***
Гордон Фримен устало опустился на крупный валун, вросший в землю неподалеку от развалин, и принялся настраивать ручной дисплей защитного костюма H.E.V. Старая добрая фомка устроилась рядом, одним концом прислоненная к камню. Время от времени Гордон бросал взгляд то в одну, то в другую сторону, но это было больше старой привычкой –последние месяцы обратили все его существо в беспокойный комок нервов, который реагировал на малейший шум с нечеловеческой чуткостью. - Давай… - пробормотал он сквозь стиснутые зубы, зажав в них перчатку костюма. – Перезагрузка системы… «Ошибка» - равнодушно возвестил металлический женский голос в микронаушнике. Впалые, небритые щеки Гордона пошли желваками. Он снова набрал комбинацию на ручном дисплее костюма, нажал заветную кнопку… «Ошибка» Фримен глухо зарычал от сдерживаемого бешенства, продолжая попытки перезагрузить систему жизнеобеспечения. «Ошибка» - ААРГХ!!! Сука!!! Крик не успел еще затихнуть вдали, а Гордон уже укрылся под стеной разрушенной двухэтажки, сжав в мокрой ладони пистолет. Ну давайте, идите сюда, кто там мог укрыться во мгле… комбайны, быстрые зомби, хэдкрабы, буллсквиды… Ему не терпелось поскорее нос к носу столкнуться с тем, кого мог разбудить его вопль, просто чтобы уже расправиться с противником или… наконец, погибнуть самому. Но прошла минута, две – все та же покойная тишина. Сердце пошло в более спокойном ритме, и Гордон, опустив пистолет, тыльной стороной ладони утер лоб. По виску бежал холодный ручеек, теряясь где-то под истрепанной подкладкой брони. Фримен устало сгорбился под стеной, вытянув ноги и опустив оружие на землю, медленно вбирая в легкие воздух, чтобы успокоиться и охладить голову. Все изменилось. Полгода назад Гордон Фримен без малейшего колебания прошел бы здесь, шутя отмахиваясь от врагов. За те полгода он пережил и не такое. Он лично выносил целые отряды Гражданской Обороны и комбайнов, прошел Рейвенхольм и камеры Нова Проспект, преодолел дюны муравьиных львов и штурмом взял неприступную Цитадель в Сити 17. Последний его подвиг, который должен был поставить жирную точку в войне с Альянсом. Все рухнуло в один момент. В ту секунду, когда был взорван портал доктора Брина. В момент взрыва время непостижимым образом остановилось для него, и вновь Гордон Фримен встретил загадочного человека в темном костюме и с чемоданом в руках – того, кого для себя он звал G-меном, намекая на его связь с правительством. Тот снова вел загадочные речи своим странным, скрежещущим голосом с непонятным акцентом, туманные и неясные. Все, что смог понять парализованный, обездвиженный Гордон, так это то, что G-мен остался доволен его работой, и отныне Фримен более не был нужен своим нанимателям. «Наградой, доктор Фримен-н, - прошелестел тогда голос человека в строгом костюме, - вам станет ваша же жизнь. Мы могли бы бросить вас… м-м-м… но те, на кого я работаю, сочли, что это было бы с-с-слишком… не эстетично. Не считайте их совсем уж лишенными человечности. У вас остается право бороться за свои… кхм… идеалы. Так ступайте же, доктор Фримен, наши пути отныне разошлись…» После этого время пошло своим ходом. Гордон успел увидеть, как сгинула в пламени Аликс Вэнс, успел сам ощутить нестерпимый жар от взрыва – и тут же очнулся в совершенно другом месте. Очень, очень далеко от Сити 17, как сказал ему врач из отряда Сопротивления, куда G-мен отправил Гордона. Сам Сити 17 был разрушен до основания в тот же день – после взрыва случился выброс темной энергии в ядре реактора Цитадели, уничтожившей все в радиусе до десяти километров. А значит, если и оставалась хоть какая-то надежда на то, что Аликс спаслась, то она испарилась так же скоро, как и аннигилированная темной материей Цитадель. Ее отец, Илай Вэнс, остался жив благодаря Джудит Моссман. Они вовремя успели переместиться в Белую Рощу, куда направился доктор Айзек Кляйнер. Однако, по мнению Гордона, в тот день Илай Вэнс тоже был потерян навеки – прежний Илай остался в Цитадели, с дочерью, а новый день ото дня постепенно сходил с ума, потеряв все, что было смыслом его жизни… По крайней мере, об этом свидетельствовали скупые комментарии обычно разговорчивого Кляйнера во время непродолжительных переговоров с помощью допотопной станции сродни уоки-токи, которую соорудили сопротивленцы в лагере и доработал уже сам Гордон Фримен. Сигнал Белой Рощи также поймал он, перебрав все известные ему секретные линии, на что ушла целая неделя… Вся ирония