Дым

Курилка рядом с участком. Запах табака, въедающийся в одежду. Дым. — Лизок, ты такая привлекательная! — говорит, рядом стоящий Онешко. Эта «парочка» только недавно начала встречаться. Недели 2 назад, на кооперативе, когда Лиза, бухая в три пизды, творила несуразицу. Юлик этим решил воспользоваться и предложил ей встречаться. Она и согласилась, по пьяне можно сотворить всё, что угодно. — Юлик, не сейчас и не здесь! — твёрдо сказала Неред в ответ на приставания парня. В эту секунду в курилку заходит раздражённый Кашин. Данила нервно достаёт из пачки сигарету, зажимает её между зубами, подносит зажигалку; знакомый до боли щелчок зажигалки и, вуаля,дым заполнил лёгкие и пространство вокруг. — Данила Владимирович, что-то случилось? — спрашивает, обеспокоенная Лиза. Рыжий посмотрел в сторону объекта, который издаёт звук (На Лиззку блеать).Сзади неё стоял Онешко и держал руки на её талии.р-ревность. — Да бля, взбесила одна сучка, — уже более спокойным голосом ответил парень. Даня продолжал пялиться на руки Юлия, которые уже переходили все границы, спускаясь ниже по спине его любимой коллеги. Лиза пихнула Онешко локтем и отстранилась от него. В курилку заглянула женщина, лет сорока, и позвала Юлика, мол, «Кто-то из старших его звал». Онешко много кто хотел. Ну, а что? Привлекательный полицейский, пользующейся популярностью у дам. Чаще всего, его палили с девушками модельной внешности, но и от мамочек он тоже бы не отказался. Тот ещё бабник. Лиза всё знала. Ей не было больно, ведь его она не любила, совсем. Согласилась встречаться, но по пьяне. У Лизаветы к нему не было никаких чувств, кроме дружеских. Юлик был, так сказать, «особенным другом». Никто точно не знал кого любит Неред. Но некоторые люди догадывались, что девушка неровно дышит к Даниле Владимировичу — лейтенанту. Он привёл её в участок никем, благодаря его связям, сделал копом. Ни единая душа не знала про случай с воровством и попыткой изнасилования, про чудеснейшее спасение и эпичную драку. — Эй, Неред, поможешь? — внезапно прервал тишину, которая образовалась между этими двумя, после ухода Юлика, Даня. — Угу, а с чем? — спросила Елизавета. — Ну, идём в общем, — он взял её за руку и чуть ли не потащил в мужской туалет. Девушка всё время смотрела на него с опаской. Ну, нахуя ему вести девушку в туалет, нахуя? Когда они, наконец-то, дошли, Лиза приостановилась и спросила его: — Зачем ты меня сюда привёл? — Надо, — еле слышно ответил Кашин и завёл её в туалет. Они зашли в сортир, и Неред всё поняла. Опять долбанный кран. Она разбиралась в механике и мужики часто просили её что-то починить. Как этот кран бесил девушку, Боже. Возле этого ненавистного, для Неред, предмета лежали инструменты. Она села на тумбу и взяла инструменты. Данила просто встал рядом и наблюдал за её действиями.

