Убив мою жертву, ты занял её место

      На Лондон опускались первые сумерки, когда мальчишка со своим старшим братом возвращались домой от гостей. Шумная компания друзей старшего брата пригласила поздним вечером оторваться, расслабиться и выпить колу за просмотром какой-нибудь комедии да игрой в крокодила. По завершению все дико усталыми расходились по домам, некоторые не скрывая печали, что веселье закончилось так быстро. Макс и Джудо переехали в новый город сравнительно недавно, шла уже вторая неделя, мальчишке понравилась школа, а старшему – старые приятели да новое место работы в конторе. После смерти отца им пришлось туго, мать так вообще сбежала с любовником, оставляя детей самих на себя.       Лондон – чудо город, так Макс считал, но он как ни крути побаивался его, в то время как Джудо не видел ничего необычного в этом огромном городе, Канада ничуть не меньше. Однако младшего напрягала непредсказуемость Лондонских улиц и скверов. Утром и днём они были полны суетливых людей, шумных компаний, а ближе к вечеру в некоторых местах наступала не кромешная тьма, а тишина. И эта тишина обволакивала со всех сторон, как полиэтиленовый пакет, заставляя задыхаться собственным загнанным дыханием тех, кому не посчастливилось попасть в её лапы.       Приключения начались несколько дней назад, в тот один из пасмурных осенних дней, в который мальчишка с братом узнали от местной бабушки то, что не должны были знать. Они даже не подозревали о том, какими последствиями им это станет чревато. Пожилая леди поведала в своём томном, долгом и нудном стиле, что с давних лет на улицах этого города пропадали дети, подростки, даже взрослые люди, и никто не знал, куда, и кто в этом повинен. Ни в одном учебники истории об этом не пишут, новости тоже таят как просто ряд недоразумений. Бешеный маньяк, ничего нового, власти не хотели разводить панику. В лучшем случае похищенных детей да взрослых находили в ужасном состоянии где угодно, около собора или нет – роли не играло, а в худшем – не находили вообще. Яркие вспышки начались около далёкого 1800 года. Пропадали в основном дети, взрослые очень и очень редко становились жертвой, но порой тоже попадались убийце под руку. Как в ужастиках Стивена Кинга, только город их назывался далеко не Дерри, к тому же похищали не только детей. А началось всё с Иссака, чей труп нашли ужасно изувеченным в собственном доме. Доме, в котором они с братом жили сейчас.       Но, как говорится: «Маньяки есть, были, и будут всегда!». Макс бы порадовался, будь убийца насильником, который охотится за маленькими девочками, но обобщение «дети и взрослые» надежд не внушало. Пол, видимо, не имел никакого значения. Душу грела только мысль о давности этих событий. Наверное, этот безумец уже давно мёртв, за дело взялись подражатели, вряд ли человек проживёт больше ста лет. Джудо напрягся, поэтому ввёл своему младшему брату личный коммендатский час – если тот не приходит домой до восьми вечера, то тот получает пиннок и домашний арест. Но его ничуть не волновал дом, который не может быть виноват в чём-то, просто Иссака задрал псих, которого тот по неосторожности пустил в дом. Все эти сказки пишут специально для дебила, если бы с домом и впрямь было что-то ужасное, то они бы и пару дней там не протянули.       Вскоре улицы остались позади, а парней встретил двухэтажный дом с небольшим садом, где когда-то в сочельник был убит род Гроссманов. Долгое время дом стоял на продаже, цена была занижена и многие даже говорили, что он проклят, только Джудо не верил во все эти суеверия. Они с братом уже вторую неделю жили тут и ничего странного не происходило. Никакого полтергейста или странных шорохов. Бурный вечер вымотал членов семьи, они очень устали, чтобы придавать значения мелочам. А они были, серый кот, который был общим питомцем, куда-то запропастился, вместо того, чтобы встречать хозяев.       — Ладно, братишка, давай спать, — устало протянул старший, снимая и вешая одежду на место.       — Ага. Спокойной ночи, — Макс протянул брату свою куртку, зевая. Тот не отказал ему в помощи, повесив её в тот же шкаф и задвинув дверцу. Когда кеды были также сняты и поставлены на место, братья отправились спать.       Тишина в ожившем на пару минут доме простояла недолго. Не то, чтобы мальчик был запуганным и шарахался от каждого шороха, но когда он зашёл в комнату, то со стороны чердака донёсся несильный грохот. На пол упало нечто массивное, чуть легче гири, скорее какая-то старая вещь вроде доски. Макс был на этом чердаке вместе с братом, они вместе выкинули кучу вещей от старых хозяев и покойного Иссака, но... что там могло упасть, если они всё разобрали и привели в порядок? Звучит как начало какого-то триллера.       — Джудо! — подросток тут же вылетел из своей комнаты на лестничный пролёт, желая выяснить, что именно упало. Не хотелось бы просыпаться потом с ножом в спине. Сон на какие-то мгновения отступил на задний план, уступая место адреналину. — На чердаке что-то упало!       — Что? — зевая, старший брат соизволил подойти к лестнице, потирая глаза. — Что там могло упасть, если там нет ничего? Не придумывай, параноик.       — Но я слышал. Давай проверим ради спокойствия души, пожалуйста. — брюнет умоляюще уставился на старшего члена семьи, поправив вновь свалившуюся на лицо чёлку.       — Смотри у меня, мелкотня, если там ничего нет – оставлю тебя на неделю без интернета. — угрожающе проговорил старший братец и поднялся по лестнице, открывая выход на чердак. Торжественно вручив тому, кто затеял эту канитель, фонарик, Джудо подсадил того на лестницу. Как только он оказался наверху, то взору серых глаз открылось маленькое помещение, не изменившееся даже после того, как отсюда вынесли весь хлам. Брат зевнул, облокотившись на стену и взглянув в сторону открытой крышки выхода под крышу. — Нет там ничего и быть не может, параноик, слезай.       Без промедления Макс принялся осматривать чердак. Тот был по-прежнему чист и все вещи лежали на своих местах, будучи компактно сложенными так, что сразу можно было бы заметить изменения, будь они здесь. Луч фонаря наткнулся на небольшую... шкатулку? Скорее некий старый ларец с ручкой, изрядно покоцанный временем.       Крышка потеряшки слегка съехала в сторону, а внутри что-то ярко блестело. С интересом мальчишка подошёл ближе и поднял объект на руки, осматривая его с помощью фонарика. Это оказалась коробка на старый манер, на чей крышке были выцарапаны следующие буквы:       «См ю___ся_Дж к_ з_коро_ки»       Некоторые из них затёрлись, некоторые не читались вообще. Между «м» и «ю» едва виднелась «е». Но одно было понятно – это коробка из-под игрушки, вроде чёртика из табакерки. Брат когда-то давно говорил брюнету об этих ну очень старых игрушках, игрушках его детства, только это был не чёртик, а «Джек_из_коробки», но скорее всего чёртика просто звали Джеком, обитающим в коробке.       Даже если и так, то что эта вещь делает на чердаке, когда всё выкинули? Эти игрушки давно перестали производить, на дворе двадцать первый век. Уж не сто ли, вещице в его руках, лет? Джудо вполне мог её оставить, упала с какой-нибудь полки, удивительно, что ничего не отвалилось. Ради интереса Макс покрутил ручку сбоку коробки три раза, а когда отпустил, то раздался противный скрежет, в котором слабо-слабо проскальзывали нотки, когда-то популярной, но музыки. Крышка легко и плавно открылась, но там обнаружилась лишь пара конфетти... Поблекшая белая и поблекшая серая.       — Джудо, смотри, что я нашёл! — сообщил Макс, забирая с собой коробку и направляясь к выходу, высовываясь с чердака вниз с находкой. — Это ты оставил?       — Покажи ближе, — старший помог паникёру спуститься с лестницы и сразу же заметил старую игрушку в его руках, когда закрывал выход.       — Вот. — Макс торжественно улыбнулся. — Джек из коробки! Только он не работает. Ты хотел потом починить?       — Я не видел раньше этой штуки. — брат выгнул бровь, осторожно взяв в руки старинный предмет. Он не видел его раньше, когда они разбирались, вряд ли можно было такое пропустить. Но тогда в их доме кто-то есть, кто подкинул шкатулку? Да нет, это уже звучит, как бред. Скорее да, просто запнули за коробки или сунули на верхнюю полку. Наглядевшись на "антиквариат“, Джудо передал тот обратно младшему, меняясь на фонарик. — Завтра разберёмся, откуда она взялась. Теперь ты успокоился?       Макс предпочёл молча кивнуть и скрыться в своей комнате вместе с найденной вещью, которую старший не побоялся ему кинуть. Коробочка отправилась на тумбу, а хозяин комнаты в кровать сразу после быстрых приготовлений.       Мальчишка проснулся на своей кровати спустя какое-то время. Казалось, только пару минут назад он лёг, а уже не может заснуть. Тихий звук насмешки со стороны высокого, массивного силуэта у окна привлёк внимание, непроизвольно заставляя мурашки табуном пробежаться по позвоночнику. Для человека у гостя были очень длинные руки и странный чёрно-белый костюмчик клоуна, но лица тот не показывал, именно поэтому Макс не видел его черт, но готов поклясться – этот кто-то походил на взрослого мужчину в клоунском костюме. Учитывая, что Макс боялся клоунов больше ада, нетрудно было понять, что сердце чуть не ушло в пятки. Таинственный гость, вопреки ожиданиям, не напал, а резко подошёл к столу, если не подпрыгнул, и положил ладонь на коробку... Ту самую коробку, найденную на чердаке, с переводом надписи как: «Смеющийся_Джек_из_коробки».       