положения Гордона после «спасения», а точнее, одолжения G-мена, заключалась в том, что занесло его в другую часть Европы, за много сотен километров от убежища Кляйнера и Моссман. Между ними лежала горная цепь, перебраться через которую можно было лишь через единственный перевал. Который так и остался под контролем Альянса. Все другие пути были верной дорогой к смерти. Гордон Фримен пару раз пытался с отрядами добровольцев выбить силы Альянса из КПП, и оба раза потерпел сокрушительное поражение, потеряв всех людей и сам едва оставшись в живых. А вскоре в их район был переброшен крупный отряд страйдеров, и группа Фримена была вынуждена уйти вглубь сектора, окопавшись в лесу. Боеприпасы таяли день ото дня, растрачиваясь на постоянные стычки с комбайнами, ГО и новыми гибридами, пополнившими пехоту. Они оказались отрезаны от мира, зажатые между возведенными наспех укреплениями Альянса. Как это не было унизительно, но теперь оставалось лишь ждать, когда в этот сектор придут силы Сопротивления, которые, если верить доктору Кляйнеру, вещавшему сквозь помехи станции, наводнили уже пол-Европы. Сам же Гордон, будучи единственным, кто побывал в Цитадели и вернулся оттуда живым, знал, что сил одной-двух хватит, чтобы подавить любой бунт или революцию. Это пока Альянс не раскачался – но пройдет еще месяц, и материк подвергнется жесточайшему геноциду. Гордон не стал переубеждать Айзека Кляйнера. Пусть верит, во что хочет. В конце концов, нет ничего хуже, чем убить веру в человеке. Добряк при каждом сеансе связи уверял Фримена, что почти нашел способ, как доставить Гордона к ним, говорил что-то о новом типе порталов и шуршал бумажками у передатчика, словно их шуршание в динамике могло убедить его в осуществимости этой идеи. Гордон соглашался с ним, даже спорил по некоторым моментам в длинных формулах, которые надиктовывал Кляйнер – лишь бы он сам верил. Пусть верит. Долго эти переговоры оставались единственной связующей ниточкой для Гордона Фримена, его последним мостом на тот берег. До той самой ночи, когда дежурный связист разбудил его, прикорнувшего после рейда на опушку, где он днем наблюдал за постом комбайнов. Однако, когда заспанный Гордон уже подбежал к станции, линия была мертва и полна помех. Лишь предусмотрительно включенный диктофон с тихим шуршанием наматывал пленку на бобину. Эту последнюю запись доктора Кляйнера Гордон еще долго переслушивал по вечерам. Помехи не дали разобрать и половины того, что он кричал, но общий смысл Фримен уловил – убежище ученых из Черной Мезы было обнаружено и ликвидировано. Моссман сдала их комбайнам. Кляйнер успел выйти на линию группы Фримена, но его прощальные слова, что он прокричал, были прерваны короткой автоматной очередью. За нею последовал рев, в котором Гордон спустя несколько дней с трудом опознает голос Илая, выстрел – и глухой удар, вслед за которым запись обрывалась. Гордон Фримен отныне был последним ученым, что остался в живых после инцидента в Черной Мезе… «Система перезагружается» Гордон вздрогнул, подняв голову, и приблизил дисплей к глазам – по экрану поползла строка загрузки. Пять процентов… пятнадцать… тридцать… «Перезагрузка завершена. Добро пожаловать в систему защиты H.E.V. модель 5 для использования в агрессивной среде». Фримен с облегчением выдохнул и быстро выставил необходимые параметры на дисплее. Костюм вновь работал исправно. Уже не в первый раз его самый верный напарник, его вторая кожа, отказывал в самый неподходящий момент. Здесь не было возможности подзарядить его, восполнив уровень защиты, кроме как поймать в лесу комбайна или ГО-шника, взяв их сменный энергоблок в качестве трофея. Гордон берег их, как зеницу ока, беря не более одного для вылазки, и то, если разведка обещала быть крайне опасной. Однако энергия была не единственной проблемой – постепенно стала выходить из строя вся тонкая начинка брони. Гордон не один вечер провел, согнувшись в неудобной позе, с дымящимся паяльником в руках, аккуратно перепаивая контакты, но день ото дня поломки случались все чаще. Еще немного, и он лишится своего последнего преимущества перед угрозой этого нового мира. Но пора было выдвигаться. Гордон проверил магазин пистолета – еще осталось патронов на три выстрела. Два запасных магазина были в разгрузке на поясе. Монтировка отправилась за спину, откуда ее легко было извлечь одним движением руки. Тут не помешала бы старая грави-пушка, благодаря которой Гордон когда-то мог экономить кучу патронов, но она выпала из его рук при взрыве в Цитадели, обратившись в ничто. Теперь можно было полагаться только на везение и ловкость в обращении с монтировкой.***
