Руки на вес золота

      Массажиста ему советует Гоша. Попович, с его застарелой травмой, вообще трепетно относится ко всем сопутствующим тренировкам процедурам и больше всех страдает, когда Яков с позором увольняет штатного массажиста. Остальные, впрочем, тоже не в восторге. Особенно юниорки, которых Владислав Александрович повадился лапать под предлогом массажа. Так или иначе, всем приходится в срочном порядке искать замену, пока Яков подыскивает нового специалиста. Юра фыркает, говорит, что это, наверняка, плёвое дело — найти в Питере приличного массажиста. Мила и Попович смотрят в ответ снисходительно. Их правоту он осознаёт лишь после того, как меняет за месяц третьего специалиста. Редко кто из массажистов, работающих независимо, имеет практический опыт спортивного массажа. А те, кто имеет, держатся за места при спортивных клубах и халтуру не берут. Напряжение копится, тренироваться всё сложнее, пару раз перетянутые мышцы сводит болезненными судорогами прямо на катке. И вроде бы все массажисты опытные: с корочками, дипломами и огромным количеством положительных отзывов. Но не помогают. Гоша же, словно в насмешку над его состоянием, отвратительно бодр и катается легко до омерзения. Но признать, что он и Бабичева были правы, значит признать своё поражение. И Юра терпит, сколько может, отвергая помощь, стискивая зубы в ответ на недовольство Фельцмана. Он не развалина, ему всего двадцать, и массаж всё-таки помогает, пусть даже не так хорошо, как нужно.       Попович приходит на помощь сам, избавив от позора. – Держи, – в ладонь ложится прямоугольник простой картонной визитки. – Смотреть на тебя тошно, сходи к нормальному массажисту.       Юра вскидывается, пытаясь испепелить старшего товарища по группе взглядом. Безуспешно, за десяток лет знакомства Гоша настолько привык к этим взглядам, что даже улыбка не меркнет. – Ну, чего пыхтишь? Или скажешь, что всё у тебя зашибись, и ты просто задумался так глубоко, что рухнул с трикселя? Три раза подряд.       Гоша прав и тут. Ногу сегодня тянет особенно нестерпимо. – Позвони ему, отличный парень. Мне помогает.       Юра опускает взгляд на визитку. «Отабек Алтын. Массажист», номер телефона и адрес чуть мельче, простым шрифтом, без изысков. – Он чурка, что ли? Узбек какой-то? – Юра, тебе есть разница? – вздыхает Попович. – Отабек не узбек, он казах, если это так важно. А как по мне, важнее, что у него руки золотые, под стать фамилии. Созвонись, сходи к нему, а потом уже будешь фыркать пренебрежительно.       Судя, по подозрительно довольной физиономии Гоши, он сомневается, что Юра будет фыркать после. – Да хер с тобой. Позвоню, – выдыхает он, устав сверлить Поповича взглядом. – Спасибо. Гоша пожимает плечами и молча улыбается в ответ.

