скорбный час нашептывало известную каждому заговорщику-дворянину криво созданную мелодию. Робер кривится всякий раз, как слышит ее. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… — Ох, да перестань ты наконец, — чуть слышно шепчет он, стараясь не обращать осмысленного взгляда в пустоту. В последнее время стал ее побаиваться. И знает почему. Ему кажется, что кто-то его ждет в темном углу. Он старается не задерживать взгляда ни на одном предмете в тесной комнатушке. Все еще думает, что хочет сказать в последнюю минуту. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Робер всегда был тем самым человеком, которому заглядывали в рот даже враги. И в этом был неповинен его исполинский рост. И даже ярко-красная мантия. О его аппетитах, посвященных интригам, были сложены чуть ли ни легенды из сплетен разного окраса. Об усилиях вернуть родное Артуа и выбить оттуда родную тетку не знал только безумный. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Хохот, как гром молнии. Мнение, как последняя точка в королевском указе. Ни с чем не сравнить. Если только не с глубиной его падения. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Сколько стараний, изобретательности и усилий было приложено для одного нерадивого клочка земли. Робер иногда думал, что у того есть ноги. Сравнивал с диким зверем свои владения. Каждый раз, когда он был близок к его поимке, какая-либо чушь выбивала его из седла. В том даже не было вины желчи несравнимой Маго. Вот как назвать свою жизнь, если ее всегда ругает случай? Подобно насильнику забирается под юбку и не слушает возражений; ему не интересен чужой возмущенный крик. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… В его груди уже нет вражеского оружия, но невидимый наконечник будто бы глубже с каждым часом застревает в теле. Кажется, над его головой сейчас снова пролетает трусливая цапля. Может быть, не стоило в нее стрелять тогда? Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Он слышал краем уха, что мучиться ему осталось недолго. Лгуны. Не осознавали, кому готовят такой прогноз. Человеку с железным здоровьем. Почти таким же, как воля Красивого короля. Нарочно и напрасно. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… В предсмертной агонии заглушить это бормотание невозможно. Уши закладывает, как от сильного ветра. Но его, кажется, сегодня нет. Штиль. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Робер стискивает зубы, с трудом прикрывает тяжелеющие веки. Мало-мальски выспаться не дают. Как не ненавидеть этот мир? Дурацкая фраза застряла в голове, как приговор. И в нем ничего о реституции и об уважении племянника к тетке. Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… — Бездушный демон, — с трудом цедит побелевшими губами в сторону темного угла, опуская ладонь на глаза. Чувствует слизь. Испарина? Слезы? Короли меняются, пэры остаются… Короли меняются, пэры остаются… Фраза оскопляет душу. Задевает за то живое, что в нем осталось. Он надеется, что сегодня слышит ее в последний раз. Наверное, Всевышний не в первый раз потешается, разглядывая гневное выражение лица одной из самых беспокойных душ Франции. Смех или насмешка, услышать такое? Короли меняются, пэры остаются… Ни с чем.