И, наконец, тот засмеялся. Холодным и осипшим голосом, который, должно быть, был когда-то дружелюбным и весёлым, но сломался, как и музыка в инструменте:       — Хей, Макс, поиграем? — задорно произнёс незнакомец, повернув у коробочки ручку. Постепенно ручка поползла назад и заиграла успокаивающая, весёлая музыка! Сломанная коробка заработала, будто и не была никогда сломана.       Пока Макс судорожно пытался её рассмотреть вместе с рукой неизвестного, до него отдалённо донеслось что-то похожее на: «Блять, что ты такое!?». Комната погрузилась во тьму, растаяв, подобно страшному кошмару.       Испуганно осмотревшись, Макс не нашёл следов чьего-то присутствия. Комната была в порядке и никого в ней не было, кроме него самого, но по позвоночнику пробежал повторный озноб, когда подросток обнаружил, что коробки на тумбочке и столе уже как не бывало. Откинув одеяло, словно в трансе, он отважился это проверить. Что за чертовщина, ничего как и не было.       — Макс! Вставай!       Голос брата прервал тишину. Следом за этим послышались звуки битой посуды и ударов, как если бы кто-то дрался. Через секунду всё подозрительно стихло, будто зритель нажал на паузу и забыл поставить на неё же тринадцатилетнего парня.       — Джудо!? — Макс позвал громко, но в ответ донёсся лишь скрип, а затем шаги и звук «ты-гы-дык, ты-гы-дык» всё ближе и ближе по лестнице.       Пока мальчик «завис», будучи испуганным, в комнату, запыхавшись, влетел Тим, весь измазанный в крови, что сочилась из глубокого пореза на спине. Он моментально забрался под кровать, оставляя за собой красный след. Когда до ребёнка дошло, что дверь нужно немедленно закрывать, чтобы сон не превратился в чёртову явь, снова послышались шаги. Не дожидаясь, пока они доберутся до сюда, Макс подлетел к спасительной двери, поставив её на замок. Это ненадолго, но сдержит того, кто бы это ни был.       Сердце бешено билось в груди, чётко отбивая испуганный ритм, пока мозг в панике пытался сообразить, что делать дальше. Дверь долго не продержится и нужно как-то убираться. Распахнув окно, мальчишка впустил в комнату ночной воздух, опустив взгляд вниз. Не так высоко, как могло быть, конечно, но всё же. Выбирать, прыгать или нет, не пришлось. Замок от дверей после особо сильного удара слетел, не оставляя выбора. Приземление на землю вышло болезненным, от ноги по всему телу пробежала вспышка боли, заставляющая вскрикнуть. Загнано обернувшись в сторону распахнутого окна, Макс предпочёл не ждать и отполз за ближайшие кусты, в которые чуть не свалился, затаившись. Как бы больно ни было, главное, что живой. И лишь бы этот псих не отправился искать его, лишь бы обошлось.       Маньяк уже без проблем собирался спрыгнуть в открытое окно и отыскать сбежавшего, если бы не одно но. Стоило ему подойти к открытому настежь окну, смекнув, что к чему, на плечо опустилась чья-то рука, ощутимо сжав.       — Это моя жертва! — прозвучал чей-то хриплый, угрожающий голос прямо над самым ухом.       В ответ на этот голос убийца предпочёл оскалиться, отмахиваясь от мерзкого прикосновения. Рана, полученная от первой жертвы, побаливала. Некий Джудо оказался бойким, он не только чуть не сломал маньяку в синей маске позвоночник, но умудрился и порвать рукав куртки, и воткнуть нож в спину. Безглазый уже хотел разобраться со вторым жителем этого дома, как его нагло кто-то останавливает. А ничего, что этот человек может вызвать полицию, если ему удасться уйти? У этой, останавливающей его персоны, возомнившей своей жертвой сбежавшего парой секунд назад в окно парня, нет никакого права так считать. И как этому наглецу только удалось тихо подкрасться со спины так, чтобы сам слепой этого не заметил? Однако, стоило огрызнуться и замахнуться скальпелем, как земля ушла из под ног, а затылок соприкоснулся с ближайшей стеной. Его просто отбросили силой, так что окровавленное оружие вылетело из руки, отлетев в сторону. И так раненая спина отдала болью от ещё одного удара о жёсткую поверхность.       — Отвечай, кто ты! — это уже не звучало, как вопрос, скорее как приказ, негромкий, но и не совсем тихий. Нельзя отказаться, но никакого желания отвечать. Желая разговорить нежелательного гостя, собеседник сдавливает горло, но не так сильно, чтобы весь воздух вылетел из лёгких. Железная хватка, словно страховка, чтобы знать, что убийца не сможет сбежать, что сейчас с удовольствием сделал бы. Хотя, напасть – тоже не плохая идея. Спина скользит по стене наверх, следуя за шеей, пока ноги плотно не стоят на полу. Выше неопознанный враг не поднимает.       