Капитан Дыбенко

Час быка, самый черный перед рассветом. Пурген прикрутил фонарь. В такой густой темноте толку от него все равно немного, лучше сэкономить — плыть осталось недолго, но мало ли. Шли хорошо, ровно и быстро. А главное — достаточно тихо. При таком течении хватало и двух гребцов да рулевого. Рулевого в этот рейс наняли нового, шестнадцатилетнего мальчишку, но Пурген успел посмотреть на него в деле — малец и самым опытным мог дать хорошей форы. Тихон, так его звали. Первый рейс, все интересно, все хочется узнать, пришлось чуть ли не силком отправить отдыхать и самому встать на его место, тем более сна у Пургена сейчас ни в одном глазу. Тихон успел даже надоесть своими расспросами. Пурген усмехнулся — вот и выросло первое поколение, которое не знает другого мира и другой жизни. Сам он уже плохо помнил то первое время, когда пришла большая вода. Инстинкт выживания просто гнал вперед, не давал останавливаться, опомниться. До сих пор удивительно, как уцелел. Страшное было время. Родной Питер, как и многие другие города, полностью ушел под воду за неделю. Сколько погибло тогда — не счесть. Потом началась эпидемия, выкосившая еще больше. Всеобщая паника увеличивала счет. Никто не знал, что происходит. Таяние ледников, смещение тектонических плит, техногенная катастрофа, инопланетное нашествие — теорий было хоть отбавляй, на любой вкус. Но никто не мог объяснить, почему вода обходила стороной те места, что должно было затопить по всем законам. Почему следом за водой пришел туман, который приносил страшные сны и сводил с ума. И откуда взялись гиды — те, кто знал этот новый мир, будто родился в нем и уже исходил вдоль и поперек. Пожалуй, только скремлины не вызывали вопросов — жертвы радиации, очевидно же. То, что тут нет ничего очевидного, а любое научное объяснение происходящего в большинстве случаев отправлялось в утиль, мало кого волновало. Мир менялся слишком стремительно и требовал не обращать внимания на подобные глупости. Спустя двадцать с небольшим лет жизнь, конечно же, устаканилась, нашла новое русло, люди приноровились и научились всему заново. Человек ко всему привыкает. Вот и Пурген по привычке попробовал разглядеть берег. Но здесь-то вряд ли получится — они в самой широкой части Канала перед шлюзом №1, берега и днем не очень-то видны, тонкие темные полоски на горизонте, чтобы не сбиться с курса. И туман. Сейчас те самые дни, когда туман наползает на воду, плотный, тяжелый, непроглядный. В таком плыть — все равно что в молоке. Иные не рисковали выходить на воду в такие дни, но не Пурген. Впрочем, Пургеном его давно уже никто не называл, разве что Вадюша да Мотор, по старой памяти. Капитан Дыбенко — вот такая смешная история — так его и знали на Канале. Капитан Дыбенко не боялся никакой работы и шел в те рейсы, от которых отказался бы любой другой капитан, покрутив у виска. У Капитана Дыбенко никогда не было капитанской фуражки, только серая вязаная шапка, с которой он не расставался. Ника связала давно еще, пряжа из мягчайшей кроличьей шерстки. Пурген улыбнулся — Вадюша сказал, что все будет в порядке и шлюз пройдут без приключений, значит, к полудню будут в Дубне. Там закрыть контракт и можно плыть в Дмитров, к Нике и Косте. Богатый, светлый, живой Дмитров. Погостить там до ярмарки и вернуться в Дубну за новой работой. Утро принесло контуры шлюза в дали и мутного солнца за облаками. Туман отступил ближе к берегу и больше напоминал прозрачную, совсем неопасную дымку. Гребцы приободрились, налегли на весла. Пурген же не расслаблялся, шлюз — это шлюз, пусть №1 и считается безопаснее прочих. Но Вадюша не подвел, прошли и правда без сюрпризов. Который раз ведь, а сердце все равно ухает, когда громыхает, поднимаясь, решетка, и начинает шуметь вода. Как будто сам идешь в пасть к чудищу. После шлюза ожидаемо началась толкотня на воде. Лодки, большие и маленькие, торговые и пассажирские, частные и полицейские. До ярмарки еще несколько дней, но народ уже спешил в Дубну. — Да бля, хуле ты прешь? — возмущенно орал Вадюша с носа, размахивая руками, — греби отсюда, тебя кто на воду пустил, мудила?! Кто-то вступал в перебранку, кто-то узнавал и молча убирался с дороги. Тихон взмок, лавируя в этом безумном потоке, но улыбался во весь рот, как и вся команда. Еще бы, уже почти дома, теперь-то точно можно выдохнуть. Причалить решили сразу возле «Белого кролика», пристань там небольшая, зато пока там можно приткнуться без проблем — у главной-то поди очередь ого-го. Да и для закрытия контракта им как раз туда и надо. Вадюша спрыгнул с борта первым, махнул всем рукой и быстро зашагал прочь. Пурген бы и хотел думать, что после каждого рейса он спешит в Гильдию отчитаться, но точно знал, что это не так. В Гильдии таких как Вадюша — по пальцем одной руки, они на особом счету и многие правила им не указ. Ну да у Пургена и своих дел хватает, чтобы в дела гидов лезть. Они с Вадюшей встретятся уже завтра, перед самым рассветом, на лодке пойдут вдвоем. И Вадюшин скремлин, огромный черный ворон, будет парить над ними, защищая. Хотя впереди было знатное празднество со знаменитым кроличьим рагу и сидром дяди Сливня, Пурген уже видел себя на широком крыльце дома Ники. Интересно, террасу-то достроили? С баклашкой доброго пива и мешочком жареных семечек, которые Вадюша доставал только ему ведомыми путями. Без шапки и без прорезиненного плаща, в старой истертой синей олимпийке. А вокруг — прохлада наступающей осени, тишь яблоневого сада, спокойно так, хорошо. С кухни потянет пирогами — к приезду Пургена Ника всегда печет его любимые, с яйцом и луком. Племяшки скоро вернутся с рыбалки, разобрать с ними улов, да и сообразить свою фирменную уху. Вечером обязательно будут гости, будет шумно и весело. Мотор с Рауфом и Костей заспорят о восстановлении радио-вышек, Костя как всегда будет сыпать никому не понятными терминами, Мотор — чертить на салфетках свои схемы. Настюха похвастает крайним рейсом в Кимры, дети утянут Вадюшу в догонялки, а после хором затребуют страшилок про Яхрому, про болота, про Первого и Второго. Ника, морщась от терпкого табачного дыма из пургеновской трубки, шепотом расскажет о последних новостях в управлении водной полиции, а после опять посетует, что старший, всего-то на пару лет младше того же Тихона, грезит о Канале и лодках, дальних рейсах и загадочных землях. Пурген будет добродушно посмеиваться и припоминать истории из их общего детства, шутя гадать, в кого же племянник таким уродился. Может быть, когда Пурген был гопником на Дыбенко, он и представлял свою жизнь спустя года иначе. Но в такие вот минуты против нынешнего своего бытия он точно ничего не имеет.