Через двадцать минут

— Готово! — радостно ответила Лиззка. — Спасибо, — поглядывая на неё, сказал рыжий. Лиза просто показала палец вверх и хотела пойти, но Кашин взял её за руку. Холод. Она посмотрела в его голубые глаза. В них было море, тихое море. Её личный омут, в котором она тонула не раз. — Дань… — прошептала Лиза, всматриваясь в его глаза. Рывок, и она прижата к холодной стене. Снова его взгляд, который пронизывал тебя до костей, заглядывая в душу. Глаза, в которых уже не было моря. В них был беспокойный и шумный океан. Нет сил терпеть. — Я не могу без тебя… Она отдалась ему полностью. Его горячие губы накрыли её совсем мягкие, а руки держали за талию. Одной рукой парень еле как достал до замка двери. Момент, щелчок и дверь заперта. Девушка запрыгнула на Данилу, обхватив его талию ногами, и он пронес её к раковинам. Лиза снова сидит на этой сраной раковине. Кашин прижал её к себе, как можно ближе и оторвался от таких желанных губ своей «подруги». — Я не могу оторваться от тебя, Лиза, — прошептал возбуждённый Даня, переводя дыхание, так как воздуха катастрофически нехватало. — И не надо, Данила Владимирович, — ответила ему девушка, затянув в новый поцелуй. Он начал её раздевать. Первая упала полицейская куртка, под которой была чёрная футболка. Его руки пошли дальше. Джинсы были следующими. Она не носила полицейские штаны, считая их слишком широкими и неудобными. Неимоверно не любила их, из-за этого носила тёмно-синие джинсы. Сняв джинсы с девушки, Кашину предоставилась честь увидеть её обнажённые бедра. Руки не выдерживали, тряслись, боясь навредить Лизе, но возбуждение берёт вверх. По щелчку пальцев, они оказались на ягодицах Неред. Нежно сжимая их Данила припал к шее девушки. Стон наслаждения слышен из её уст, ей нравится. — Даня… — простонала его имя девушка. Её тонкие пальцы зарывались в его волосы, попутно снимая полицейскую фуражку. (Я сейчас кончу, бляя) Пальцами Кашин стягивает с неё трусики. Слишком красива, никому недоступна, кроме него. Руки Елизаветы спускаются к штанам парня, Кашин помогает ей снять их. Осталась последняя часть одежды и он войдёт в неё. Эту лишнюю часть одежды снимает Даня. Взгляд Лизы падает на его достоинство. На эту пошлую ухмылку можно смотреть вечно. Через секунду началась новая волна поцелуев. Язык Дани проник в рот Неред, и по-хозяйски блуждал по полости. В свою очередь Лиза, которая так же хотела этого, как и Кашин, перебирала рыжие пряди парня. Стоны приглушал поцелуй. Отстранившись от девушки, Кашин провёл мокрым языком по шее, от чего девушка покрылась мурашками. Он целует её губы, плавно переходя на шею и ключицы. Губы парня, приятно и в то же время больно, впиваются в кожу, оставляя засосы, которые будут сходить ещё очень долго. Сейчас они в какой-то параллельной вселенной, их никто не трогает, никто не мешает их идиллии. — Даань… — через стон говорит она парню, — у тебя есть…? Кашин достаёт из лежащих рядом штанов презерватив (я не ебу где он их взял сорян), очень быстро расправившись с упаковкой, парень заглянул в зелёные глаза Лизы. В них читалось удовольствие от происходящего и мольба о чём то большем, о чём то желанном им двоим. Секунда, и Даня не медля начал входить. Сначала медленно, чтобы девушке было комфортно, чтобы она привыкла к нему. Наращивая темп, он кусал её за мочку уха, целовал в шею, грудь. Поначалу девушке было больно, но потом её настигла волна удовольствия. Мужской сортир наполнился стонами. В их головах не было совершенно никаких мыслей, кроме как о друг друге. Каждый стон, каждый вздох и движения были желанными и приносили огромное удовольствие. Им хорошо вдвоём. Они для друг друга, как вселенная, которая настолько безгранична, что её хочется изучать и изучать. Они, как два механизма, которые не могут работать друг без друга. Если одного не будет, другой попросту сломается. Они держут равновесие между друг другом. Если один уйдёт, то другой просто упадёт на дно. И сейчас в этом туалете, руки Неред царапают спину партнёра, выгибаясь всё сильней. Толчки становятся сильнее и быстрее. Скоро они настигнут пика. Девушка стонет громче, выгибая спину. Миг, по спине проходятся мурашки. — Я люблю тебя, Елизавета Неред, — произносит Кашин, и кончает, прижимая тяжело дышащее тело к себе.

***

Щелчок дверного замка. Из мужского туалета выходит с растрёпанными волосами Кашин, а за ним идёт Неред, еле плетясь за коллегой (агада, ну кончено). — Чем можно заниматься в туалете так долго? — спросил, откуда-то возникший, Юлик. — Юлий, идите работайте, — сказал Кашин и надел свою фуражку. Данила взглянул на Лизу, которая пытается отдышаться. Никто не должен знать, что было несколько мгновений назад, он это прекрасно понимал. Никто ничего не узнает (нет). — Лиза, что ты делала в мужском сортире? — домогался до Лизаветы Юлий. Данила Владимирович было уже хотел вмешаться и отправить Онешко куда подальше, но его опередили: — Юлий Онешко, вам невнятно сказали? ИДИТЕ РАБОТАЙТЕ! — воскликнула девушка и убежала подальше от домогателя.

Никто ничего не узнает про них, Но они будут знать друг друга по кусочкам.