В тот момент, когда клоун прижимал молчуна к стене, ему выпала возможность разглядеть глаза в тусклом свете луны. Глаз под маской не было. Они, залитые раствором крови с горячей смолой, кажется, вовсе выпали. Брови над не имеющими цвета глазами жильца из табакерки удивлённо приподнимаются на какие-то секунды, прежде чем снова вернуться в прежнее положение. В данный момент оба убийцы были злы друг на друга и считали себя королями ситуации, в каком-то смысле. Ночной гость вряд ли простил бы то, что из-за кого-то отпустил добычу, а обитатель дома – то, что у него отобрали двух жертв, за которыми он уже давно наблюдал, позволяя даже жить в этом доме.       Шерсть кота, забившегося под кровать, встала дыбом. Он видел, как некто в серо – чёрно-белом костюме клоуна прижимал к стене за горло другого парня, с синей необычной маской. То ли с неё, то ли из-под неё, но на пол капала чёрная, вязкая субстанция, несущая лишь одно – угрозу. Тот, кто прижимал – не излучал запах человека и вообще не подавал признаков живого организма, сбивая с толку.       Не смотря на пушистого зрителя, напряжённая игра в гляделки продолжалась. Один упорно не хотел отвечать, второй терпеливо ждал. Наконец, клоун не выдержал и приблизился настолько близко, что острый нос упёрся в маску. А он ведь мог даже не моргнув её сорвать и поранить. Острый конус был сделан не из бумаги, а значит, как минимум – парез тот поставил бы запросто.       — Ну!? — как-то раздражённо повторил шут, ловя в свой адрес лишь сдавленный рык, но не имя. Отвечать ему не собирались, это было очевидно. А молчание лишь подливало в огонь бензина. Рывок со стороны Безглазого обернулся неудачей.       — Д...Джек! — наконец срывается более разборчивое человеческое слово, следом за непонятным звериным шипением. Сложно сказать, кто мог бы шипеть также – кот, пёс, или же змея. Что-то среднее, между шиком от боли и раздражённым рычанием. Губы клоуна расплываются в довольной улыбке, только вот, если бы зубы были не треугольные, вышло бы не так зловеще.. Лицо отстраняется, поворачиваясь в сторону кровати, на пару секунд встречаясь с янтарными глазами. Но этого кота можно разорвать и потом, самое главное в том, что из-за этого нарушителя он упустил Макса. Который принадлежал ему, которого тот выслеживал не первый день. Какая потеря, если бы можно было достать его вне дома, не привлекая при этом внимание.       — Безглазый... — подмечает игрушка, когда вновь смотрит в несуществующие глаза напротив. Он не знает, что прозвище звучит именно так, даёт его сам. Глаз нет, есть лишь их подобие, точнее, пропасти из – под них. То есть, по логике, тот не должен ничего видеть. А так ли это? В общем, не суть, сейчас Джек отобрал у него одного из его законных игроков, а другого не сумел вовремя поймать.       — Ты убил мою жертву! — грозно произнёс чёрно-белый, усмехнувшись, но уже твёрдым утверждением. Это было так, по его мнению всё было верно и законно, он имеет полное право убить за это убийцу своей жертвы.       Не сказать, что Джек пострадавший был доволен. Он резко принялся вырываться, как волк, по неосторожности наступивший в капкан, но резкое нажатие на горло заставило утихомирить попытки через несколько минут. Дышать становилось всё труднее, пришлось поддаться. Действия стали плавнее, но горло по прежнему издавало рычание, или же уже больше хрип. А клоуну было даже весело, он рассматривал представшего перед ним «гостя» во всей красе.       Массивное телосложение человека, немного удивило, тот был крупнее Иссака. Намного крупнее, сильнее, дай бы ему нож или топор, Смеющийся бы даже не приблизился. Иссак, бросивший его на несколько лет гнить в коробке. В этом доме... Смеющийся Джек, его, разумеется, простил, но только после того, как тот поиграл с ним в свой первый и последний раз, после открытия крышки. Простил, поиграв. Вот он, шанс, он сможет также простить и непрошенного гостя, но сыграет в иную игру. Он постоянно развлекался убивая, расчленяя, рассекая, издеваясь как мог, а Иссак... Гроссман получил удовольствие по другому, когда вернулся и забыл про коробку. Вроде как ему было весело «играть» с той девушкой. В первый раз... Эта игра была странной, но другу было весело, тогда клоун не понимал смысла, и сейчас, но зачем отказывать себе в веселье? Чем он хуже своего лучшего друга? У него гораздо интересные правила, перед ним не девушка, а парень.       Парень, или же существо, так как тот обладал нечеловеческой силой. Это было хорошо видно, когда тот шипел и вырывался. В эту игру можно играть всем, да? Даже если и нет, клоун не знал, у него были свои правила, параллельные основным. Да и что запретишь, когда тебе уже сто лет скоро, а выглядишь ты на двадцать как минимум?       