Путь Гордона лежал через обширную пустошь, сплошь в глубоких лужах отравленной жижи. Отдельные даже слились в небольшие озерки, позже образовавшие болото.Эта ржаво-желтая жидкость с зеленоватыми разводами служила не только источником дымки серного цвета, мешавшей обзору. Жижа была чрезвычайно опасной в плане радиации. Стоило Фримену взять пробу и проверить ее счетчиком Гейгера, как прибор тут же истерично застрекотал. Фон зашкаливал, но почему-то не распространялся далее жижи, опровергая элементарные законы ядерной физики. Видимо, что-то в составе не пускало гамма-частицы далее поверхности жидкости, не заражая тем самым все вокруг. Поэтому рядом с этой жижей можно было вполне сносно существовать. Еще одна аномалия, принесенная из мира Зен в день Каскадного резонанса. Обойти пустошь было невозможно. С одной стороны – лес, где засели комбайны. С другой – длинное озеро с песчаными берегами, где тут же нарвешься на целое стадо муравьиных львов. Фероподов у Гордона не было, да и добывать их могли лишь вортигонты, прекрасно разбирающиеся в строении королевы муравьиных львов. Оставалось лишь идти напрямик. В принципе, ничего сложного. Во встроенный бинокль Гордон рассмотрел, что пустошь кроме озерков ядовитой жижи полна валунов, кусков бетонных плит и разбитых автомобилей. Акробатика плюс везение – и он через полчаса очутится на другом конце пустоши, где и была его цель. Внезапно взгляд Гордона зацепился за что-то в пяти метрах от него. Странно… Фримен покрутил настройки бинокля, всмотрелся еще раз. Мостик. Обычный деревянный настил, сколоченный из собранных досок и ведущий как раз туда, куда лежал его путь. Настил выглядел совсем новым. А ведь прокладывать ему было некому… Сопротивленцы не интересовались тем «берегом» болотистой пустоши до недавнего времени, комбайны вообще не совались сюда, поскольку местность не имела никакого стратегического значения. По рассказам Гордон знал, что там, за завесой дымки, был маленький безлюдный поселок, покинутый много лет назад. Лишь два дня назад стало известно, что в поселке находилась небольшая бензоколонка, и маленький отряд отправился от группы на тот берег с разведкой, в слабой надежде раздобыть топливо для генераторов. Вернулся лишь один, под вечер, задыхаясь от долгого бега и заикаясь от пережитого, с пустым дробовиком. «Зомби! Там зомби…» Собственно, поэтому сюда и отправился один лишь Гордон Фримен. Из всех сопротивленцев в их группе он единственный был ветераном множества схваток с жертвами хэдкрабов. На все предложения о напарнике Гордон ответил отказом – он привык действовать самостоятельно, да и пройти незамеченным намного проще в одиночку. В конце концов, он один из немногих, вроде отца Григория, кто смог выжить в Рейвенхольме. Гордон двинулся вперед, проигнорировав деревянный настил – кто знает, может, это западня? Он вскарабкался на крышу притопленной легковушки в облупленной красной эмали, перепрыгнул на деревянную катушку для кабеля, что одним концом зацепилась за толстую ветку мертвого дерева, некогда росшего здесь, а теперь гниющего в радиоактивном болоте, и, едва удержав равновесие, перескочил на кусок бетонной плиты. Прыжок за прыжком, сопровождая каждый тихими, едва слышными возгласами, и вот уже он взгромоздился на останки штурмовика-синтета посреди пустоши. Желтый смог окружал его со всех сторон, сбивая с толку. Гордон, присев настолько низко, насколько мог, включил режим бинокля, изучая окрестности. Немного левее… и в перекрестье окуляров смутно нарисовались очертания низких домиков поселка. Это хорошо… а вот как насчет местной «фауны»? Фримен повел бинокль далее, но нигде не заметил сутулой фигуры зомби с хэдкрабом вместо головы. Даже спящего, или на худой конец брошенного«мозгососом» трупа. Видимо, его прыжки не потревожили их сон. - Хм… Возможно, и так… А это что? Теперь он смотрел прямо на видимую часть деревянного настила, что тянулся в сторону поселка параллельно его пути. Гордон нахмурился: на досках сидел человек в странной позе - подтянув ноги к подбородку и обхватив их руками. Фримен приблизил еще и четко разглядел нарукавную повязку с большой желтой «лямбдой» и защитные очки поверх черной шапки на голове. То был один из пропавших разведчиков. Гордон отключил бинокль и тихонько сполз по хитиновому