Гнилое золото

Был у меня соперник, неглупый был и красивый, Рожденный, видать, в рубашке, — все удавалось ему. Был он не просто соперник, а, как говорится, счастливый, Та, о которой мечтал я, сердцем рвалась к нему.       Первым самым значимым в моей жизни человеком, стал мой первый враг. Имени уже не помню да и вспоминать нет никакого желания. Он был довольно хорош красивый, чего таить, умный под стать мне, трудолюбивый и чертовски удачливый, как мне казалось. Он не был, как я молчаливым и холодным, наоборот, очень весёлый — настоящая душа компании, но мог стать серьёзным когда надо, мог всегда придти на помощь. Кажется был на года два старше, поэтому мы пересекались не так часто, к счастью. Юноша стал моим врагом по умолчанию, может я ему в какой-то степени благодарен сейчас, переосмысливая и вспоминая случившееся. Мягкие черты лица, густые чуть вьющиеся тёмные волосы, красивая улыбка, постоянно играющая на губах, выразительные янтарные глаза — чем не красавчик? Он жутко бесил меня своей приторностью, я в принципе не люблю сладкое, а тут такое, хотя был один человек, одна девушка, которая пленяла своей сладостью, недоступностью. И по закону жанра любимая беспросветно была влюблена в него. И все-таки я любовался, под вечер ее встречая, Нарядную, с синими-синими звездами вместо глаз, Была она от заката вся словно бы золотая, И я понимал, куда она торопится в этот час.       Теперь первым наизначительнейшим человеком стала Наруто Узумаки — моя первая любовь. Это была именно любовь, а не мимолётная влюблённость, зная себя, я в этом уверен. У одноклассниц в этом возрасте розовые сопли и туман в голове, ими можно восхищаться с чисто эстетической точки зрения, но поведение и двуликость перечеркивают любую красоту. С Наруто же дела обстоят иначе, она не притворяется, не выкаблучивается; нервничает, но ведёт себя нормально даже с предметом воздыханий. Улыбается, шутит с ним, а любуюсь ей я. Весьма иронично.       Иногда я встречал её, прогуливаясь вечером по знакомому парку, спешащую и очень нарядную. Мягкий закатный свет придавал её золотистым волосам лёгкий персиковый оттенок, а в прозрачных васильковых глазах звёздами играли блики. Лёгкое, струящееся лиловое платье без рукавов идеально на ней сидело, подчёркивая что надо и скрывая нежелательное. Я не глуп, я сразу понял куда она идёт, весело и немного смущённо болтая по телефону. Даже понимал с кем она разговаривала, не слушая. Всё чаще проклиная свою проницательность, я наблюдаю за Наруто. Она легко кивает в знак приветствия, от чего волосы слегка дёргаются и снова падают на хрупкие плечи. В этом платье прекрасно видно её изящную словно воздушную фигуру. И ведь знаю что мой заклятый враг увидит её без него. Конечно, мне нужно было давно уж махнуть рукою. На свете немало песен, и радостей, и дорог, И встретить глаза другие, и счастье встретить другое, Но я любил. И с надеждой расстаться никак не мог.       Естественно я много думал на счёт собственной беспомощности и бездействия, но иначе нельзя — спугну. Невооружённым взглядом видно, что любит. Любит его сильно, даже слишком. Я был бы не к месту. Есть много девушек, готовых принять мою любовь и подарить свою, но им явно не повезло с выбором. Махнуть рукой, остановиться на полпути — не вариант. Это ведь не влюблённость от которой можно избавиться через пару месяцев, это настоящая, крепкая, незыблемая любовь. Мне нужны лишь её глаза, её улыбка мне, а не ему. Хотя в моём случае бросить и забыть оптимальный вариант, но я продолжаю любить. Надежда ведь умирает последней. Нет, слабым я не был. Напротив, я не желал сдаваться! Я верил: зажгу, сумею, заставлю ее полюбить! Я даже от матери тайно гипнозом стал заниматься. Гипноз не пустяк, а наука. Тут всякое может быть!       От нечего-неделания я перешёл к активным действиям. Я верил, что сумею разжечь в ней огонь любви и потушить страсть, разгоревшуюся у них с моим врагом. Маленькие подарки на праздники и не только помогли, она чуть потеплела ко мне. Значит я на верном пути, полагаю. Но и через месяц, и через два и три ничего не менялось, мы такие же приятели, как раньше, я не на шаг не приблизился к своей цели. В голову уже лезла всяко-разная дурь про привороты, с каждым разом я сильнее погружался в раздумья, и идея казалась не столь безумной. Вроде антинаучно, но может повезёт? Шли месяцы. Как и прежде, в прогулке меня встречая, Она на бегу кивала, то холодно, то тепло, Но я не сдавался. Ведь чудо не только в сказках бывает… И вот однажды свершилось! Чудо произошло!       С течением времени ты начала снова отдаляться от меня, снова становится недосягаемой звездой на небе. Количество разговоров сократилось к минимуму, а завидев меня, ты небрежно кивала, слегка растрёпывая волосы, и сразу же забывала о моём существовании. Стало тоскливо на сердце, но опять же сдаваться — удел слабаков. Помню холодный вечер с белой колючей крупкой, И встречу с ней, С необычной и словно бы вдруг хмельной… С глазами не синими — черными, в распахнутой теплой шубке, И то, как она сказала: — Я жду тебя здесь. Постой!       