Синюю маску тот пока трогать не стал, лицо ему было интересно, но не настолько, насколько реакция. Будь на его месте Иссак, он бы, наверное, это и сделал первым, но всё – таки клоун считал себя гораздо лучше. А потому в конце собирался отпустить, а не расчленить на кресло.       Отодвинувшись от стены на расстояние шагов трёх, тот резко вцепился человеку в место между плечом и шеей довольно острыми, акульими зубами, отчего последний зашипел, стиснув зубы. Хех, а это тоже, если подумать – приятный звук. Шипение, как у змеи, вперемешку с кошачьим фырканьем. Кукле доставил наслаждение этот звук, поэтому зубы стиснулись сильнее на уязвимом месте. Неестественный цвет кожи также слегка привлёк внимание. Кожа была тёмной, ближе к серой, если не к чёрной, будто тот испачкался в саже.       Отгрызть руку клоун не планировал, как и выкусить кусок мяса, поэтому стоило прокусить кожу и пустить кровоток, хватка ослабла. Это неправильно. Гроссман не ел игрока и не разрезал на куски, значит, Смеющийся Джек тоже не будет. Сложно вести новую для себя игру, не зная правил, опираясь лишь на то, что видел, когда свои правила нужно строить параллельно. Клоун видел ещё парочку подобных игр, когда был на улицах Лондона, но никогда не вспоминал их и не думал, что это ему когда-нибудь, где-нибудь пригодится. Тем более, сколько бы он ни смотрел – играли постоянно двое. Это тоже было особым правилом?       Поскольку Смеющийся Джек был необычной куклой, то слизнул кровь, пачкая белые полоски на языке. Была ли у него слюна или способность глотать? Нет, ничего из этого сейчас не было. Язык обладал способностью впитывать жидкость, как губка, но при этом находился всегда в лёгкой влажности. Парень подозрительно замолчал, кажется, даже вздрогнул от этого прикосновения, что не ускользнуло от внимания. Кто бы мог подумать, что Смеющийся Джек из коробки, из далёкого XIX века, который получил доступ в мир – вернётся в свой старый дом и будет драться за свою жертву? Он не попадал в коробку, но на то, что крышка была сдвинута ребёнком – тот моментально отреагировал. Упала ли шкатулка по вине её обитателя? Да, Джек столкнул, когда понаблюдал за обитателями дома один денёк ради интереса. Он ничего не терял, отдавая шкатулку в детские руки, и мог в ней управлять только музыкой, но некая связь связывала его с вещью и была способна передавать ему свои «ощущения». Кто-то потрогал, перенёс, повернул ручку или попытался сломать(за это Смеющийся сломал бы руки не задумываясь).       Без предупреждения рука скользнула вниз, к чужим брюкам. Лёгкое торможение, а реакция не заставила себя долго ждать, была предпринята попытка врезать ногами в живот. Ух, зря. Смеющийся пожалел, что не может на данный вбить ноги одноимёнца в эту стену, и дело не в том, что это комната когда-то принадлежало его владельцу, а в том, что это запрещали правила игры. Даже люди, которые играли в квартирах Лондона – не сильно калечили друг друга. Кусались, да, но не использовали острые предметы и, тем более, не отрубали друг другу руки или ноги. Эти правила не нравились клоуну, но приходилось мириться, он ведь хотел быть лучше своего бывшего друга. А чего он хотел – всегда добивался. Пусть правила были и параллельны, они должны были быть приблизительно похожи, не заходить за границы дозволенного.       Оставив на время брюки, Смеющийся ухмыльнулся, пришлось вместо шеи перехватить руками запястья. А синяя маска показалась лишней. У девушки не было маски, как и у других, кто играл в своих квартирах Лондона, значит, у Безглазого тоже её не должно быть, иначе это нечестно. Заведя чужие руку за голову, одна их зафиксировала той хваткой, которую Смеющийся Джек видел в старых фильмах, а другая принялась снимать лишний предмет. Началась настоящая борьба, он думал, что это не человек, а какой – то изворотливый змей, но как бы тот не старался, выскользнуть не вышло. А под маской, в принципе, ничего интересного не скрылось. Разве что зубки... Тоже треугольной формы зубки. Если он сейчас повторит движения Иссака, каковы будут шансы остаться с языком? На отважный шаг тот решился, однако стоило приблизиться, последний инстинктивно стиснул зубы, защищаясь. Это клоуну не понравилось, даже для его игрока есть правила, и тот обязан был их соблюдать, Смеющейся же свои соблюдал, Джек Безглазый был до сих пор жив.       — Джек, укусишь – убью! — предупредил клоун. Конечно же тот его не послушал, видимо, убийца был не промахом. А он вообще из этой страны? Здесь людей легко запугать, внушить их слабость, но этот был словно зверем.       