панцирю штурмовика под широкую кожистую лопасть. Дело пахло керосином. Если тот человек жив, то почему он сидит на мосту, а не уносит ноги из опасного места? А если он мертв, и кто-то оставил его здесь в качестве подсадной утки? Вот только кто? Зомби давно бы уже сожрали бедолагу, а комбайны просто не додумались бы до такого трюка своими промытыми мозгами. ГО-шники? Чего ради им было отбивать сопротивленца от зомби, чтобы оставить его тело в качестве приманки? Вопросов было слишком много, и Гордон раздраженно заскрежетал зубами. Что бы это ни было, он должен пойти туда и выяснить. И не в такие передряги попадал. Снайпера здесь все равно нет – ни единого прицела он не заметил. Защиты костюма должно хватить до пробежки к телу и обратно. Фримен вытащил полупустой магазин пистолета, поставил новый – а те три патрона отправились в поясную разгрузку. Он даже потянулся к еще одному тайнику в ручной броне, но передумал. Это только на самый крайний случай. В конце концов, у него есть монтировка, он и с нею с успехом отобьется от зомби. Как же сейчас ему не хватало грави-пушки… Время. Гордон перепрыгнул на торчавший из жижи валун, чуть подождал, выискивая противника, но так как движения не было, он быстрыми скачками, изредка оскальзываясь, достиг деревянной тропки и, держа двумя руками пистолет, приблизился к сидящему. Чутье не обмануло его. Мужчина был мертв, и остекленевшие глаза смотрели на Гордона с немым упреком. Подбородок - в темных подтеках. Фримен слегка толкнул тело в инстинктивном стремлении лишить труп сходства с живым человеком – и понял, что мертвеца попросту насадили на остро заточенный кол. Как чучело в огороде. Чтоб не упал, значит… Над ухом противно провизжала пуля, и Гордон тут же припал на одно колено, укрывшись за телом. Как он и ожидал – труп был приманкой, и по тому, кто приблизится к нему, должны были открыть огонь. Стреляли со стороны заброшенного поселка, как убедился Гордон, чуть высунувшись из-за своего странного щита. Еще несколько пуль прилетело с той стороны, три из них прошили сидящее на колу тело, обрызгав костюм Фримена трупной кровью. Пора бежать. Он наугад пару раз выстрелил туда, откуда вели атаку, и резко подхватившись с настила, во весь дух помчался в сторону штурмовика, за которым мог надежно укрыться на какое-то время. Скачок, еще скачок, снова выстрел в сторону противника… и в этот миг произошло то, что должно было произойти согласно закону Мерфи. Костюм отказал. Гордон едва смог выровнять равновесие, чуть не упав с настила, когда режим бега внезапно отключился, и в этот же миг одна из вражеских пуль нашла слабое место между щитками, как раз там, где пару дней назад ему пришлось менять большой кусок армированной ткани. Левая рука отнялась от ключицы до кисти, плечо словно взбухло горячим и пульсирующим, и теплая струйка немедленно потекла по пальцам. Фримен охнул, перед глазами поплыли черные звезды. Кажется, треснула кость; он буквально прочувствовал ее, ощутил каждое сухожилие в руке. Система жизнеобеспечения молчала. Аптечка была в разгрузке, но какой от нее толк при мертвой броне? Из последних сил Гордон добрался до штурмовика, спрятавшись под искореженным боком на маленьком пятачке проступившей из жижи мертвой земли, и судорожно стал искать в разгрузке набор инструментов, держа пистолет в здоровой руке и напряженно прислушиваясь к звукам вокруг. Сейчас его должны окружать… Фримен, тихо сыпя ругательствами от подступившего отчаяния, непослушными, скользкими от крови пальцами рылся в одном из карманов, наконец, подцепил отвертку и вытащил ее на божий свет. Над его головой звонко стукнулись о хитин еще две пули. В этот миг отвертка выскользнула из трясущейся руки, он с матами поймал ее у самой жижи и принялся вскрывать нагрудную броню костюма, где располагалась основная часть электронной начинки… пожалуйста, пусть это полетела не плата, пусть отошел контакт… он все починит, он успеет, он не сдохнет здесь, на этом гребанном кладбище техники, в этом вонючем болоте, как загнанная крыса… Пластина с желтой «лямбдой» слетела, оставшись на одном болте. Фримен, до невозможности выгнув шею и скосив один глаз, запустил здоровую руку с маленьким зеркальцем в знакомое переплетение проводов и микросхем… где ж ты, сука родимая, поломка, етить тебя во все отверстия, найдись… … Один удар по голове, и с яркой вспышкой в затылочной части мозга мир схлопнулся.***
