«до свиданья,
мой любимый город!
я почти попала
в хроники твои…»
диппер отобрал у билла радиоприёмник своего отца и, выключив пробивающийся сквозь помехи голос земфиры, резко грохнул дореволюционное пластмассовое изделие на холодильник, возобновив поиски чего-то в ящиках напольных тумб. джинсы с подштанниками сползли и мешали передвигаться. он раздражённо подтянул их и злобно стащил через голову колючий тёмно-серый свитер, откинув его на деревянное кресло в углу кухни – он тоже мешал. и жарко в нём было. парень не любил пить на родительской кухне, да и вообще, в любой комнате их дома, но на кухне особенно. на трубе батареи всегда висело по два старых и уже не отстирывающихся вафельных полотенца, наводящих такую необъяснимую тоску одним своим потрепанным видом, что становилось тошно; стол был слишком маленьким, а чувство нависших над головой раскрытых покосившихся дверц гарнитурных шкафов с опасно острыми углами заставляло постоянно неосознанно пригибаться, отчего крохотная комнатка казалась ещё теснее. и билл действует на нервы, и на улице дубак с таким ветром, что рот откроешь – штаны падают. словом, всё через жопу. — чо потерял, сосна? — хрипло отозвался сайфер, устроившийся за столом на старой деревянной табуретке. он уже полторы недели не мог вылечить простуду или что-то в этом роде, поэтому кашлял и хрипел как конченный туберкулёзник. отряхнув сползшую на пол куртку, он кинул её на кресло к свитеру пайнса. — пепельницу. — диппер несколько раз шмыгнул, потерев потёкший с мороза нос плечом и не прекращая перебирать рукой плохо пахнущие полиэтиленовые мешочки, неаккуратно засунутые в ящики кухонного гарнитура. — будто без неё нельзя, — сайфер хмыкнул и закривлялся, пародируя пайнса в моменты, когда тот старался выглядеть максимально серьёзным: выпучил глаза, плотно стиснул челюсти, сложил губы уточкой и процедил: — нет, сэр, в этом доме мы стряхиваем пепел только в пепельницы, а конфеты держим только в конфетнице. диппер оставил выпад без внимания, видимо, не сообразив, в чей огород это был камень. спохватившись о том, что оставил сигареты в только что откинутой куртке, билл покряхтывая встал и дошёл до кресла, забрав пачку. нащупав в заднем кармане джинс, мешком висящих на нём, зажигалку, он вернулся к облюбованной табуретке и взлохматив слипшиеся от пота светлые волосы закурил. диппер молча метнул в него найденную, наконец, пепельницу; она заскользила по столу, и сайфер, остановив её ребром ладони, тут же стряхнул внутрь частички успевшего образоваться на кончике сигареты пепла. диппер вяло вскинул руку, указав на окно: — форточку открой. билл медленно перевёл взгляд на безрадостно чёрную улицу – квартал был настолько неблагоустроенным, что даже фонарей в себе не содержал. в девятиэтажке напротив, находившейся через дорогу, светляками загорались и тухли жёлтые окна таких же, как та, в которой они сейчас сидели, квартир. с несвойственной для случая печалью подумав об этом всём, белобрысый послушно поднялся и открыл форточку, без конца почёсывая спину. он продолжал чесаться, шурша рубашкой, и когда снова уселся на место. спустя полминуты почёсываний и тихих оханий со стороны сайфера, диппер глянул на него через плечо так устало, пьяно и раздражённо, что тот тут же достал руку из-под одежды и как-то неуклюже засмеялся. — меня тараканы в общаге совсем закусали. диппер снова не отреагировал. рассовав мешочки по местам, он схватил с пола и грохнул на стол пакет, который они с собой притащили, на ходу разбирая его: сунув банки тушёнки и корнишонов в холодильник, он закинул туда и мешок с макаронами, но рассудив, что это как-то неправильно, перебросил его наверх к радиоприёмнику. вытащив из пакета две бутылки пива, пайнс, обречённо вздыхая, кое-как вскрыл их ножом, за неимением в доме открывашки, и подтолкнув одну к биллу вытащил из пакета совсем недавно ощутимо опустевшую оранжевую сетку мандаринов. гоняя цитрусы по дну мешочка, он доставал по одному, разглядывал и кидал обратно – каждый был расквашенней и гнилей другого. — это чо, все такие? — он разочарованно показал биллу очередной раздавленный и местами чёрный мандарин. — по акции, чего хотел. — парень пожал плечами и отпив пива улёгся на стол, принявшись тыкать пальцем засохшее на дне