Путешествие из Москвы в Ростов-на-Дону

- Радость моя, - деликатно начал Санкт-Петербург, - тебе не хочется разнообразия ради опустить ногу на тормоз? Хотя бы на секунду. Москва фыркнул: - Петя, это МКАД. Здесь медленнее ехать неприлично. Непринужденно перехватил руль одной рукой и ловко обогнул несколько автомобилей, лавируя в потоке машин, довольно плотном даже в столь поздние часы. Петр подавил желание высказаться по поводу соблюдения скоростного режима: во-первых, это были еще не самые крутые Мишины виражи, даже вполне невинные, а во-вторых – сам не безгрешен. Что-то беспокойное в груди, однако, этим аргументам не вняло и осталось недовольно. Питер называл это «что-то» синдромом водителя, потому что проявлялось оно исключительно тогда, когда он ехал с кем-то из близких на машине в качестве пассажира. В этом смысле Москва был еще не самым провокационным спутником: Миша любил скорость и при возможности с наслаждением выжимал газ, но в целом относился к ПДД почтительно и, вопреки расхожему мнению, населявшим его водителям не уподоблялся и по обочине справа пробки не объезжал. Вот с Россией было сложно – Иван за рулем был нетерпелив и порывист. - Теперь я понимаю, почему ты захотел ехать ночью, - заметил Петр, - и пробок на переездах не побоялся. - А чего их бояться? – усмехнулся Михаил. – Злиться на пробку – это, конечно, классика, но ведь есть масса способов провести время приятно. Я вот, например, люблю смотреть на авто вокруг и думать, на что они похожи. Это как смотреть на облака, только с машинами… О, вон та, кстати, на дракона похожа! – бодро кивнул он в сторону едущего впереди спорткара. - Недовольного такого, - согласился Петербург, поразглядывав задние фары автомобиля. Москва, довольный, что он поддержал игру, продолжил: - А если совсем глухо, но встречка едет, можно выбрать какой-нибудь цвет… Допустим, белый, и считать, сколько белых машин мимо проехало. - Или просто музыку послушать, - предложил свой вариант Петр. - Это само собой, - согласился Миша. – Музыка, передачи по радио, перекусы. Петин взгляд непроизвольно перетек на бардачок. У Москвы, часто не успевающего или забывающего пообедать, там обычно водилось что-нибудь вроде пирожков и пачки сока. - Короче, всегда можно придумать себе занятие, - заключил Михаил и добавил, зевнув: – Тем более когда не один едешь. - Ты не устал? – немедленно уточнил Петр. Безусловно, он был уверен в Мише и его умениях, знал, что если тот начнет клевать носом, сам сразу же попросит его сменить, но глупое ощущение неправильности происходящего не давало покоя. Томительно хотелось поскорее оказаться на своем месте, то есть за рулем. - Я же спал после работы, - не подозревая о его нетерпении, возразил Миша, перестраиваясь перед съездом. - А зеваешь чего? – вздернул бровь Петербург. Нет, это никуда не годится. Надо отвлечься, а то он такими темпами начнет подсказывать Москве, что дальше делать. - По остаточному принципу, - объяснил Москва и, помолчав, предложил: - А давай в слова? Все на букву «эф». Февраль. - Фестиваль, - отозвался Петр. Да, игра подойдет. - Флора. - Фауна.

