Рации молчат.

Шкипер выглянул из-за укрепления и сделал несколько коротких выстрелов наугад из своей М4. Винтовка послушно выплюнула пули и все они ушли «в молоко». Он только вздохнул. Все, что он мог позволить сделать себе сейчас — это вяло отстреливаться, держа предполагаемого врага на расстоянии и ждать. Или помощь подоспеет, или эта крысиная дыра станет для него могилой. Для него и для Прапора. На этот раз рядового спас небольшой рост и умение быстро бегать. Осколок от гранаты сейчас сидел в его правом плече. От кровопотери и общего шока Прапор давно отключился, а у Шкипера до сих пор чуть звенело в ушах после взрыва. Рядовому не хватило доли секунды и пары шагов до спасительного бетонного блока. Как итог — один серьезно раненый и один почти контуженный. Прапор дышал тяжело, Шкипер как мог, забинтовал его и вколол противошоковое, но лучше пусть он будет без сознания. Хоть не увидит позора своего командира. Тот, стараясь отвлекать внимание врага на себя, метался по импровизированным укреплением, изображая «многочисленность» отряда. Шкипер чертыхнулся и еще раз выдал еще пару выстрелов в никуда, ему было пора менять положение стрельбы и перебираться в другое укрытие. Он Шкипер надеялся, что они все еще не догадываются об их численности. А положение было паршивым… Рации молчали, даже эфир противника вымер, хотя несколько часов назад они не затыкались, неся свою иностранную тарабарщину. Командир знал, так бывает, если кто-то намеренно глушит все сигналы. И сколько бы Шкипер не крутил верньеры, не пытался найти хоть что-то кроме помех, ничего не получалось, а значит просто включать поисковой маяк бесполезно. Только позицию засветишь. Он взъерошил пальцами волосы, в которых запеклась кровь, небольшая ссадина на голове доставляла некоторые неудобства, но он игнорировал эту тупую пульсирующую боль, сейчас главное дождаться подкрепления. Платок, который он по привычке наматывал вокруг шеи перед каждой операцией и при надобности использовал как перевязочный материал, давно пропитался кровью. Откуда прилетела эта шальная, чиркнувшая по виску пуля, Шкипер не знал, да это было и не важно. Повезло, что вообще не убила, но видимо враг был либо тупым, либо косым, на его, Шкипера, счастье. Темнота ночи и обесточенная база противника — уже половина дела. Он стянул промокший кусок ткани с головы, отер ею полосу крови с щеки и бросил под ноги. Вся операция в целом была провальной. От начала и до конца. Мясорубка практически сразу же, они не успевали выдыхать между «налётами противника». Их зажало между заброшкой и огневой точкой врага. Ни вправо, ни влево. Шкиперу кое-как удалось перевести огонь на себя и Прапора, что бы Рико с Ковальски могли отступить назад и привести подкрепление. Командир морщился, понимая, что подкрепление будет из «Северного Ветра» и стоить им будет дорого. Так дорого, что все, что они могли бы купить себе вертолёт вместе с пилотом и оплатить топливо на год вперед. Шкипер снова отер щеку тыльной стороной ладони. Каждый раз, когда он морщился, рана открывалась снова. Сейчас его больше беспокоил Прапор. Если тот погибнет, Шкипер себе этого не простит. Не простит и, пожалуй, даже не сможет больше работать. У мальчика было будущее, которого у остальных не было, он был самым нормальным из команды. Нормальным и с шансом стать счастливым. В отдаленном будущем, конечно, когда у него встанут мозги на место и он поймёт, что игра в бравых командос совсем не игра. Шкипер надеялся, что ребята добрались до радиовышки, что смогли договориться о поддержке. Впрочем, если в ближайшие несколько часов не появится поддержка он готов даже с голыми руками идти месить противника, только бы время потянуть. Он слышал со стороны противника крики, не похожие на крики командира. Хорошо, что