… Ноги скребли обо что-то шершавое, изредка цепляясь краями ботинок, и тогда его нетерпеливо дергали, как набитый гнилыми овощами мешок. Затылок болел так, словно его расковыряли садисты из Нова Проспект. Его куда-то тащат… наверное, к уплотнителю мусора… глаза словно выдавливает кто-то… и левой руки как будто нет… Гордон приоткрыл веки, глядя вверх сквозь разбитые очки, и тени, неясные поначалу, сгустились в две фигуры по бокам. Это они его тащат… какие странные головы… шлемы комбайнов, наверное… его ведут в Нова Проспект? Нет, нет… его не сделают сталкером..! - Руки… прочь… - сипит он сухими, шершавыми губами, и движение останавливается. Сквозь звон в ушах он едва разбирает их реплики. Точнее, он ни черта не разбирает. Словно сквозь помехи… Проскрежетав что-то непонятное, одна из фигур поднимает не то автомат, не то дробовик, что тащила все это время в руках, и Гордон видит, как приклад неотвратимо и с большим ускорением летит ему прямо в переносицу… … И в этот миг, прежде чем сознание вновь угасло, он отчетливо увидел, что было у фигур вместо голов. … Сухая земля под щекой кололась сухими травинками. Гордон раскрыл глаза, и второе, что он ощутил – как болит нос и как трудно дышать. Пытаясь сориентироваться, он определил, что лежит на животе, нелепо подвернув голову под плечо. Одна линза очков почти вдавилась в глазницу. Совершенно похмельное состояние… калачиком бы свернуться, эмбрионом, и спрятаться подальше от всего остального мира, пока мозг раскалывается на части… Пальцы правой, рабочей руки заскребли по земле, собирая песчинки под обломанные ногти в попытке убраться отсюда подальше, и вдруг он увидел ноги перед самым носом. Ноги в обычных кожаных ботинках. Разорванных так, что наружу вылезли пальцы. Странные пальцы, словно в засохшей крови и сукровице, с оголившимися фалангами и ороговевшими ногтями… и мерзкая вонь мертвечины… Сердце сократилось раз. Два. И вдруг забилось, как птица в кулаке. Фримена прошиб холодный пот. Фомка. Пистолет. Где?! Здоровая рука не нашарила ничего, а он тем временем в отдалении насчитал целый частокол тощих, искривленных в коленях ног в тряпье, характерно заляпанном кровью. Именно так, потеками, ибо она беспрестанно сочилась оттуда, где в районе грудной клетки впились две крючковатые лапки хэдкраба. Здесь был не один десяток пар ног. Вот только на него почему-то не торопились нападать, да и обычного душераздирающего крика гниющего заживо человека он не слышал. Только сиплые, хрипящие звуки, словно он в комнате, полной туберкулезников. И Фримен решил встать. Так хоть одной рукой сподручнее будет отбиваться… Но стоило шелохнуться, как его голову вдавили в землю, и голос, какой-то клокочущий, срывающийся на хрип и приглушенный, словно говорившему заткнули рот подушкой, произнес: - Лежать, человек. «Какого, блять, рожна…» Гордон скосил глаза как мог, в паническом приступе пытаясь осознать, что вообще происходит. Мозг лихорадочно нанизывал события на нить времени. Зомби… его окружают зомби. Они притащили его сюда. Они разговаривают и ведут себя совершенно необычно. Один из них разбил ему лицо прикладом. У них есть оружие. Они… они стреляли в него… они поставили ловушку на тропинке… и они же, получается, и проложили ее… «Я схожу с ума… нет, я уже сошел. Это же немыслимо…» Он машинально попытался вновь подняться, но получил тычок в бок, и тут же другой квазичеловеческий голос донесся до его слуха с другой стороны этого адского хоровода: - Дай ему подняться. Только на колени, доктор Фримен. Гордон Фримен кое-как утвердился на земле с третьего раза, и наконец, смог осмотреть окружавшую его толпу. Цирк уродов, ей-богу, кольцо трупов в грязной, окровавленной одежде, с раскроенными грудными клетками, в которых были видны внутренние органы в разных стадиях разложения, с изуродованными кистями рук, лишенными кожи и части мускулатуры, вытянувшимися когтистыми, костистыми пальцами, на которых отчетливо были видны сухожилия. И кожистые, мерзкого телесного цвета тушки хэдкрабов вместо голов, раздувшиеся от сожранных мозгов, вонзившие острые лапки в плечи и грудь когда-то живых, нормальных людей… Зомби стояли, искривленные, безглазые и безликие, и тем не менее, сейчас Гордон ощущал исходящее от них… любопытство? Кроме вони, конечно же. Они выглядели, как пещерные люди, которые собрались вокруг диковинной зверушки, чтобы потыкать ее палкой и решить – сожрать или раздавить, чтобы не мешалась тут? Они даже словно переговаривались… «Мне слишком сильно врезали, кажется…» Перед