Твои глаза горели по другому, горели страстью, а не любовью, злостью, а не лёгкой обидой. Словно у пьяной поблёскивали предвкушением и это мне вовсе не понравилось. Наводило на неправильные мысли, очерняющие твой светлый, лучезарный образ. Я, пытаясь сохранить спокойствие, подошёл к тебе, но на самом деле моё сердце билось непривычно быстро. Быстро от предвкушения или от страха? Для погоды на улице ты была слишком легко одета. Неспроста. Сомнения в сердце была сложно развеять, ведь обычно Наруто со мной не разговаривает, не ждёт. И дальше как в лихорадке: — Ты любишь, я знаю, знаю! Ты славный… Я все решила… Отныне и навсегда… Я словно теперь проснулась, все заново открываю… Ты рад мне? Скажи: ты любишь? — Я еле выдохнул: — Да!       Ты затараторила, местами вздыхая, взяла меня за руку. Доносился лёгкий запах грейпфрута — твои любимые духи. И руки у тебя тёплые, и сердце так же громко стучит. Восхищаясь, я чуть не пропустил вопрос «Ты любишь меня?». На секунду снег перестал падать, а Луна погасла. Восхитительное ощущение, ощущение взаимности. Неслышно вдохнув, приготовившись ко всему, я крикнул, ведь сил сдержаться не было «Да!». Счастье поглотило меня, ведь ты наконец заметила меня, наконец признала меня достойным себя, наконец отлипла и дала превзойти мне моего врага. Ты говоришь, что была слепа и дальше носа своего не видела, что наконец прозрела и готова к новым свершениям, к новой главе, хочешь начать всё с чистого листа. Тучи исчезли. И город ярким вдруг стал и звонким, Словно иллюминацию развесили до утра. Звезды расхохотались, как озорные девчонки, И, закружившись в небе, крикнули мне: — «Ура!»       Цвета стали ярче с твоим приходом. Пускай ты ворвалась в мою жизнь всего час назад! Небо, город, деревья окрасились в солнечные оттенки и причиной всему ты. Ты даёшь мне одновременно волноваться и радоваться. Я волнуюсь потому что страшусь твоего ухода, а радуюсь тому что ты ещё рядом и заливаешь светом всё вокруг. Ты говоришь, что в моих глазах можно утонуть, это так избито, но срываясь с твоих уст слова превращаются в мёд. Кажется сами небеса рады этому, звёзды сошлись и благославляют нас. Помню, как били в стекло фар огоньки ночные, И как мы с ней целовались даже на самой заре, И как я шептал ей нежности, глупые и смешные, Которых наверное нету еще ни в одном словаре…       А потом ты поцеловала меня. Сплошная магия, чудный сон. Твои пушистые крашенные ресницы близко, твои поблёскивающие губы очень близко. Ощущение сравнимое с волшебством, мягкие прикосновения, с каждым моментом становящиеся более властными. Ты завладела мной, а я подумал, что завладел наконец тобой. Лишь фонари освещали нас, слепя глаза, давая возможность увидеть другим нас с тобой и нам друг друга. Мысли путанные — страсть вытеснила прошлые, не давая рождаться новым. Ты говорила про любовь много и долго, а я молча слушал приятный голос, внимал тебе, эйфория накрыла меня, как цунами. Вдруг я выныриваю и слышу аккуратные щелчки у носа, а потом приглушённый смех и игриво-манящее «Саске…». И вдруг, как в бреду, как в горячке: — А здорово я проучила! Пусть знает теперь, как с другими встречаться у фонарей! Он думал, что я заплачу…, а я ему отомстила! Тебя он не любит? Прекрасно. Тем будет ему больней.       Твои слова, сказанные тогда, отрезвили. Ты то бормоча, то прикрикивая объясняла, что отомстила ему с помощью меня. Даже тут он меня обошёл. И нет больше места мысли про бедную несчастную Наруто, которую он обманул, изменил с другой. С гулом обрушилось небо, и разом на целом свете Погасли огни, как будто полночь пришла навек. Возглас: — Постой! Куда ты?.. — Потом сумасшедший ветер… Улицы, переулки… да резкий, колючий снег…       Разом выцвели все предметы, мир медленно превращался в монохромную картину. В картину исполненную в технике «гризайль». Слова, сказанные потом, улетали с бешеным ветром, внезапно поднявшимся в голове. Обманули, воспользовались, превзошли. Снег стал жутко холодным и режущим, а улицы чужими, пустыми. Все уличные фонари засветились ещё реже и неприятней. Обратив на неё внимание вновь, вижу ухмылку играющую на устах. Не так сладко как обычно, скорее мерзко и непривычно злобно. Далее Наруто просто встала и ушла, кутаясь в шубу, а я как дурак пытался её окрикнуть, остановить, не понимая как так вышло или просто не хотя понимать. Предложения в голове формируются в текст. И я наконец понял, протрезвел от любви. Не перестал любить, но обрёл волю, обрёл силу отказаться от лживых, безответных чувств. И точно так же ушёл, непрощаясь, попутно закрывая чувства и ставя замки на сердце. Бывают в любви ошибки, и, если сказать по чести, Случается, любят слабо, бывает, не навсегда. Но говорить о нежности и целоваться из мести — Вот этого, люди, не надо! Не делайте никогда!