они не в курсе, сколько человек их атакует на самом деле, резкое отключение света, несколько «особых технических штук» от Ковальски и паника на базе была обеспечена. На это и был первоначальный расчет, но все пошло не так. Враги были не организованны, но хорошо вооружены, вполне типично для всяких там террористических группировок. Но их было очень много и это переломило ход операции. Хуже было только в Мексике, когда Шкипер вытаскивал Рико из лап наркокартеля. Но там у него был свой интерес. Ему пока удавалось короткими перебежками менять место дислокации и обстреливать укрепления и часовых с разных сторон. Не стоит надеяться, что этот фарс можно будет продолжать достаточно долго. Он стрелял, не думая даже о том, куда. Три — четыре коротких очереди и смена позиции. Он все равно так или иначе возвращался к тому укрытию, где оставил Прапора. У Шкипера от напряжения чуть дрожали руки. Страх накатывал волнами, он как мог, отгонял его, утирая кровь и переводя дыхание. Голова начинала кружиться, это плохо если он отрубится, споткнется где-то в темноте и упадет, его ранят… Он старался не думать, но привычка просчитывать ходы во время боя, принимать решения — это не то, от чего можно было бы так просто избавиться. Ребят только было жалко. Прапора, к которому помощь так и не придет; Ковальски и Рико, которые прорывались обратно зря, тратили силы. Себя он почему-то не жалел. Сам ведь потащил их сюда. Самому и выбираться. Он хмыкнул. Развёл сопли. Патроны еще на пару ходок и все, придется делать из себя «живую мишень», использовать сигнальные ракеты и стараться убегать до того, как засвеченную локацию накроет огнем. Да, видимо усталость дала о себе знать, но он не заметил яркую вспышку в дальнем конце укреплений противника. Где-то совсем близко бахнула граната, бетонная крошка посыпалась на голову. Противник, наконец, собрался с остатками мозгов и решил массированно засыпать его бетоном? Они почти угадали. Следующая вспышка, глухой удар о бетонные плиты, взрыв и снова мимо. Шкипер еле успевал менять позиции, под ребром противно закололо, один раз его даже задело взрывной волной так, что он влетел в оконный проём ласточкой и разве что только не пузом по полу проехался. Он тяжело дышал, кровь было уже бесполезно утирать, он чувствовал, что еще немного, и он выдохнется. До более основательного укрытия с Прапором оставалось еще пять сотен метров косыми перебежками, а там и гранаты не так страшны… Последний рывок под обстрелом. Краем глаза Шкипер видит светлую полоску неба. И вспышку, свист совсем рядом, мощная волна подбрасывает его, кожу опаляет огнем. Он пытается сориентироваться среди раскуроченных бетонных плит, но в глазах двоится и звенит в ушах. Он ползёт, ползёт к укрытию, надеясь, что не оставляет за собой кровавый след из кишок. Рация на ремне хрипит, хотя еще полчаса назад Шкипер мог бы поклясться, что эфир мертв. Он привалился к какой-то стене и переключил частоту. Спасательный маячок. Всё. Всё или почти всё. Ему казалось, что он слышит летящие вертолёты, голос Ковальски в рации и даже топот ног. Пулемётные очереди и крики. В руке он сжимает последнюю гранату. Он почти добрался до того места, где оставил товарища. Сидит рядом и пусть только сунутся… Мысли путанные, в глазах темно, несмотря на разгорающийся рассвет. Красиво… думает он. Все мигает и двоится, как бывает после контузии. Он видит лицо Капрала, чувствует запах бинтов, счастливую рожу Рико и Прапора в сознании. Слышит ворчание Ковальски, слышит слабую перестрелку где-то в отдалении. Он пытается поднять руку, что-то сказать, но тело его не слушается. Кто-то кричит. Мир дробится и гаснет, мигая, как старый телевизор. Шкипер ровно дышит. Все живы, а значит он может немного отдохнуть. Совсем немного…