***

      Так он и оказывается впервые на столе у Отабека. Реально казах. Смуглый, приятной внешности, невысокий,чуть выше Юркиного плеча, крепкий парень. Неожиданно молодой, вежливый и спокойный. Почти ничем не примечательный, на первый взгляд, разве что, модной стрижкой с выбритыми висками и затылком, да серьгой в левом ухе. Тёмные раскосые глаза изучают его внимательным взглядом, но не вызывают неприятного ощущения, что сейчас прилепят на лоб ценник. Взгляд профессионала. Он отворачивается, пока Юра раздевается и устраивается на кушетке, застеленной одноразовой простынёй. Подходит, невесомо гладит спину и плечи, скорее обозначая прикосновения, чем действительно касаясь. Тихо говорит, как положить руки. И начинает массаж. Прикосновения мягких ладоней отзываются в мышцах теплом. Он молчит, тишину в небольшой комнате нарушает только тихое мурлыканье инструментальной музыки из колонок, подключённых к ноутбуку. Что-то незнакомое, вроде бы джаз, Плисецкий плохо разбирается в этом. Главное, что ненавязчивое и расслабляющее, не то что неизменное «Русское Радио» у предыдущего массажиста. Юра мог бы задремать, если бы не чуткие пальцы, проминающие болезненные места на ногах. Осторожно, но сильно. Ноздри в какой-то момент щекочет запах разогревающего крема, растираемого по коже, и впервые за месяц, так хорошо после сеанса.       Ни о каких претензиях, разумеется, речи не идёт. Юра чувствует себя так, словно заново родился. – Тебя не звали работать в спортивный клуб?       Отабек вымыв руки, сидит за столом, прокручивая что-то в телефоне и изредка поглядывая на расслабленного, вытянувшегося на столе Юру. – Звали. Но, я предпочитаю свободный график. У меня всего два клиента спортсмена. Один из них Георгий. В следующий раз, если хотите продолжать сеансы, давайте встретимся сразу после тренировки. Рекомендую, перед массажем принимать горячий душ, это улучшит эффект. – Может, тогда к нам приезжать будешь? От клуба до тебя ехать пиздец, я дуба дам, по зиме с мокрой башкой мотаться. И Гошан тоже рад будет. Доплатим, если нужно. С тренером утрясём. Там у нас и стол есть, от предыдущего массажиста остался. Или ты только на своём?       Алтын раздумывает над его словами, кажется, всерьёз. – Думаю, я мог бы. Но ведь необходимо получить разрешение вашего тренера? – Да не ссы, с Яковом мы всё уладим. Только приезжай. Ты реально крутой массажист, спасибо тебе. – Не за что, – даже не улыбнувшись. Человек-загадка, мать его.       Уговаривать Отабека приходится ещё неделю. Яков, под двойным напором, сдаётся быстрее и соглашается на присутствие массажиста во время тренировок. Никифоров посмеивается, что Юрочка, видимо, запал на высокие скулы и чарующие глаза Алтына, что с таким жаром просит его себе. Юра, в ответ называет его пидорасом несчастным, который всех по себе меряет. Вон, Попович без пяти минут женат, а просит за Отабека ничуть не меньше. Потому что, специалист он действительно крутой. Это Виктору повезло, иметь персонального массажиста в лице жениха. Кацуки, сам фигурист в прошлом, после травмы и ухода из спорта остался при Викторе, поддержкой и опорой. Бесят они, невообразимо. Тем более, что Виктор бьет в самое больное, Юра давно, ещё когда в крови бушевал подростковый гормональный бунт, понял, что мужчины его привлекают не меньше женщин. С Никифорова всё и начинается, но Юра так и не решается тогда на признание. Нахуй такое счастье. Потом нравились и другие, с некоторыми даже сложились непродолжительные отношения. Но это совсем не значит, что молчаливый Отабек нравится ему только поэтому. Алтын вписывается в атмосферу кабинета массажиста при спортивном клубе с удивительной лёгкостью. Как будто всегда здесь работал. Тот же тёплый хриплый джаз на сеансах, тот же привычный запах крема, тёплые ладони, разминающие мышцы, скользящие по распаренной коже. После душа и массажа становится намного лучше. Юра возвращается с тренировки домой усталым, но не измотанным в ноль, как раньше. Всё просто замечательно. Триксель и квады приземляются легко и изящно, судороги остаются в прошлом. Отабек держит дистанцию, не пристаёт с разговорами, вообще больше молчит, лишь изредка просит о чём-то в процессе сеанса, отвечает на вопросы или даёт короткие рекомендации. Даже не отказывается от обращения на «вы», хотя он точно старше, и Юра много раз просит отбросить этот официоз. – Вы клиент, Юрий. Считайте это профессиональной этикой. – У массажистов она тоже есть? – непритворно удивляется Юра. – У меня она есть.       