Разозлившись, Смеющийся без капли стеснения схватил того за ворот кофты с курткой и резко рванул вниз, разрывая эту самую кофту вместе с курткой, но не смея разорвать кожу. Это привело Безглазого в смятение, ещё бы, он ожидал того, что его сейчас заживо вскроют, как трофей. Когда он хотел было уже нормально огрызнуться, рот заткнули поцелуем. Клоун наслаждался недолго, вовремя почувствовал, как зубы жертвы начали медленно, но верно, отпускаться. А зубы – это уже грубое нарушение! Когтями Смеющийся резко полоснул по боку, заставляя, кажется, заскулить, а не всхлипнуть.       Слово «изнасилование», что странно, Джек не знал. Ну да, он часто слышал это слово по радио, видел в титрах на телевизоре, слышал в новостях, но всё же не знал сути этого.       Смеющийся Джек не имел организма, как говорилось ранее, но мог, оказывается, по желанию его создавать. В конце концов, почему нет? Он разодрал достаточно людей, чтобы узнать, как устроен их внутренний мир, да и... что ему мешало? Он говорил как человек, он мог двигаться как человек, он мог думать как человек. Сам по себе был непростой игрушкой. Единственное, что Джек не имел – кожи. Вместо неё была мягкая, твёрдая ткань, которую в этом мире не изобрели до сих пор.       Ещё одну свою чудо способность, клоун развил в себе совершенно случайно, и она заключалась в том, что он мог «втягивать когти». Не полностью, как кошки, а придавать им форму обычных, человеческих пальцев. Когда ты не можешь взять чашку – это мелочь, но всё же обидно, когда все могут, а ты нет. Как-никак приспособиться за пятьдесят с лишним лет суметь можно.       Смеющейся сейчас с удовольствием бы поцеловал открывшуюся грудь, или живот, но не хотел убивать игрока. Мешал нос. Конус ведь был сделан не из пластика, не из резины, и даже не из картона, что могли не причинить вреда, а из хорошего сплава.       Кровь с раны на боку, которую он же и поставил за нарушение, клоун, к счастью, мог слизнуть благодаря длинному языку. Что и сделал, собирая кровь, получая у ответ шипение. Но уже с другим смыслом, вовсе не враждебным.       «Всё-таки брюки здесь лишние...» – решил полосатый, намеренно опуская руку с раны вниз. Кровавые когти разорвали лишь одежду, а не плоть. Наверняка это щекотно, нет повреждений на коже, но ощущения не из приятных. А как потом идти обратно в убежище, если таковое есть? Об этом клоун сейчас не думал, да и зачем, когда сейчас никто никуда не уйдёт, если он не захочет.       Как оказалась, сероватая кожа была не только на шее и лице. Такого цвета было всё тело, так что данное открытие немного удивило, выходит, перед ним тоже не совсем человек. Хотя, это было вполне ожидаемо. Когти пришлось втянуть и на второй руке. На той, которой он держал руки Безглазого, когтей уже не было, потому что клоуну было не совсем удобно и выгодно исцарапать жертве руки. Впервые не хотелось как обычно – мы поиграем и ты будешь счастлив. Хотя такие мысли Смеющегося Джека давно не посещали, видимо, мировозрение уже верно сдвинулось с мёртвой точки.       Так как внутренне и, почти внешне, кукла теперь не уступала человеку, то в любом случае пришлось избавляться от одежды. Проблема состояла в том, что это не конфетки и не коробка, по щелчку на нём ничего не исчезнет, а держать убийцу надо.       Странно было то, что Безглазый, до этого не проявлявший сильных попыток к бегству, совсем неожиданно и довольно сильно двинул в живот как профессиональный кенгуру. Ноги в грязных кедах довольно серьёзно пришлись, чуть ли не по уязвимому месту. За ногами то клоун проследить не удосужился, когда ронял жертву, они очень удачно смогли согнуться.       Новое чувство быстро разлилось по телу. Кажется, через минуту вся кровь ринулась к месту удара, сходя с орбит. Боль. Ещё никто не доходил до такой наглости, поэтому для ожившей игрушки это было новизной, но он не отпустил рук второго игрока, попутно уладив проблему с кедами. Ну вот... Он испачкал ему костюм.       Тим, который тоже не ожидал таких событий, в этот же самый момент ринулся к двери, исчезнув где-то за пределами досягаемости.       Если серому любимцу удалось свалить без особых потерь, то вот тому, кто убил одного из хозяев дома – и близко нет. Откровенная паника началась примерно в тот момент, когда Безглазый оказался прижатым к кровати по рукам и ногам в позе звезды животом вниз. И, страх внушило то, что он не успел понять даже как из-за удара головы. В один замечательный момент просто оказался прижат к кровати, принадлежавшей Максу до его прихода сюда. О мальчишке забыли, позволяя тому сбежать или вызвать скорую с полицией. Какой мальчишка, когда клоун грозно так обнажил зубы да еле сдерживался, чтобы не садануть когтями по одноимёнцу? На какой-то момент показалось, что жизнь закончилась и всё, сейчас применят некрофилию, но полосатый явно этим не промышлял и не собирался, однако кишки на люстру намотал бы сейчас с отменным удовольствием. Носитель маски многое слышал, но этот смех... Знаете, когда идёшь, идёшь, и тут – хобба со спины, как засмеются в стиле – я убью тебя, но медленно.       — Это ты зря! — почти что прошипел Смеющийся, усмехнувшись.       От этого смешка и боли, последний не заметил, как живот скрутило новое чувство. Видимо, его заводило это положение, когда опасность дышит в спину, а убежать от неё не возможно. Хотелось взвыть, сбежать куда-нибудь подальше, но телу, склоненному к мазохизму, не прикажешь. Разум и твоя физиология не всегда заодно, в таком положении не самое лучшее решение отбиваться дальше. Что больше всего хочется зверю, которого почти убили? Жить. Но, между умереть и быть изнасилованным этим «парнем», Безглазый предпочёл бы верную, а то и лютую смерть в одиночестве.       — От... от... пусти! — от шока хотелось всё больше и больше скальпелем вскрыть врага, но всё, что Найрас сейчас мог, это рычать и пытаться сказать что-то ещё.       — Что? — недоумённо, чуть наклонив голову к плечу, переспросил чёрно-белый шут. — О, нет, мы только начали.       Из-за отсутствия зрения донельзя обострялись тактильные ощущения. Слух, обоняние, осязание. Только со связанными руками можно было сразу сказать, что одолевает ненавистное ощущение беззощитности. А чувство неизвестности забиралось под кожу, отдаваясь иголочками удовольствия внизу живота. Дыхание сбилось. Довольно мурлыкнув, Смеющийся поменял позу жертвы, приподнимая за бёдра над кроватью. Желая отвлечь, прикосновения пробежалась от конца позвоночника до его начала. После прикосновения к ране на лопатке Джек не по собственному желанию дёрнулся, почувствовав боль. Партнёр остановил руку и, нависнув, осмотрел рану, мягко коснувшись пальцами. Как если бы хотел после исправить. Чувствуется, он собрался сегодня выпить всю кровь новой жертвы, потому что очередной порыв вздрогнуть произошёл, когда кожи коснулось что-то напоминающую слюну, от которой неприятно жгло.       Выдохнув сквозь зубы, Найрас старался не шипеть, боясь спровоцировать на что-то посерьёзнее. Тем временем клоун ненавязчиво, но протолкнул палец в рот, мешая сомкнуть зубы. Кусать его каннибал не горел желанием, помниться, тот запретил, поэтому замер, позволяя делать тому всё, что монстр захочет.       — Какой молодец, теперь расслабься.       Смеющийся с улыбкой развязал тому руки, до этого сдерживаемые крепкой верёвкой, почувствовав какую-никакую отдачу. Победно облизнувшись, шут прислушался, услышав, как ему показалось, что-то отдалённо напоминающее мурчание. Надо же, Джек умеет мурчать, как мило. Пробежавшись рукой по ребру, считая немного выпирающие под кожей кости, клоун забрался жертве под живот, опуская руку на пах, вызывая этим дрожь. Острых когтей уже не было, поэтому ладонь с необычной кожей осторожно обхватила член, не принося этим боли.       Каннибал предпочёл не рисковать, хотя особо не понимал смысла происходящего. Но возбуждение, которое по мере чужих действий становилось сильнее, сбивало с толку. В какой-то момент он и сам попытался мурлыкнуть, а не шипеть, но не заметил этого. От прохладного воздуха теплые ладони сильнее заводили, мешая ясно мыслить, выбивая со своего пути мысли о побеге.       Больно стало, когда пальцы отправились туда, где им были вовсе не рады. Те приносили дискомфорт, а когда начался процесс растяжки, пришлось зажмуриться, вцепившись в покрывало. Расслабиться, когда больше хочется провалиться сквозь землю, было почти нереально. Теперь стало понятнее, что чувствовали жертвы насильников, а ведь им было гораздо больнее, если мышцы вообще не подготавливали. Слава богу, клоун додумался растянуть и не смеяться во время всего этого, поэтому смех не задержался в голове надолго, боль же была терпимой. В какой-то момент пальцы в теле задели что-то чувствительное, принося приятные чувства, заставляя позорно выгнуться. Смекнув, что к чему, клоун подключил вторую руку, проводя по возбуждённой плоти по мере слабых, однако приятных нажатий. Вряд ли Джек соображал что-то, когда подался назад, стараясь игнорировать приятные чувства спереди. Спокойно лежать уже не выходило, выдох превратился в свистящий звук, напоминая стон. Несмотря на противоестественность, ощущения были приятными и их не хотелось останавливать.       