***

- Фрустрация, - с трудом отыскав неназванное к 132-му километру трассы М-4 «Дон» слово, сказал Петербург. - Фрекен Бок? – неуверенно предположил Москва. - Имена нельзя, - возразил Питер. На дисплее радио высветился рядок из четырех нулей – полночь. - Фарфор? – перебрав в уме уже озвученные варианты, попробовал Михаил. - Было, - отрезал Петр. Миша вздохнул. Постучал пальцами по рулю. - Ф. Ф… Фрикасе. - Тоже было, - нехотя разочаровал его Петербург. - Когда? – удивился Михаил. - Примерно Каширу проезжали, - напомнил Петр. – Ты еще попросил достать тебе из сумки что-нибудь пожевать. «На пожевать» под руку тогда попалась упаковка маленьких мятных пряников. Ели их они вместе: Петербург держал пачку и подавал Москве по прянику, когда тот, не отвлекаясь от дороги, протягивал ладонь. - Совсем из головы вылетело, - повинился Миша, надолго замолчал и, наконец, задумчиво изрек: - Ф-ф-фторник. - Который сразу после фоскресенья, – усмехнулся Питер. Михаил, осознав ошибку, недовольно цокнул языком: - Совсем уже. Пора меняться. - Давай, - просто сказал Петр. Москва съехал на обочину и, выбравшись из автомобиля, с наслаждением потянулся. Петербург, тоже выйдя, взглянул на небо. - Смотри, какие звезды, - заметил он, выпустив облачко пара в стылый осенний воздух. Михаил запрокинул голову: - Красивые… Подул и таинственно зашуршал среди черных силуэтов придорожных кустов ветер. Он же взметнул Мише волосы и затрепетал в вороте рубашки – куртка, разумеется, осталась в салоне. Москва поежился. - Едем? – предложил Петр, поравнявшись с ним. Михаил кивнул и поторопился занять пассажирское сидение. Пока Питер подстраивал кресло и зеркала под себя, он выцепил с заднего сидения свою куртку и деловито возился рядом, а когда машина тронулась, сильно сполз вниз и устроил ноги в одних носках на приборной панели. - Другое дело, - удовлетворенно протянул он, накрываясь курткой, как одеялом. - Каждый раз поражаюсь, как ты так складываешься, - признался Петр. - А я гибкий, - любезно подсказал Москва. - Действительно, - признал Петя. Миша, закончив устраиваться, посмотрел на него: - Хочешь, почитаю тебе? - Ты и планшет прихватил? – одобрил Петербург. – Тогда давай что-нибудь… Хм… У тебя там, кажется, сборник Чехова был? - Есть такое, - настраивая ночной режим чтения, отозвался Михаил. – Пьесы и рассказы. - Рассказы, - выбрал Петр. *** Ночь стояла глубокая, бархатная. После такой сумерки быстро редеют, и начинается рассвет. Петербург моргнул, на долю секунды отрешаясь от утомительно-однообразного вида дороги, и бросил взгляд на навигатор. Тот обещал, что через триста километров они въедут в Ростов-на-Дону. Рядом, каким-то неведомым образом свернувшись на сидении калачиком, спал в обнимку с планшетом Миша. Его колени нависали практически над рычагом КПП; не очень хорошо. С другой стороны, он, Петр, уже тоже устал… Тихое сопение Москвы прямо-таки гипнотизировало. Вновь взглянув на навигатор, Питер перевел его в беззвучный режим – сейчас ведь завопит, что сошли с маршрута – и свернул на парковку ближайшей заправки. Под колесами мягко прошуршала асфальтовая крошка. В свете ближайшего фонаря роилась мошкара и белели мотыльки. Время от времени их белесое облако пересекала крупная черная тень – летучие мыши охотились. Чуть в стороне стояла еще пара машин, явно семейных. Люди в них поголовно спали. Петр заглушил двигатель и равнодушно констатировал, что навигатор уже начал пересчитывать время прибытия с учетом остановки. Потом осторожно забрал у Москвы из рук планшет. Михаил, из-за их путешествия надолго «перегулявший» свое обычное время отбоя, не проснулся – только с шумным вздохом подался куда-то вверх и влево, но из-за высоко стоящей спинки сидения снова сполз в прежнее положение, даже ниже. Петербург убрал планшет в бардачок и, приподнявшись, нащупал рычажок регулировки Мишиного сидения и налег всем весом на кресло, опуская спинку. Повторно потревоженный Москва все-таки открыл глаза, но не сказать чтобы вполне проснулся – взгляд у него был какой-то пустой, осоловелый. - Тш-ш… - осторожно укладывая Михаила в более удобное положение, протянул Петр и легко коснулся его губ. – Спи. Миша, так, кажется, и не поняв, наяву это было или во сне, закрыл глаза и тихо выдохнул, повернув голову чуть набок, в сторону от света фонаря. Ветровка, которой он укрывал плечи, с него совсем сползла. Он еще и схватился за нее вместо планшета… Поленившись выпутывать куртку из цепких Мишиных рук, Питер просто укрыл его своим пальто и, опустив спинку своего сидения до предела, лег вздремнуть сам. Проснулся он от дразнящего запаха кофе и пышек. Открыв глаза, обнаружил, что уже рассвело. На соседнем сидении сидел слегка растрепанный Москва в его пальто на плечах, с картонной подставкой под стаканчики в одной руке и бумажным пакетом в другой. - Доброе утро, - пожелал Михаил и тут же сообщил: – Эспрессо из кофемашины у них пах какой-то жженкой, так что я взял тебе кофе из автомата. Растворимый, но хотя бы не будет изжоги. - Спасибо, - поблагодарил Петя и добавил, садясь: - И доброе утро. Миша, улыбнувшись, протянул ему подставку его стаканчиком вперед. - А еще пончики, - продолжил он. – Делают прямо тут. Я один уже попробовал, вкусно. - Отлично, - одобрил Петербург. – Приятного аппетита. - И тебе, - мурлыкнул Москва, высвобождая из плотной подставки свой стаканчик. На стоянке кроме них уже не было ни одной машины.

***

- Дали вы маху!.. – восторгался Ростов-на-Дону, по очереди коротко, но крепко приобнимая их, немного потрепанных и уставших с дороги, но вполне бодрых. Дмитрий, конечно, ожидал каких-то особых поздравлений на свой сегодняшний День города – все-таки юбилей, двести десять лет… Но что к нему приедут лично поздравить и Москва, и Петербург, он и представить не мог! А те взяли и приехали. И подарили просто изумительной работы кинжал с инкрустацией и дарственной надписью. И не какую-нибудь красивую игрушку, а настоящий, боевой! Ростов не сомневался, что Михаил Иванович перед дарением проверил его лично, и кинжал отменно и колет, и режет, и летит. - Отобедаете и гулять? – предложил он. – Или отдыхать? Вам, наверное, опять в ночь придется ехать, чтоб на работу успеть?.. - Ну нет, - усмехнулся Москва, - опять ночь не спать – это слишком. Мы взяли на понедельник выходной. - Какой же День города и без гуляний, - подтвердил Питер. - Это мы можем! – обрадовался Дмитрий. – Такая в этом году программа!.. Я вам за обедом все расскажу… Петр, и без городских гуляний уже ощущая какое-то особенное воодушевление, переглянулся с Москвой и наткнулся на горящий восторгом взгляд. Праздники Михаил обожал, а у таких веселых и хлебосольных хозяев, как Ростов-на-Дону, и подавно. Определенно, путешествие удалось.