На том и сходятся. Отабек приживается в клубе, постепенно к нему начинают ходить почти все, Яков перестраивает график тренировок и уже сам доплачивает Отабеку за хлопоты, но Алтын так и не соглашается на постоянную должность. У него есть клиенты и кроме них, давние и постоянные, судя по его словам, а жертвовать ими не хочется. Юра пропускает тот момент, когда в нём пробуждается желание расшевелить неразговорчивого парня, преодолеть барьер, установленный им. Отабек не отмалчивается в ответ на вопросы, рассказывает о музыке, о байке, на котором ездит, пока не начинаются холода. О Казахстане, откуда он переехал в Питер пять лет назад. И не более того. Удовлетворяет Юрино любопытство, но не может утолить жажду узнать по-настоящему. Плисецкий же, осознав, что при мыслях о массажисте он невольно улыбается, ищет встречи чаще. Это здорово отдаёт мазохизмом, но хочется, до безумия хочется видеть его чаще, чувствовать мягкие широкие ладони на коже и позволять себе хотя бы фантазировать о большем. Именно об этом, Юра и думает, когда впервые звонит Отабеку в выходной день. Наудачу, понимая, что массажист может отказать, что может вообще не взять трубку. Алтын берёт. – Да? – Привет. Я знаю, что не договаривались, но можно сегодня к тебе на сеанс попасть? – Но, обычные процедуры вам сегодня не требуются, – в тихом голосе звучат удивлённые нотки. Яков, разумеется, выдал ему расписание тренировок. – Я в курсе. А можешь просто для расслабона мне массаж сделать? Не спортивный, а обычный, как всем? – В трубке воцаряется недолгое молчание, затем до жадно прислушивающегося Юры доносится тихий выдох. – Хорошо. Приезжайте через два часа, у меня будет свободное время в записи. – Вот и охуенчик. – Юра готов нестись сломя голову в ту же секунду, и за два часа изводит себя в предвкушении.       Отабек не говорит ни слова о том, что Юра его потревожил, когда он оказывается в знакомом маленьком массажном кабинете. Готовится, как обычно, деловито и спокойно, застилает кушетку свежей простынёй, отворачивается к этажерке с маслами и кремами, когда Юра тянет с себя футболку. – Раздевайтесь полностью, Юрий, – окликает его Отабек, когда Юра уже вытягивается на кушетке. – Хорошо, а зачем? – Плисецкий садится и стягивает трусы. Обычно раздеваться полностью не требуется, задницу массаж почти не затрагивает, а когда необходимо, Алтын просто забирается руками под ткань. – Чтобы не испачкать одежду. Вы же хотели расслабляющий, я буду использовать масло, – терпеливо объясняет Отабек. – А. Да, я хочу расслабляющий, – Юра улыбается, прицельно забрасывает трусы к остальной одежде на стул и снова ложится, сделав долгий выдох.       Изнутри, слабой дрожью, поднимается предвкушение. Вздрагивает, когда Алтын собирает его волосы, открывая шею, задевая пальцами так, что Юру продирает мурашками, и завязывает на затылке в короткий хвост. Снова отходит, по комнатке разливается аромат кокоса, в него причудливо вплетается свежая и сладкая нотка мандарина. Плисецкий чувствует, как рот наполняется слюной. Досрочный Новый Год в отдельно взятом массажном кабинете. Отабек, правда, мало походит на Деда Мороза, разве что, из гей-порно. Юра тихо фыркает от этой мысли.       Руки касаются спины, начинают медленное движение, распределяя масло, чередуя прикосновения ладоней и предплечий, безотрывно, согревая, оглаживая от шеи до лодыжек, не пропуская ни сантиметра кожи. Становится не до смеха. Юра упивается новыми ощущениями, непривычными после многих лет сухого техничного спортивного массажа. В них ощущается ласка, чувственность, даже интимность, хотя массаж не нёсёт ни капли эротического подтекста.       