Смеющийся долго ждать не стал, стоило хорошо растянуть, дабы не приносить слишком сильной боли, вынул пальцы, заменяя собой. Входил он постепенно, позволяя привыкнуть, что было гораздо неприятнее, ворвись его немалый орган в чужое тело сразу целиком. Закусив губу, Безглазый не показывал своих чувств, решив, что не позволит этому чёрту услышать его наслаждение ситуацией. Решение полетело коту на помойку, стоило первому движению задеть простату. Она подвела в начале, подвела и сейчас, пуская по телу приятную волну наслаждения. Эта волна охватывала, заставляя тонуть в себе против воли. Стоны смешались, только были они тихими, по сравнению с тем же скрипом кровати, которой приходилось это всё терпеть. Напряжение наростало по мере движения руки на члене и толчков сзади. Если кто и ощущал себя униженной собакой, то вряд ли насилуемый маньяк. Доля мазохизма пригодилась, на которую можно было смахнуть собственную физиологию в ответ на внешние раздражители. Когда шею пронзила боль, подстегая к оргазму, удержаться Джек не смог. Клоун разжал зубы на чужой шее, оставляя небольшой, но яркий укус. Им он не повредил никакие нервы, нанеся лишь поверхностное повреждение.       Мозг Безглазого поплыл, поэтому, как повёл себя дальше шут, уже было неважно. Убийца пришёл в себя спустя какое-то время и, собравшись, принял сидячую позу, схватившись за шею. Побаливала поясница, запястья, тыльная сторона шеи, живот пребывал в чём-то липком, и отнюдь не от его смолы. Крови на теле не было, разве что движения после приятной неги сильно затруднялись, как и желание уходить куда-либо. Но нужно было где-то найти новую одежду и уходить, пока не нагрянула полиция и скорая по вине упущенного мальчишки.       Составив ориентировочную картинку пространства, пришлось искать одежду наощупь. Даже обладая хорошим слухом, обонянием и осязанием, миссия была достаточно сложна, особенно для того, кто знает, что в доме может кто-то остаться, а он очень уязвим без одежды. Проблема состояла в том, что изображение на слух и на нюх тебе не определить, поэтому Джек понадеялся на то, что футболку с котиком в очках он не наденет, а уж про джинсы он просто решил ничего не говорить, ведь те все одинаковы. Минут десять ушло на поиски, но они того, пожалуй, того стоили. Одежда старшего брата мальчишки идеально на нём сидела, можно было двигаться без страха её разорвать или, наоборот, что она слетит, пока бежишь от копов.       — Вау, так ты и правда ничего не видишь? — голос за спиной заставил насторожиться. Даже со своим отменным чутьём Безглазый не ощущал этого клоуна, словно тот был призраком, взгляд которого тебе не почуять и шаги которого не услышать. Только не снова, только не эта Смеющееся физиономия. Одно каннибал понял – перед ним не человек, только принявшее его облик озабоченное существо. В его положении, без реальности, можно было лишь фантазировать и от фантазий становилось только хуже.       Клоун тем временем стоял напротив и разглядывал новую одежду, за место порванной. Засунув в рот леденец, смеха тот всё же не сдержал, поскольку на женский манер футболка смотрелась на парне довольно... Забавно, что ли? Изображение мордочки пёсика было настолько милым, что, как правило, выйди так на улицу, половина девушек с района твои. Или парней, спутавших тебя с девчонкой. Конечно, Смеющейся видел, что глаз нет, но он понятия не имел, как тот ориентируется в пространстве так легко без них. Обитатель дома редко ел свои же угощения, не было нужды, однако то вовсе не означало, что вообще не мог есть сладкое и любую другую пишу.       — Ах да, чуть не забыл. У меня для тебя подарок есть. — зажав карамельку между зубами, в руке у шута появился скальпель в подарочной ленточке. Как известно, нафиг подарки от незнакомцев, Безглазому уже хватило этого дома, поэтому он судорожно попытался найти окно, двигаясь вдоль шкафов по верному направлению к предположительно у окну.       — Да что с тобой? Я же тебе, как человек, подарок делаю, а ты... — подстроив обиженный тон речи, будто бы это и не он недавно поимел этого парня на кровати, проговорил улыбашка, наблюдаясь за попытками своей жертвы выбраться из замкнутого пространства. Будь это любой другой человек, то он, наверное, был бы чуть поумней и не наталкивался на все вещи подряд, валяющиеся на полу.       — Хехехе... Ты мне понравился, я не прочь понаблюдать за тобой. — после этой фразы Смеющейся вручил Безглазому скальпель, растворившись в темноте.       Шутил он, или не шутил, осталось загадкой даже для мягко изнасилованного убийцы, который ещё долгое время слышал близко или далеко знакомый и пугающий его смех. Возможно, пройдёт ещё много времени и слепой Джек перебьёт кучу жертв, прежде чем сможет сказать, чувствуя на себе пристальный взгляд:       — Убирайся!       Через несколько лет после нашумевшей истории убийства Макс Лорц покинул детский дом, сталкиваясь со своим прошлым в тёмном переулке подворотни по возвращению с института. На этот раз ни один из Джеков ни упустил своего шанса расквитаться с юношей. И на следующее утро газеты на первой полоске вещали об очередном громком убийстве.