e m p t y g o l d .

— Ты не можешь быть наполовину Змеем. Он не кричит; он выплевывает эти слова ей в лицо, наполняя их больше ядом и желчью. Ему нравится это; нравится видеть как извечная самодовольная ухмылка угасает, а взгляд тупеет. Свит Пи не церемонится с ней, как это делают другие — говорит все прямо и жестко, так, чтобы правда не глаза резала, а вытряхивала все ее, захарканные сигаретами, легкие. Она знает, что он прав. Он знает, что это её слабость. Их знакомство было донельзя типичным, как в глупых и однообразных фильмах о подростках: Эффи Стонем, вся в слезах и потекшей тушью выглядела, как сошедшая с психушки, выпивала в баре СаузСайда, и Свит Пи, временно подрабатывающий барменом. Два стакана виски, парочку язвительных и краткие, но глубокие перехватывающие взгляды поняли друг друга лучше. В тот вечер Эффи на пару минут забыла об придурке-Эндрюсе, утопая в сладких и томительных поцелуях Свит Пи. В тот вечер Эффи поняла, что имела в виду мать, когда говорила какими привлекательными могут быть Змеи. В тот вечер Эффи Стонем захотела стать частью их мира. Они виделись донельзя часто: Стонем, под предлогом помощи матери, тусовалась в баре СаузСайда, раскидывая шарами по бильярдному столу и проигрывая двадцатки Топаз; Свит Пи мелькал в Старшей Школе Ривердейла, якобы разыскивая Джонса по очень срочным, змеиным делам. Язвы были у них вместо приветствия, различные споры и насмешки не кончались, иногда предотвращали драку, но никто не желал их останавливать, ведь такое зрелище — одно из приятных. Змеи считали их врагами, ждали, когда Стонем станет частью СаузСайда, ведь позволять себе перечить Свит Пи позволял только ей. Но никто не догадывался, что под этой маской холода и алчности скрывалось что-то другое, что-то большее. — Я не могу оставить Север. Глубоко внутри он понимает это. Ведь Север — тоже часть её детства, там «золотая» девочка Бетти Купер, там «кошечка» Джози. Там гребаный рыжик Арчи Эндрюс. Наверное, поэтому Свит Пи и желает, чтобы она покинула эту часть города навсегда. Убежала к идеальному Эндрюсу, и стала тем, кем когда-то мечтала быть её мать. Наверное, поэтому лучше накричать на неё, надавить на самые больные места, сломать её, вытряхнуть щемящее чувство изнутри и отпустить. — Значит, и Змеем ты тоже быть не можешь. Пусть он здесь не главный, но за неё он всё решил. Ей не место здесь, её сломает эта холодная война с Севером, также как и она ломает Джагхеда сейчас. Она не плачет, нет; она просто смотрит ему в глаза, как смотрела в первый день их знакомства. Также потерянно и грустно. Наверное, поэтому все ошарашены, молча глядят в след уходящему силуэту Стонем. «Элизабет Стонем — неженка, выпускающая свои коготки ради показухи». Ломай комедию и дальше, Свит Пи. Разрушай всё, к чему прикасаешься.