Ладони скользят по коже, непривычно легко, ласково, оставляя за собой тепло. Гладят шею, проходятся прикосновениями по плечам, разминают твёрдые мышцы. Дразнят нежную кожу на внутренней стороне рук и возвращаются на спину. Обретают ритм, то выписывая широкие круги, чувствительно, с нажимом, то едва ощутимо, касаясь самыми кончиками пальцев. Всё это, наверняка, должно расслаблять, но Юра ощущает лишь, как внизу живота нарастает знакомое горячее и тяжёлое ощущение возбуждения. Лежать становится неудобно, прикосновения отзываются в теле искрящимися вспышками удовольствия. Мягкие уверенные руки Отабека на спине, на предплечьях, поглаживающие, сжимающие, легко массирующие кожу, запах масла, тихая музыка – всё, словно, нарочно заводит. Будоражит, будит фантазии. И совсем не расслабляет. Юра ёрзает, пытаясь устроиться удобнее, чтобы не так сильно прижимать к мягкой, но всё-таки недостаточно, поверхности кушетки вставший член. Отабек замирает, ладони останавливаются на пояснице, практически обжигая кожу. – Что случилось? Я сделал больно? – Нет.       Хорошо, что Алтын не видит его, наверняка, мучительно покрасневшего лица. Разве что, уши у него полыхают не меньше. – Постарайтесь полностью расслабиться. – Глубокий низкий голос отзывается в теле дрожью.       Расслабиться. Как можно расслабиться, когда желанные руки продолжают нежную, но непреклонную пытку, проходятся поглаживающими движениями по ягодицам и спускаются на бёдра, мягко скользя по внешней поверхности к лодыжкам и обжигая нервные окончания, когда ласковые пальцы гладят по внутренней стороне, дразня чувствительную кожу словно нарочно. Раз за разом превращая его в безвольную куклу, вожделеющую ласки, больше, ещё больше, чуть выше, совсем чуть-чуть, так, чтобы скользкие от масла пальцы коснулись поджавшейся мошонки и подарили хоть немного облегчения. Юра дёргает бедрами и шумно выдыхает. Сдерживать стоны становится всё сложнее. – Неприятно? – Лёгкое дуновение тёплого дыхания касается обнажённых ягодиц, Юра едва сдерживается, чтобы не захныкать жалобно и отчаянно. Он точно издевается! – Нет, – получается до противного похоже на всхлип. Юра слышит, как шумно дышит, как колотится сердце. Наверняка спина ходит ходуном, но Отабек, словно ничего и не замечая, продолжает работу. Может, ему не впервой? Наверняка, ведь были такие клиенты, которых крыло от прикосновений. Но Юра не хочет быть для него просто клиентом. Он хочет большего. Узнать, что ещё умеют эти руки. И не только руки. К счастью, Отабек вновь начинает гладить спину, теперь уже несимметрично, позволяя сосредоточиться на ритме, и алое марево перед глазами немного рассеивается. Время тянется словно патока, в голове шумит, все мысли сосредоточены только на движениях ладоней Отабека. Он совсем не ожидает, что Алтын почти распластается по нему, наглаживая одновременно спину и ногу. Пальцы проходятся в опасной близости от яичек раз, другой, оттягивая чуть в сторону ягодицу. Медленно, тягуче, невыносимо. Юра не может сдержать очередного стона. Он точно издевается. Ни на секунду не прекращает гладить, то в одну сторону, то вразнобой, то раскрытой ладонью, то пальцами. Так что Юра окончательно утрачивает связь с реальностью и едва может контролировать себя. Сколько это продолжается? Как скоро он начинает откровенно тереться о кушетку, не в состоянии больше терпеть, желая освобождения? Юра не взялся бы сказать. – Юрий, точно всё в порядке? – Он бессильно стонет, тихо, но отчаянно, и выворачивается из-под рук. – Ты издеваешься, да? – Садится на кушетке, даже не подумав о том, что полностью обнажён, что Отабек видит, как его завел массаж. – Или ты реально такой трудный, что не понимаешь?       Судя по тому, как старательно он старается не смотреть Юре ниже груди, Отабек всё прекрасно понимает. А если и не понимал, во время массажа, то осознаёт сейчас. Молчит, не двигался, руки, блестящие от масла, держит перед собой. Хренов аккуратист, не хочет запачкать футболку с прикольным принтом енота на груди. – Мы… не закончили массаж, – наконец, произносит Алтын с прорезавшейся в голосе хрипотцой, облизав губы. – Юрий, ложитесь, позвольте мне продолжить.       