— Погибла?
Джесса будто оглушило. Все звуки доходили до него словно через толщу воды, а в глазах, кажется, помутнело, настолько шокирован он был. От боли, неожиданности или разочарования в себе — неясно.
— Не…не…мож-жет б-быт…ть, — он не придавал значения тому, что говорил и говорил ли вообще, будто контроль над собственным телом ему не принадлежал. Боль оглушила, притупила чувства, а сам подросток не помнил ничего ровно до тех пор, пока не оказался в кровати.
А потом пришло осознание.
Ее
нет. Нет из-за него.
Она больше не сможет побеждать в забегах. Не сможет править Терабитией. Не сможет улыбаться своей
обворожительной улыбкой. Не сможет делать жизнь Джесса лучше.
Он убил ее. Своим эгоизмом лишил жизни самого
близкого человека. Лишил родителей единственной дочери. Лишил себя друга.
Друга ли?
Давно не друга. С самой первой встречи — не|друга.
Он погубил девчушку, еще не начавшую жить.
А потом Джесс не заметил, как убил себя. Да, он построил Мост в Терабитию. Да, подарил ее жителям новую правительницу. Да, пытался сделать вид, что живет.
Но смысла в этом не видел.
Не видел он этот смысл, когда притворялся человеком. Не видел, когда вновь и вновь приходил в
их сказку с Мэй Бель.
— Братишка, ты опять пропал, — сказала однажды сестренка, когда правители Терабитии вновь посетили свое царство, сидя на коряге где-то перед замком.
— Что ты, Бель, я здесь, просто задумался о…
— Лесли. — Уверенно продолжила девочка, вздохнув.
Уже почти год никто не произносил
это имя. Ведь абсолютно все понимали, что мальчик скорее всего никогда не оправится от смерти любимой.
— Брати…
— Да если бы я хоть что-нибудь, — он все-таки сломался. Все таки не смог.
— …ты не…
— Нет! Я бы обязательно! — закрывает уши ладонями, будто ему говорят то, что он
ни за что не хочет слышать.
— …виноват, — все же заканчивает МэйБель, но добавляет, — и ты бы…
— Изменил! — чуть ли не плача кричит, спрыгивая с какой-то поверхности — он даже не запомнил какой — и бежит.
Бежитбежитбежит.
Спотыкаясь. Падая. Он бежит, надеясь спасти самого родного человека.
Лесли.
А дальше…
тьма…
***
— Нееет! Леееслиии! Нет! — кричит мальчик катаясь по кровати и сминая простыни. — Нет! — он вскакивает, пугая девочку, сидящую чуть поодаль от него.
— Эй, Джесс, — пытается успокоить друга Берк, — все в порядке, я здесь.
Ааронс оглядывается, вскочив с кровати и оправившись ото сна. Сейчас парень находится в своей комнате, за окном идет дождь, а Лесли,
живая Лесли, отжимает какую-то тряпку, бубня что-то себе под нос.
— Какой сейчас год? — спрашивает Джесс, ложась обратно в кровать.
Девочка удивленно на него смотрит и, прикладывая такую приятно-холодную тряпку ко лбу мальчика, поясняет:
— Восьмое сентября две тысячи двадцатого, — Лесли садится на кровать друга, — тебя училка в музей позвала, а ты с воспалением легких свалился, жаль конечно, что не смог с ней пойти, — морщится девчонка, продолжая поток слов, — но ты бредил два дня, и только в себя пришел. Сестры твои в школе, родичи на работе, а я школу прогуливаю, — жмет плечами, — должен же кто-то за тобой приглядывать.
Потом она встает и уходит, а Джесс…он просто пытается свыкнуться с той мыслью, что Лесли жива. Что она сейчас придет. Что он окончательно не сошел с ума.
— На вот, выпей отвар, — ставит перед парнем на подносе суп вернувшаяся подруга, — его терабитяне для тебя приготовили, старались…
А Джесс смотрит на суп, потом отставляет его на тумбочку и просто сгребает Лесли,
его Лесли, в объятья.
— Да что с тобой? — прости, Лес, но твой друг слишком счастлив для того, чтобы ответить на этот вопрос.
***
— Джесс! — кричит девушка, пытаясь догнать друга, — ну стой же! Что с тобой?! — возмущается Берк.
Парень резко тормозит (чтобы девчонка в него врезалась, да), берет Лесли за плечи и торжествующе говорит:
— Я сделал то, что мы должны были в первую очередь совершить для нашей страны! — и отходит, показывая свой труд.
Ааронс после болезни запретил — с очень большими спорами и скандалами, но своего добился — Лесли ходить в Терабитию. Пусть и на год. Слишком велик был риск потерять ее
по-настоящему. И нет, он не строил мост целый год. Просто Джессу нужно было переждать зиму
максимально потянуть время. Все же слишком тот сон был натуральным. чтобы приступить к задуманному. А объяснять, почему он не звал Лес — не вижу смысла.
— Ох, ничего себе! — восхищенные возгласы
подруги были лучшей наградой за столь тяжкий труд. — И ты сам это построил?
— Ну я и Мэй Бель, тебе нравится?
— Шутишь? Это великолепно! Терабитяне будут довольны.
Они вместе подходят к мосту, а Лесли, не отрываясь от разглядывания этого чуда спрашивает:
— Теперь-то ты объяснишь мне, почему так долго не пускал к моему народу?
Парень теряется. Он ведь даже следил, чтобы подруга не подходила к
их месту настолько он за нее переживал.
— Понимаешь…
И поток из слов льется и льется. Все, что наболело. Все, чего он так боялся, теперь знает его…подруга.
Которая, к слову, весь рассказ промолчала, смотря на друга. А потом просто подошла и обняла его, положив голову на плечо.
— Не бойся, я никогда не оставлю ни своего короля, ни своих терабитян, — и приподнимаясь на носочках, слегка касается своими губами его щеки.
А после, они вместе пересекут этот Мост.
А Судьба останется довольна,
ведь не часто встретишь человека, готового исправить ошибки.