вазочки варенье, стоящее возле пустой хлебницы. выбрав два более-менее приличных на вид фрукта, диппер тоже отхлебнул пива, и поморщившись, начал их чистить. билл почти не затягивался, и продолжая держать тлевшую сигарету над головой наблюдал за руками диппера, до тех пор, пока ему ожидаемо не брызнул сок мандарина в глаз. он выругался, дернувшись, ударился коленкой об стол и захохотал, выронив из пальцев сигарету. диппер тут же схватил её и перебросил в пепельницу – ещё скатерть прожжёт. потирая слезящийся глаз, сайфер тут же закурил новую оставив без внимания тлеющий окурок в фарфоровой чашечке. перед глазами, от выпитого и слёз, всё мягко плыло. он потянулся за пачкой, но закашлявшись, наоборот оттолкнул её от себя, уронив сигареты пайнсу на колени. тот покосился на них, но от сосредоточенной чистки второго мандарина не отвлёкся. когда приступ удушья и сотрясаний всем телом отступил, сайфер просипел: — скоко сиг осталось? диппер поднял на билла несфокусированный взгляд, с явно читаемым на лице выражением «я ебу?». билл протянулся через стол и легонько похлопал его по курчавой и понурой голове. — посчитай, будь заей. диппер тяжело вздохнул, взял пачку в руку и начал сосредоточенно пересчитывать оранжевые в белую крапинку фильтры. сунув в рот половину мандарина, он зло пробурчал в сторону покусанного тараканами нервнобольного: — зубы бы тебе посчитать чем-нибудь. билл, продолжающий тереть глаз, игриво захихикал: — чем это? — кастетом, — билл зычно заржал, а диппер закрыл пачку и грохнулся мордой в стол, договорив в нос. — восемь штук. от батареи невыносимо тянуло жаром, из открытой форточки задувал люто-морозный воздух – даже близко не отрезвляющий, скорее убивающий в человеке всё живое. коряво обойдя табурет билл встал у окна и сунув голову на улицу, прикрыл глаза, оперевшись подбородком на оконную раму. холодный ветер задувал в уши и трепал отросшие пряди. чего-то хотелось. — я так не могу, пошли за чем-нибудь ещё. — экзамен же завтра. судя по голосу, пайнс был готов вырубится уже сейчас. — и чо? — да ничего. — диппер сел прямо и поёжился, подслеповато моргая и выискивая взглядом свой свитер. тот, вне зоны видимости, был накрыт курткой билла. билл выкинул в окно бычок и захлопнул форточку, нервно улыбнувшись. — бля, идём или как?***
слой утоптанного прохожими за день снега хрустел под ногами, как хрустят чистые продезинфицированные простыни в больницах. когда диппер подумал о больницах, у него почему-то засвербило в носу – почудился запах стоматологий. он поспешил догнать билла, ушедшего вперёд, и схватил его за плечо, беспокойно заозиравшись. билл глянул на него, и поняв, что пайнса опять переклинило, едва ощутимо прижал его к себе. диппер это почувствовал и сразу взъелся. его бесило, когда билл был таким. всепонимающе-всепростительным. спустя минут десять удерживаний друг друга от попыток посамоубиваться на льду они добрались до круглосуточного универмага. из маленьких колонок у входа играла “i got you babe” и теперь напрочь перекосило билла, а диппер, обрадованный таким душевным упадком, повис у него на плече и вторил всем партиям шер, злорадно заглядывая сайферу в глаза. к этой песне и к фильму «день сурка» у последнего было что-то личное и, как предполагал диппер, это было чем-то постыдным, потому что тот старательно хранил молчание на эту тему. лицо у сайфера было униженное и оскорбленное и он изо всех сил старался погрузиться в философские раздумья над названиями вин. в итоге они ничего не взяли – мелочи в карманах не хватило даже на «кубань» в тетрапаке. выйдя на улицу, оба взрогнули от порыва завывающего ветра, приветливо встретившего их. музыка у входа сменилась на песню чаплина, которую диппер знал и даже играл на фортепиано в своё время. они закурили. пайнс ковырял ногтём бумагу на фильтре сигареты. выпуская изо рта попеременно облака дыма и пара, он тяжело вздохнул в звенящей тишине, нарушаемой лишь треском деревянных электрических столбов. — ох и заебался я так тупо жить. билл поднял на мальчишку светло-карий глаз и дыхнул сигаретным дымом. — а как хочешь? диппер хмыкнул и расстерянно пожал плечами, тут же поёжившись от забравшегося под куртку холодного воздуха. — как-нибудь не тупо. тьма не рассеивалась с приближением утра.