Прекратить что?

После очередного концерта Лёша снова чувствует это пожирающее изнутри чувство пустоты. В нем ничего не осталось. Пусто. Он потерял себя в одном из дворов. Хах. Как иронично. Многие уверены в том, что жизнь медийных личностей наполнена радостью, весельем, любовью фанатов и радужным времяпрепровождением. Ну, в каком-то смысле, так оно и есть, только вот на обратную сторону медали никто посмотреть не хочет, никто не хочет замечать того, что человек, окружённый таким огромным количеством людей, может чувствовать одиночество, если это можно так назвать. Многие могут сказать, что это всего-то показушничество, что у некоторых нет даже нескольких людей рядом, и эти некоторые просто существуют, хватая из этого существования оставшиеся солнечные лучи. Но у каждого ведь разный барьер. Алексей сломался и никак не может вернуться в своё обычное состояние уже несколько месяцев. Это началось этим летом, когда буквально все повернулись к нему спиной по определённым причинам, в которых был виноват сам Узенюк, но он настолько гордый парень, что попросить прощения он просто не смог. Слабый. Гордость очень тесно переплетается со слабостью, именно поэтому многие списывают свои личные нерушимые стены на гордость. Поэтому, скорее всего, Лёша просто не смог. Опять. Ему всегда тяжело давалось хоть кому-то сказать «прости». Он сам не мог объяснить почему, да и не особо пытался, когда юноша оставался один, он пытался делать все, лишь бы не думать о себе, не думать о том, что он сделал и сказал. И в какой-то момент Узенюк понял, что все. Внутри пусто и вокруг пусто. Да, с ним работает определённый круг людей, но это все не то, они просто знакомые, друзья остались в том лете. «Его душа лета просит». Лёша чувствует определённый спектр эмоций, но именно они добивают его ещё больше, слишком плотный концертный график, именно поэтому парень так спокойно отнёсся к тому, что пару дней назад целая толпа забралась на сцену, лапая его за все части тела. Месяц назад он бы не стал молчать, сейчас же просто не осталось сил, не было особого желания это делать. Парень даже начал звать фанатов в гримерку, ведь из-за этого самого презента Узенюк ощущал новые эмоции, люди все время придумывали что-то новое ради одной самой заветной гримерки, буквально освобождая парня от этой душащей рутины. Но все это веселье спасало лишь до окончания концерта, потом начиналось то, от чего Лёша так старательно пытался убежать. Март. Да, март практически во всей России больше был похож на декабрь. Слякоть и снег с минусовой температурой на вишенке торта — одно удовольствие. Пару часов назад прошёл концерт в Казани, а Лёша все ещё сидит на балконе отеля, кидая теннисный мячик. Бам-бам. По голове. Бам-бам. Пусто. Докуривая очередную сигарету, юноша ни с того, ни с сего залился громким смехом, и, докурив Hilton примерно наполовину, Узенюк решил вспомнить те непередаваемые ощущения, когда ты тушишь сигару о свои же руки. Звучит жутко, но зато очень затягивает. Многие даже не замечают, как на руках уже не остаётся живого места, и тушить уже, собственно говоря, и не обо что. Парень сейчас был похож на 14-летнего подростка, который зачастую калечит себя для привлечения внимания, или же просто запугивает сверстников, желая показать своё, отличающееся ото всех, я (конечно, важно понимать, что все это относится не ко всем молодым людям), только вот у этих самых девочек и Леши было одно различие — подростки кричали об этом на каждом углу, а он нет. Никто, абсолютно никто не знал об этом. Или же.? Появился первый ожог, второй. «Эстетично», — подумал про себя Узенюк и ухмыльнулся. Кажется, он начинает превращаться в Безумца. Скоро путь назад из этой дыры найти будет очень и очень сложно, как бы не потеряться там совсем, Лёша с каждым разом все меньше и меньше уделяет внимания музыке, написанию песен, он все больше и больше погружается туда, откуда его будет очень сложно вытащить. Как бы все драматично со стороны это не выглядело, но парень вовсе не строил из себя жертву, ну, если только чуть-чуть. Эта ночь опять закончилась также быстро, как и началась. Узенюк опять спал не более двух часов и напоминал скорее ходячего зомби, чем здорового человека. На это у него всегда были запасы энергетиков. Они впрямь помогали. 