Гордоном, отдельно от круга, стоял один из них. Он напомнил ему о катастрофе в Черной Мезе. Синяя униформа, как у обитателей Сити 17, и клочья когда-то белого докторского халата, развевающиеся на легком ветру. Да, как в Черной Мезе, когда хэдкрабы, ворвавшись в лаборатории через порталы, атаковали его коллег, обратив их вот в таких монстров… Хэдкраб на плечах чуть пошевелился, ни дать ни взять кошка, утаптывающая лежанку, и из-под него, там, где располагались челюсти бывшего человека, донесся лишенный интонаций, клокочущий сдавленный голос: - С пробуждением, доктор Фримен. Вы удивлены, как я вижу. Но примите все так, как есть. Вы у нас. Оружия у вас нет. Не пытайтесь идти в бой с голыми руками. Приберегите силы для разговора. - Какие у нас могут быть разговоры? – Гордон изо всех сил старался не думать, что говорит с ходячим трупом. В конце концов, вполне осмысленная речь. Вот только крохотный мозг хэдкраба, не отличавшийся по развитию от мозга волнистого попугайчика, если судить по поведению Ламарр, на такие речи не был способен. Как в принципе на речь. На нормальную речь на английском, мать его, языке. Вопрос «какого хера» все еще оставался открытым, отвлекая от боли в раненой руке и сломанной носовой перегородке. Чудовищное создание, кажется, засмеялось. Если только так можно было растолковать хлюпающие звуки из-под тушки хэдкраба. Гордон смотрел, как на комбинезон капала кровь пополам с секрецией слюнных желез, и его тошнило. Как у них вообще циркулирует кровь? И как хэдкраб управляет речевым аппаратом своего носителя? Кадавр, наконец, перестал содрогаться в странном приступе, словно сквозь него пускали электрический ток, и, встав максимально прямо, насколько позволяло изувеченное, скрюченное тело, произнес: - Тогда я представлюсь вам. Меня, а точнее, того, кто является моим носителем, зовут Джош Хэндс. Звали, если быть точным. - Ага, а теперь ты рулишь за него. – Гордон не смог удержаться от иронии. В конце концов, его обязательно растерзают, хоть душу отведет… - Совершенно верно. – кадавр шевельнул длинными пальцами на руках. – До восстания он был специалистом по биохимии в одном исследовательском центре не так далеко отсюда. Работал на Альянс, с командой земных ученых проводил опыты по созданию новых синтетов. Он создал меня. Гордон вмиг понял, о чем говорил ему живой труп. Ну конечно же… новое оружие Альянса, широкие возможности использования хэдкрабов с их способностью брать под контроль тело! Вывел новый вид хэдкрабов, насадил на голову – и не надо никаких сложных операций, не надо вырезать полтела, как сталкерам и комбайнам - ходит, чучело, связанное с остальными коллективным разумом, и выполняет послушно команды Брина… «Резали, резали, экспериментировали, франкенштейны херовы, на службе у Альянса. Хорошо, что сами от этого же и пострадали». Впрочем, ему, Фриману, теперь тоже не легче. - В день, когда в городе начались беспорядки, ваши сторонники, доктор Фриман, разрушили генератор с темной материей, что питала лабораторию, и я с подобными себе оказался на свободе, в удачном соседстве с моими создателями.Их судьбу вы видите перед собой. Разум Хэндса пробудил мой и позволил мне осознать себя как личность. Из его мозга я получил всю необходимую информацию, из которой узнал, что был ошибкой ученых и их же лучшим произведением – они создали вид, способный мгновенно эволюционировать за счет скачивания информации из мозга носителя, способный к обучению и полному осмыслению себя подобно человеку. Они хотели создать улучшенного хэдкраба – а создали разумное существо. Фримен горько усмехнулся. - И ты сбежал из лаборатории, пробрался сюда и основал поселение разумных зомби… - Не просто поселение, как вы выразились, разумных зомби, - прохлюпал кадавр, - а первое поселение моего вида, будущую столицу, куда стекутся толпы наших пока что диких собратьев, место, что станет центром целой цивилизации! «Таких как ты, я о стенки бил до желтых соплей, ублюдок прыгучий». - Не слишком ли много пафоса, друг? – сардонически улыбаясь, спросил Гордон. –Вас, как я понял, всего несколько таких вывели, а твои «дикие собратья», кроме как выпрыгивать с визгом из-за угла да мозги высасывать, более ни на что не годны… Кадавры странно заворчали, стягивая кольцо, а квази-Хэндс издал протяжный визжащий звук, с каким зомби обычно приближались к жертве. - Вы играете с огнем, доктор Фримен! Я знаю от Хэндса, что вы за человек. Вы убили сотни таких, как