а ты готов вдыхать её до головокружения, гореть в её аду до полного самосожжения? стоять над бездною, держаться за руки и чувствовать, как тихо замерла Вселенная?
***
Неоновое, мягкое, интимное освещение палубы, и он - высокий, статный, словно статуя из белого мрамора. Кажется тонким и хрупким, как стекло, но она знает - это обман. Обман – это и есть он, его сущность, его естество. Хрустальный принц, тронь слева и тысяча острых граней разрежет тебя, как режет новая бумага пальцы. Разрежет кожу, в кровь, мечтая добраться до сухожилий, перерезать нервы, сотней осколков свернуться в клубок в твоем животе, прорезая тебя изнутри. А тронешь справа, его мягкий голос, обволакивающий, как облако пара; вкрадчивый и тихий, как шелест листвы; унесет тебя в морозное осеннее утро. Заставит почувствовать, как холод пробирается по хребту, а ты пытаешься сильнее закутаться в свой свитер крупной вязки, ощущая как северный ветер продувает насквозь, желая забраться глубже - внутрь, сковать ледяным дыханием твое сердце. И ты тянешься пунцовыми пальцами к тлеющим уголькам костра, пытаясь ухватить остатки былого жара, и почти потухший, он вдруг вспыхивает, обжигая искрами твою ледяную кожу. - Диана? – он заметил ее, замершую у порога. В нерешительности, странной задумчивости, будто не здесь, не сейчас её мысли; далеко - не достать. Его голос выдернул девушку из невесомости, вернул из дрёмы, сюда - к нему. - Не спится, - она бесшумно подошла и стала близ него. Её взгляд устремился вдаль, через толстенное стекло иллюминатора, в холодную пустоту космоса. В карих глазах нашли отражение самые яркие звезды, и казалось, ее очи светятся изнутри, казалось в них – целая вселенная. Локи украдкой изучал, наблюдал за ней, силился понять, познать. Но что-то ускользало от него – неуловимое, как ускользают фрагменты сна ранним утром, как утекает через пальцы соленая вода теплого моря. Была в ней тайна, и он никак не мог подобрать шифр, разгадать, найти нужную комбинацию знаков и рун. Он не признавался, даже самому себе, но ему нравилось ее присутствие. С первого шага, как она ступила на их корабль, сначала меньше, но дальше – сильнее, он ощущал ее тепло, словно в зимнюю стужу его вдруг принялись согревать лучи яркой звезды. Он чувствовал рядом с ней, оживал; его холодная душа ётуна тянулась к ее мягкости, добродетели. Как ребенок мечтает завернуться в мягкое пуховое одеяло и спрятаться от страшного непонятного внешнего мира в его объятьях; так и Локи хотелось окунуться, вдохнуть аромат её темных локонов. Он страшился этого странного чувства, пытался отторгнуть наваждение, сбросить, но не мог. В ее присутствии его желчь превращалась в нежность, а его колючая душа стремилась расцвести сладким запахом садовой розы. Бог не мог понять, отчего вдруг происходила эта странная перемена, был убежден, что разгадка где-то сокрыта, в этой смертной деве, в ее карих глазах и бархате губ. - Красиво, - на выдохе промолвила Диана. Её аккуратные тонкие пальцы коснулись поверхности стекла, словно она пыталась дотронуться до скопления звёзд, что были за ним. Он молчал. Знал: где-то здесь ложь, недомолвка. Обманщик не мог разгадать обман. Сокрытая истина злила - он желал разорвать зубами; разодрать пальцы в кровь, добираясь до сути. Не мог. Смертная была прекрасна - улыбка чуть тронула ее губы, а аромат ее тела проникал ему под кожаный доспех. - Ты прекрасная лгунья, - Бог решился на комплимент. Диана улыбнулась широко, добродушно. - В чем же я солгала вам, принц? Локи встретился с ней взглядами. В её глазах плясали огоньки, начатый им разговор откровенно забавлял собеседницу. - Не выходит разгадать твой секрет, - он признал свое поражение. - Всякий ли секрет должен быть раскрыт? Любая ли загадка должна быть разгадана? Каждая ли тайна должна быть постигнута? Нежный, мягкий голос Дианы обволакивал, усыплял, притуплял бдительность. Он вздрогнул, избавляясь от наваждения. - Смертная… - голос Бога прозвучал хрипло. - В том твоя проблема, принц, - она звонко рассмеялась, перебив его. – Ты силишься отгадать то, что у тебя под самым носом. Он замер, пораженный внезапной догадкой. Паззл сложился. - Кто же ты? - Я Диана из Темискиры. Принцесса Амазонок. Дочь земного бога Зевса. По телу девы волной прокатилось золотое сияние и, секунду спустя, Диана предстала перед ним в полном боевом костюме. - Этот вечер становится интереснее, - Локи отступил на шаг, разглядывая собеседницу и не скрывая своего восхищения. – Зачем ты скрыла свою суть? - Не знала, можно ли вам доверять. - Полагаешь, мне – можно? – губы Бога Обмана растянулись в ехидной усмешке. В глазах тут же расплескалось веселье вперемешку с озорством. - Поторгуемся? – подыграла она. – Что желаешь за то, чтобы мой секрет остался между нами? - Я ведь могу запросить высокую цену, - Лафейсон вальяжно облокотился о стену. Он любил чувствовать себя хозяином положения и в этой ситуации у него на руках оказался карт-бланш. - Подумай хорошо, Бог, - последнее слово она выделила особой интонацией; вновь блеснуло золотом, и на амазонке осталась туника нежного персикового цвета. Тонкий золотой поясок ненавязчиво подчеркивал талию. В свете неоновых огней палубы казалось, что её кожа – бархат. Ему вдруг захотелось дотронуться кончиками пальцев, ощутить мягкость и теплоту ее тела. Сын Лафея заворожено следил, как волна мурашек накрывает плечи Дианы; запоздало осознав, что он нежно, подушечками пальцев, гладит её запястье. Локи сморгнул, убрав руку. Откуда внезапный трепет в груди? Почему он, ётун по крови, ощущает ледяное дыхание вдоль позвоночника? Что эта женщина делает с ним, отчего в ее присутствии он теряет самообладание? Впервые за тысячелетия своего существования, Лафейсон чувствовал, что теряет выдержку и трезвость мысли. Это пугало его - это ощущение; край бездны - еще шаг и все сущее потеряет смысл. Останется только она: сладкий запах её тела; отражение неоновых огней в её карих глазах; её манящие розовые губы... На мгновение дыхание Дианы опалило, прежде чем он коснулся её губ. Поначалу нетвёрдо, нерешительно; ожидая, что она оттолкнет его. Локи ожидал возмущения, гнева, сопротивления, когда внезапно почувствовал, как принцесса амазонок нежно отвечает на его поцелуй.