***
Т’Чалла смотрит на Эрика, осознание медленно проявляется в его глазах. — Эрик… — неверяще шепчет он. — Ты вспомнил?.. Эрик зол настолько, что не может дышать. — Ты больной ублюдок! — рычит он, отталкивая от себя Т’Чаллу и скатываясь с постели. Он дрожит, задыхается, разрывается между двумя желаниями: сбежать от Т’Чаллы как можно дальше или задушить его прямо сейчас. Он решает сделать хоть что-нибудь, поэтому бьет его кулаком в лицо. Т’Чалла не уворачивается. Даже не вздрагивает, хотя Эрик прекрасно понимает, что благодаря силе Черной Пантеры он мог бы с легкостью уклониться. — Эрик… — пытается сказать Т’Чалла. — Мне жаль… — Блядь, ты просишь прощения? — рычит Эрик. — Ты… ты… — обычно он отлично справляется с придумыванием оскорблений, но сейчас не может подобрать точного определения, чтобы выразить, как сильно он ненавидит Т’Чаллу, как сильно тот оскорбил его. Он снова бьет, сильно, на этот раз сбивая костяшки прямо о челюсть короля. Т’Чалла не сопротивляется, хотя ему явно больно — из уголка его рта течет струйка крови. — Эрик, я знаю, я должен был сказать тебе… — Сказать мне? Ты должен был позволить мне умереть! Я хотел умереть! Я лучше умру, чем… чем… — он не может закончить. Это все отвратительно, осознавать то, что он позволил Т’Чалле трахнуть его, раздвинул ноги, умолял и ему это понравилось, черт. Будто на Эрика вылили ледяную воду. Теперь ему еще хуже — он не просто ранен, он чувствует себя преданным. Преданным Т’Чаллой, собственным телом, собственным разумом. Опять хочется сдохнуть. — Ты должен был убить меня, когда у тебя был шанс, — шипит Эрик, бросаясь вперед, стискивая пальцами горло Т’Чаллы. Тот задыхается, его глаза слезятся, но он по-прежнему не сопротивляется. Не борется. Только смотрит на Эрика широко распахнутыми глазами. Виноватыми глазами. Придушить. Воспоминания об инструкторе в Аннаполисе, который читал лекции новобранцам. Удушение. На то, чтобы вырубить человека, нужно тридцать секунд. Три минуты, чтобы в легких кончился воздух, а кровоток замедлился. Пять минут, чтобы убить или повредить мозг. Глаза Эрика слезятся. Но он не разжимает рук. Десять секунд. Двадцать секунд. Тридцать секунд. Т’Чалла без сознания. Его влажные карие глаза все еще открыты, видимо, из-за долбаных цветов. Эрик не разжимает рук. Сорок секунд. — Не смотри на меня так, — шепчет Эрик. — Не смотри на меня так. Блядь, пусть Т’Чалла закроет глаза. Пусть откинет голову назад. Чтобы Эрику было проще забрать его жизнь. Он не может этого сделать. Всю свою жизнь Эрик ждал этого момента. Обучался, готовился, убивал. Афганистан, Ирак, Кло, Линда. Все эти смерти, а он… не может. все то, что Т’Чалла забрал у него — тело, выбор, смерть… А Эрик не может. Он разжимает пальцы и отступает от кровати. А потом бежит.***
Улицы темные и пустые, и на этот раз у Эрика нет гида, но он все еще помнит, как найти путь наверх на скалу Пантеры. Ваканда по-прежнему прекрасна, даже в иссиня-черной темноте перед рассветом, сверкает под Млечным Путем в высоком небе. Венера поднимается на восточном горизонте, а ниже виден Юпитер. Прекрасное место для смерти, размышляет Эрик. Спокойствие. Тишина. Ваканда, раскинувшаяся под ним, сияющая как драгоценный камень, который он не смог сломать. Эрик опускается на землю на краю обрыва, прижимает колени к груди и утыкается лицом в сложенные руки. Он плачет до тех пор, пока горло не начинает саднить. Когда он наконец поднимает голову, то даже не удивляется сидящему рядом Т’Чалле. — Я подумал, что найду тебя здесь, — надсаженным голосом говорит Т’Чалла. Он выглядит ужасно, замечает Эрик. Губы разбиты, под глазами круги, а на шее следы пальцев. Шури будет в ярости. — Ненавижу тебя, — устало говорит Эрик. — Я тебя убью. В его словах нет ни капли убежденности. Он даже сам в это не верит. — Мне жаль, Н’Джадака. Я… — Заткнись, — бросает измученный Эрик. От извинений уже тошно. Теперь еще хуже, ведь он знает… Т’Чалла каждый раз пытался рассказать ему правду о том, что произошло. А Эрик… не хотел его слушать. Блядь. Эрик думал, что слезы кончились. Т’Чалла тянется к нему, и когда Эрик позволяет, он медленно, нежно обнимает его за плечи. Знакомые объятия… они точно так же вместе уже смотрели на закат. В тот раз Эрик был смертельно ранен в грудь. Распоротые легкие, пронзенное сердце. Тогда он думал, что все знает о боли. Но сейчас почему-то болит сильнее. — Все хорошо, — вполголоса говорит Т’Чалла, гладит его спину, пока Эрик молчит, уткнувшись ему в плечо. Они так близко. Т’Чалла шепчет то, что Эрик не позволил ему сказать после того, как они переспали. — Эрик. Н’Джадака. Все хорошо. Мы с этим разберемся. Я люблю тебя. Эрик по-прежнему молчит. Т’Чалла касается его подбородка и его приподнимает голову вверх. — Видишь? Солнце встает.