я… - Десятки сотен, малыш. Еще несколько пронзительных визгов разорвали воздух. Кажется, это все… Гордон глубоко вздохнул, готовясь к короткой, ожесточенной схватке, результатом которой, конечно же, станет его обглоданный труп, но квази-Хэндс резко взмахнул когтистыми руками в каком-то жесте. - Назад! –проклекотал он. – Он в нашей полной власти, и заплатит за все. – Кадавр в упор «смотрел» на Фримена, и на короткий миг Гордон задумался, чем же, интересно, «видят» хэдкрабы? Может, они в процессе эволюции в мире Зен развили обоняние до уровня земных муравьев? А не все ли равно… - Я понимаю, вас раздражает факт того, что появился разум, который может соперничать с человеческим. – прохрипел кадавр, кажется, смилостивившись. – Хотя вы должны были примириться с этим после открытия портала в Зен и Семичасовой войны с Альянсом. Но вы примите это, и ничего поделать с этим не сможете. Я знаю, где находится лаборатория с препаратом, породившим нас. Мы уже приходили туда за ним, и более того, мои братья, что окружают вас, в основном созданы уже нами, первыми. После инъекции мы находим носителя, и наши ряды пополняются. Более того! Из разума Хэндса я знаю, что этот препарат вносит изменения в наш генетический код, который передается следующему поколению, а значит, когда наш гонарч принесет первый выводок, он сохранит эту мутацию… Фримен ощутил, как холодная струйка пота потекла по спине. Теперь слова кадавра перестали казаться пустой угрозой. - Те люди, на которых вы напали вчера, пошли в пищу, или вы сохранили их для выводка? – спросил он, чувствуя, как пересохло в горле. – И то тело вы оставили, чтобы приманить больше носителей? По жестам кадавра он понял, что тот лучится самодовольством. - Те люди пока пошли на пропитание моим братьям, - клокочущее произнес он, - но вы угадали, доктор. Такова наша цель, когда вылупится новое поколение. Поймите, доктор Фримен, ваш вид давно проиграл в эволюционной гонке. Вас задавил Альянс, вы большую часть соплеменников потеряли в войне. Вам не дадут подняться! А мы – это новые хозяева этого мира. Мы приспособились, мы более живучи, и Альянсу мы не мешаем никак. У нас есть то, чего нет у вас – вы годами набираетесь знаний, а мы умеем скачивать любую информацию сразу же. У нас даже есть ресурсы, чтобы улучшить наш вид, у нас есть коллективный разум, чтобы действовать сообща! А вашему виду, доктор, пора потесниться… Последние слова разумного кадавра отпечатались дымящимся клеймом в разуме Гордона Фримена. Пора потесниться… В этом был смысл, горькая правда, которую человечеству приходилось осознавать. Мир Земли давно уже наводнен пришельцами из иных измерений, и даже одолей они Альянс, закрой все доступы в свою вселенную – все это будет бессмысленно. Останутся вортигонты, останутся муравьиные львы, барнаклы, хэдкрабы всех видов, тентаклы, буллсквиды, хаундаи и вся остальная братия, что сбежала из измерения Нихиланта, спасаясь от Альянса или просто ища местечко потеплее. История человечества уже не вернется в прежнее русло. А кто знает, что будет дальше? Если с годами человечеству придется бороться с новыми соседями по планете? Гордон знал, что выходцы Зена так или иначе, но влияют на биосферу и климатические условия Земли, невольно подстраивая их под себя. Изменяется состав воздуха, принесенная извне флора меняет свойства почвы, мутируют микроорганизмы и вирусы. Еще полвека, и их мир превратится во второй Зен, и неизвестно, приспособится ли человек… Быть может, борьба действительно бессмысленна? А еще… он устал. Он страшно, дико, смертельно устал. Он устал быть героем, устал быть орудием, пешкой своих нанимателей, о которых шептал ему G-мен в видениях, устал быть преследуемым Альянсом, и просто устал жить. Время Гордона Фримена давно ушло. Он потерял всех, кто был дорог ему. Что до человечества? А вспомнит ли его это человечество? Ему не будет награды от людей, никто не вернет ему ушедшие годы, когда он мог просто жить, любить, воспитывать своих детей вдали от сил Альянса… «Пора наконец обрести заслуженный отдых, мистер Фримен…» - Знаете, доктор Фримен, - прохлюпал вновь голос кадавра, и Гордон поднял мертвый, безучастный взгляд на квази-Хэндса, - я ведь остался признателен вашему виду. Вы, люди, создали меня и моих братьев. Вы – наши ваятели, пусть и сотворили новую цивилизацию совершенно случайно. Поэтому вас ждет иная судьба, нежели ваших соплеменников. Ваш разум… величайший, грандиознейший в этом мире… я бы