Лучше бы Отабек ему врезал. Или выставил за дверь. Но не смотрел голодным взглядом и не говорил при этом так, будто они на сеансе восстановительного массажа в Клубе Чемпионов, словно, Юра не сидит перед ним голышом и с эрекцией. Значит, фантазии так и останутся фантазиями. Карма у него такая – западать на натуралов. От этой мысли перехватывает дыхание, и в горле встаёт комок. – Прости, – бурчит Юра. – Хватит на сегодня, не бойся, я заплачу за полный сеанс. – Босые ступни обжигает прохладой пола. Тянется было за одеждой и охает, когда талию обхватывают сильные руки. К плечу прижимаются тонкие горячие губы, оставляя целомудренный поцелуй. – Подожди. – Впервые на «ты», от этого ведёт, хочется в ответ извернуться в крепких объятиях и поцеловать. Но Юра сдерживается, не в силах поверить, что понимает его правильно. – Не убегай, пожалуйста.       Прижимается ближе, наплевав, видимо, и на футболку, и вообще на всё. Юра кожей чувствует под плотной тканью джинсов чужую эрекцию. Отабек тоже возбуждён. Горячий, сильный, красивый. И хочет его. Не нужно слов, когда пальцы выписывают круги на животе, опускаются ниже, захватывая член в скользкие от масла горячие тиски, дразнят головку, размазывая по коже вязкие капли смазки. Отабек целует его плечи, шею, разворачивает к себе, не прекращая ласки, томной и неспешной, сводящей с ума. С решимостью захватчика завладевает губами, целует мягко и осторожно, но и от этого сносит крышу. Как, и от ощущения широкой ладони, ложащейся на шею, притягивающей ближе. Юра коротко стонет, прикусывает нижнюю губу и углубляет поцелуй, жадно проникая в послушно приоткрывшийся рот языком, навязывая яростную борьбу. Они целуются долго, а может, секунды, пока лёгкие не пустеют, не начинает кружиться голова. Юра хаотично оглаживает широкие плечи, сильные руки, твёрдые мышцы спины под тёмной тканью футболки и тянет её вверх, отстраняясь от вожделенных губ всего на мгновение и вновь увлекая в яростный и страстный поцелуй, кусаясь, слабо постанывая от ощущения гладкой и горячей кожи под пальцами. Прижимается ближе, отстраняя ласкающую руку и вжимаясь всем телом в Отабека, трётся членом о чужую эрекцию, безжалостно стиснутую плотно сидящими на бёдрах джинсами. Тянется, нетерпеливо раздёргивая пуговицу и молнию, запускает пальцы под тонкий трикотаж белья и одобрительно мычит в поцелуй, касаясь горячей, чуть влажной кожи. Отабек шумно выдыхает на грани стона и сжимает руки на его талии чуть сильнее, едва не до боли. Коротко двигает бёдрами, толкаясь в Юрин кулак, сдавленно стонет, прикрывая глаза и запрокидывая голову ещё сильнее. Красивый. Его хочется невыносимо, прямо здесь, на кушетке, под тихие переливы саксофона из колонок, обвив талию ногами и подгоняя пятками, чтобы брал жёстко и сильно, до звёзд перед глазами. Но пока Юра опускается на колени и стягивает вниз мешающую ткань, секунду любуется открывшимся видом. Гладит крепкие бёдра, ягодицы, мажет губами по головке подрагивающего члена. Помогает себе рукой, направляя, вбирая глубоко и сильно, так, что Алтын напрягается всем телом, запускает пальцы в растрепавшиеся волосы и едва слышно стонет. Этого хватает, чтобы крышу снесло окончательно. Юра не знает и не хочет знать, что будет после, он отдаётся ощущениям, захлёстывающим с головой, рваному ритму движений, вкусу и тяжести плоти, вокруг которой сжимаются его губы. Теряет всякое ощущение времени. Отабек отстраняет его рывком, безжалостно тянет за волосы, вынуждая подняться, и взгляд у него шальной, безумный, горячий настолько, что Юра ощущает себя грешником в адском пламени. Он и есть грешник, идолопоклонник, сходящий с ума от вожделенного тела. Он готов отдать всё, лишь бы почувствовать ещё немного, отдаться Отабеку без остатка. Его толкают на кушетку, прижимая тяжёлым горячим телом, целуют грубо и жадно, собирая вкус, оставшийся на губах. Он