2 банки, и он вновь готов к новым свершениям, хотя, учитывая его эмоциональное состояние, какими-то свершениями это назвать трудно, так, небольшие полеты с резкой посадкой вниз. Утром его телефон, как обычно, был полон новых сообщений и уведомлений, которые он оставлял без внимания, все было неинтересно, однако, Лешу привлекло то, что на иконке смс висел красный кружок с цифрой 1 внутри. Мало, кто знает его номер, и ещё меньше тех, кто на него пишет. Любопытство все же взяло вверх. — Прекрати. Прошу, — Лёша слегка смутился, ибо этот номер не был забит в его контактах, но кто-то посторонний не мог узнать номер его трубки, следовательно, это был кто-то из знакомых. Только вот кто? — Прекратить что? — сообщение быстро отправилось, уведомив своего владельца забавным бряканьем. Узенюк помассировал виски и вышел из номера, убрав телефон далеко в карман, не забыв поставить его на ночной режим. Сейчас любопытство угасло, и на смену пришла старая добрая матушка апатия. Лёша достал телефон только поздно вечером, опять отель, только пейзаж за окном немного изменился. Вся эта смена городов настолько осточертела, что юноша уже ненавидел самолеты и все средства передвижения всеми чакрами своей сгнившей души. Как бы это не было удивительно, но сообщения опять «горели». — Хватит себя калечить, ебанат, — Узенюк насторожился. Кто это мог быть? Перебирая всех, кто бы мог оказаться за экраном, у Леши не осталось ни одного человека. — Прошу тебя, блять, — забив на это, Узенюк просто заблокировал этого абонента. Никто не смел ему что-то запрещать. Никто не смел знать о нем то, чего он сам не хотел. Стараясь об этом не думать, Лёша просто пытался делать то, что отвлекало его от ненужных вещей. Когда-нибудь это закончится. Апрель. Хороший месяц, правда весеннее настроение особо не появилось. Все та же слякоть, все тот же минус 1. Интересно, в этой стране будет хоть когда-нибудь нормальная весна со всеми этими медовыми походами в кино за ручку и шикарным запахом распустившейся сирени? Лёша иногда вспоминал тот таинственный номер, все ещё не находя особого объяснения тому, что произошло. В этот день, а на дворе было 16 апреля, Лёша ровно год назад расстался с девушкой. Ему было с ней хорошо, даже очень, но в один прекрасный момент все рухнуло. Почему? Узенюк опять все разрушил. Сам. И опять не получилось признать свою ошибку. И опять минус ещё один дорогой человек в его жизни. Самое хреновое — это, наверное, когда ты сам рушишь свою жизнь. И, вроде, ты можешь остановить этот процесс, но Лёша не особо хотел, он уже настолько привык к этому состоянию, что ему даже нравилось. Он, как наркоман, стал получать невообразимое удовольствие от шрамов на своих руках, это было словно запретным плодом. Запрещено, но дико хотелось. А Узенюк привык исполнять любые свои желания. Этим днём парень был в Москве, в туре выдался небольшой перерыв, и он мог предоставить весь день только себе. Но как же это раздражало. Он устал от своей компании, устал от самого себя, устал существовать, хотелось уже наконец-таки начать жить. Но все возвращалось в тот апрель. Не только мировая история циклична, не только она. Лезвие всегда лежало на одном и том же месте, словно выжидая своего часа, и этот час опять настал. В какой там уже раз? Главное, помни, не вдоль, а поперёк. В обнимку с Джим Бимом это выглядит очень драматично, хоть зарисовку делай. Раз полоса. Два полоса. Прорезы были не очень глубокие, руки начинали трястись, как и все тело этого парня. Телефон опять забрынчал, и Лёша вопреки жуткой боли посмотрел на экран. — Прекрати, — опять это сообщение. Это где-то уже было. — Прекрати что? — Лёша даже улыбнулся, вспоминая последствия месячной давности. — Хватит себя резать. Где ты? — Лёша почему-то не особо удивился этому вопросу и просто написал адрес с коротким «дверь открыта». Раны кровоточили, рука была больше похожа на то, будто Лёша окунул ее в банку с малиновым вареньем, в глазах мутнело, учитывая, что, ко всему прочему, он выпил половину бутылки, это было не особо удивительно. Но буквально через час дверь распахнулась, и в квартиру зашёл он. Федя Инсаров — обычный парень, имевший честь познакомиться с Алексеем лично. Они записывали трек этим летом, но все прошло не так, как должно было, и Леша очень сильно по этому поводу переживал, что выливалось в дикие крики. Но потом случилось то, что случилось. Между ними образовалась та неразрывная связь, которую Узенюк просто не замечал из-за своего состояния, зато Федя ощущал это все буквально. Лешины порезы сейчас видны были и у Инсарова. Дав две смачные пощечины сидящему на полу парню, рядом с которым лежала не разбитая бутылка, а вокруг образовалась лужа из остатков дорогого алкоголя, Федя принялся искать аптечку. Хорошо, что в лагере он проходил курсы первой медицинской помощи и четко знал, что нужно делать с такими ранами. Узенюк не особо реагировал на Инсарова, он просто смотрел в одну точку, будто Федя помогал кукле, а не живому человеку. Инсаров понимал, что этот человек доставит ему много проблем, но он не мог просто так уйти, слишком много связывает его с этим самовлюблённым индюком, слишком много надо друг другу сказать, слишком много надо пережить. Уложив это чудо спать, Федя поцеловал Лешу в мокрый от холодного пота лоб. — Не режь больше себя, никогда, — прошептав это своеобразное «спокойной ночи», парень просидел на кухне до самого утра. Он просто не мог спать, думал над тем, что скажет с утра, им столько всего надо обсудить, что, кажется, не хватит вечности. Когда-то найдут мой труп, замурованный в комнате в сталинке старой, ты просто поймёшь, что не врал я, когда говорил что ты у меня внутри.