не хотел упускать такую возможность. Его необходимо сохранить. «Секундочку…» Мозг с трудом переваривал слова кадавра. На что он намекает? Нехорошее предчувствие заскребло в душе, словно коготки ядовитого хэдкраба. - Ты что-то хочешь мне предложить? – прямо спросил он квази-Хэндса. Тот сделал чисто наполеоновский жест, видимо, заимствованный у Джоша Хэндса, но промазал мимо полы драного халата и предпочел просто обхватить длинными пальцами предплечье другой руки. - Я счел бы честью, если бы вы, доктор Фримен, стали моим носителем. – голос его звучал еще омерзительнее, словно неповоротливый мертвый язык частично оторвался и перестал слушаться манипулятора. – С вашими знаниями, вашим гениальным умом наша цивилизация достигнет невиданных высот… Поделитесь своим разумом с детьми нового мира, помогите поставить на ноги новый, совершенный вид. Соглашайтесь, вам все равно идти уже некуда… Будь трижды проклята та минута, когда он отказался брать напарника! Будь трижды проклята его самоуверенность! Надо было идти сюда не просто всей группой, но с огнеметами наперевес, чтобы уничтожить здесь все к ебеням, выжечь каждого лабораторного выродка, найти и в упор расстрелять матку-гонарча… А теперь – все пропало. Даже если он откажется – он станет зомбированным. Их слишком много, чтобы Гордон смог отбиться и уйти к своим. Его мозг действительно станет страшным оружием, которое окончательно перечеркнет всю историю человечества, хочет он этого или нет… Какая страшная, жестокая шутка судьбы… Если бы у него был бы пистолет хоть с одним патроном, чтобы лишить этого лабораторного монстра преимущества! Но у него отобрали все, даже ломик, ставший для него чем-то вроде счастливого талисмана… И вдруг он вспомнил о тайнике в броне костюма. Ну конечно же! Его маленький апгрейд, который он еще не испытывал в полевых условиях. Небольшая ячейка в броне на правой руке, приваренная сверху. Нажать одну заклепку – и последнее, критическое оружие у него в руке. Сначала он хотел употребить его под магазин для пистолета… но утром уложил нечто другое. На всякий пожарный, как он тогда подумал. Гордон тихо выдохнул, нажал одним из пальцев раненой руки, к которой вернулась чувствительность (рука болела адски, но хотя бы слушалась) маленькую панель на бедренном щитке, и тут же ощутил, как в ладонь правой ткнулся металлический нагретый цилиндрик. Его выход и его слово. - Я отказываюсь. – спокойно произнес он. Толпа вокруг угрожающе зашевелилась с тихим булькающим рычанием в гнилых глотках. Кадавр развел длиннопалые когтистые руки в стороны. - Что ж, это ваше право, доктор Фриман. Не желаете добровольно – вас к этому принудят. В эту же секунду Гордон быстро прижал гранату к своему виску, держа большой палец на предохранителе. Снять его – и после непродолжительного писка граната рванет, покалечив все в радиусе до десяти метров. Кольцо кадавров в испуге расширилось, их «мозги» прекрасно были осведомлены о силе этого оружия. Фриман с наслаждением поднялся с колен во весь рост, разминая ноги, чувствуя, как после долгого застоя кровь живым током потекла в мышцах, питая ткани кислородом. Теперь он возвышался над толпой – все зомби в той или иной мере были ниже его из-за скрюченных, ссутуленных позвоночников. - Др-рллл… доктор Фримен..! – прохрипел квази-Хэндс, с трудом справляясь с речью. - Ты сказал – это мое право. – спокойно ответил Гордон, глядя на него с полным осознанием собственного превосходства и обреченности. Он видел, как кольцо с тихим ропотом и испуганным урчанием все больше расширялось, распадаясь на отдельные звенья, как пятилось это нелепое детище подневольных ученых, он видел солнце, что пробивалось идеально круглым, неярким красноватым диском сквозь желтый смог болот, и в последний раз вдыхал пусть отравленный, но еще земной воздух. Воздух его мира, который очень скоро перестанет быть. Пусть он тоже уйдет вместе с ним… уж коли так суждено. Забавно… а ведь он впервые за много лет определяет свою судьбу сам, без всяких G-менов и ему подобных… Что ж. Пусть будет так, как решил он. И Гордон движением пальца убрал предохранитель. Граната оглушительно запищала у виска. - В гробу я вас видел. – произнес он, ни к кому не обращаясь и одновременно адресуя эти слова всем. Последняя секунда истекла. Последний вздох с улыбкой на губах. Вспышка.***
ОБЪЕКТ: ГОРДОН ФРИМЕН НАНИМАТЕЛЬ: ЗАСЕКРЕЧЕНО СТАТУС: САМОЛИКВИДАЦИЯ ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ МИССИИ_