не сразу понимает, что это он хнычет, стоит Алтыну отстраниться. Отабек улыбается так лукаво и порочно, что щёки обжигает стыдливым румянцем. Он тянется за флаконом с маслом, самым обычным, детским, без изысков, а Юра как завороженный следит, как прозрачная жидкость стекает на пальцы. Это развратнее любого порно. Потому что спустя полминуты эти восхитительные пальцы будут в нём. Юра упирается в кушетку пятками, разводит колени шире, открывая себя тяжёлому взгляду Отабека. И тот не разочаровывает. Целует властно, глубоко и одновременно первый палец, с небольшим усилием преодолев сопротивление мышц, движется в теле Юры. Он не спешит, добавляя второй, лишь тогда, когда Юра начинает метаться под ним и требовать большего. Этого мало. Слишком мало даже двух пальцев, проходящихся ласковыми прикосновениями по простате, растягивающих объятое жаром тело. – Ещё… – стоном в губы. Его плавит и выгибает, словно раскалённое, только из печи стекло, мягкое и податливое даже для дыхания опытного мастера. А Отабек опытный, это ощущается так явственно, что невыносимо терпеть дольше. – Пожалуйста, ещё! – срываясь на новый протяжный сладкий стон.       Не имеет значения, что от проникновения третьего пальца немного больно. Отабек сильно прикусывает кожу под ключицей, терзает зубами соски, чертит языком влажные дорожки по коже живота, обхватывает губами головку, ласкает языком уздечку. Юра же готов на что угодно, лишь бы получить наконец освобождение, лишь бы стало невыносимо, невозможно хорошо в объятьях Отабека.       Алтын не осторожничает, входит сразу наполовину, крадёт в поцелуй чуть болезненный стон. Почти не даёт привыкнуть к размеру, но движется медленно и размеренно, а Юру словно выбрасывает из тела, в голове легко и пусто, он словно со стороны наблюдает за собой: как обхватывает талию Отабека ногами, задавая свой ритм, хаотичный, быстрый, жёсткий, царапает короткими ногтями смуглую кожу на широких плечах, стонет, всхлипывает от каждого мощного короткого толчка, выбивающего из лёгких воздух. Тянется за поцелуями, кусает припухшие губы, шепчет в ухо, выше серёжки, как ему охуенно хорошо. Горячее, острое чувство наполненности, завершённости срывает тормоза, разгоняет по венам взрывоопасный коктейль наслаждения. Их не хватает надолго, Юру оргазм накрывает первым, он сжимается, пачкая животы вязкими каплями, хрипло протяжно стонет, лениво наблюдая из-под ресниц за движениями смуглой широкой ладони, пока Отабек не задерживает дыхание, скрадывая тихий стон, и кончает, оставляя на светлой коже новые следы разделённого удовольствия. Тяжело садится на кушетку рядом, пытаясь, по всей видимости, унять головокружение и успокоить загнанное дыхание. Коротко целует Юрину коленку, прижимается щекой и замирает, прикрыв глаза. Плисецкого же завораживает зрелище растрепавшихся чёрных волос, темнеющие на его плече следы от собственных ногтей и непривычно расслабленное выражение лица. Проходит пара минут, прежде чем Алтын отстраняется и смотрит на Юру смущённо и виновато. – Я... – Какую бы хуйню ты ни хотел там сказать, не смей. Особенно, если хотел извиниться. – Плисецкий знает, что сейчас, голый, растрёпанный, с остывающей на животе спермой едва ли выглядит устрашающе. Отабек в ответ слабо улыбается и ведёт пальцами по бедру, пуская по коже волну мурашек. – Будем встречаться или нет? Юре смешно от этого вопроса. Встретились два одиночества – первый, секс как в порно, и предложение встречаться, как из второсортной драмы. Хотя, когда и что у него вообще было как у нормальных людей? – Будем.       У Отабека твёрдые сухие губы, красивые глаза, крутая стрижка и потрясное тело. Он разбирается в музыке и будет возить его на тренировки на мотоцикле. У него руки на вес золота, он умеет делать самый офигенный в жизни Юры массаж. У Юры чемпионские титулы, бесконечные тренировки и впервые в жизни есть желание разделить с другим человеком квартиру. Он умеет побеждать и готовить безумно вкусные, по словам всех вокруг, пирожки.       А понимать друг друга они научатся вместе.