***
Спроси вы у Акутагавы «Что такое любовь?» в обычный день, он бы сказал, что не собирается отвечать на глупые вопросы. Однако сейчас на столь милый вопрос, он скомкано ответит: «Это боль». За всю свою жизнь он испытывал любовь только к своей сестре. Испытывал неимоверное желание её защитить, пока они ещё жили на улице. А потом мафия научила их защищаться самостоятельно. Но любовь брата к сестре никуда не делась. Да и сестры к брату тоже. Но угораздило же его влюбиться в тигрицу. После еле-еле выполненного задания его так распирало от злости и испуга, что он разочаровал Дазая. И он сорвался на напарницу, которая сделала всё, что могла. И где-то глубоко внутри он понимал, что, если бы он не отвлекал Накаджиму своими нравоучениями, то и справились они бы лучше. Но он был слишком горд, чтобы это признать. Мораль, которой мафиози априори не владели, была повержена, и Рюноске вывалил на девушку-оборотня всё, что накипело. А в конце и вовсе пожалел, что в приюте её не убили. Ацуши ушла. А Акутагава ещё долго стоял и думал, насколько жалкая эта девчонка. Но чем больше он об этом думал, тем противнее ему было. Не от Ацуши, а от своих слов. Такое хрупкое создание, как она, после такого уже бы бросилась с крыши. Но никакие вести об этом до него не доходили. И, хоть тошно и страшно было это признавать, Рюноске этому был даже рад. В Портовой мафии он вёл себя раздражённо. Из-за обиды на свои же слова он срывался на любого, кто говорил с ним. Бедная Хигучи, как его телохранитель, огребала больше всех. А Чуя в процессе ругани с ним, хрустнула карандашом, желая, чтобы точно также когда-нибудь хрустнул его позвоночник. Но вместо того, чтобы исполнить желаемое, она отправила ему СМСку. От прочитанного у юного мафиози что-то ёкнуло в груди. Сердце наполнилось теплотой, а вместе с этим и болью. В голове были только мысли о напарнице, а руки уже сами напечатали «Вы пьяны?» Сообщение осталось без ответа. В здании Портовой мафии Акутагава заметил разбитый экран телефона Накахары, который ранее был целым. В голове парня роились мысли об Ацуши. Он всё думал, как она, хорошо ли ей, простила ли его за ранее сказанное. Но когда он подумал о том, любит ли она его, становилось совсем тяжко. Ясно же, что не любит. Любят ли такие, как она, таких мрачных, бешеных псов, как Рюноске? Хотя, таких, как Накаджима, нет и не будет.***
Рабочий день в Детективном Агентстве подошёл к концу, и Ацуши с Кёкой направились в общежитие. По пути Кёка говорила на какие бы то ни было темы, избегая расспросов про Акутагаву и состояние подруги, так как обещала ей потерпеть до дома. Общение с юной девой приподняло настрой Ацуши и помогло ей расслабиться. Она даже несколько раз засмеялась. Дойдя до своей комнаты, девушки тут же принялись переодеваться в домашнюю одежду и готовить ужин. В процессе готовки у Ацуши несколько раз урчал живот, а изо рта вылетало тихое «скорее бы». Спустя полтора часа стол был накрыт. На столе стояли тарелки с лапшой, супами, цукэмоно и чашки с чаем. Девушки пожелали друг другу приятного аппетита и принялись трапезничать. На лице Накаджимы заиграли радость и облегчение. Она не умерла с голоду, какое счастье! Девушка всё быстрее опустошала тарелки, пока Кёка наслаждалась вкусом продуктов, использованных для приготовления блюд. Но вот Кёка и задала вопрос: — Так что было с тобой сегодня? Вспомнила его слова? Накаджима перестаёт есть и кладёт столовые приборы на стол. Её руки чуть-чуть тряслись, сжимая краешек стола. — Ну… — пыталась выдавить она из себя хоть слово. Но по голове как будто ударили. Невозможно было сформулировать мысль. В конце концов, она спросила: — Как думаешь… Нормально ли влюбляться в человека, которого раньше всей душой ненавидел? — Что ты имеешь в виду? — спросила Изуми, после чего глотнула чай. Накаджима нервничала. — Кажется, я… — она вдохнула. — Я влюбилась в Акутагаву. Чай, который Кёка ещё не успела проглотить, оказался на столе и даже на некоторых блюдах. Ацуши в панике, бормоча что-то под нос, побежала за тряпкой, чтобы вытереть стол, прибежала и принялась убирать за подругой. — В каком смысле «влюбилась»? — задала риторический вопрос девочка. Но на него последовал ответ: — Я… Не знаю. Как-то всё запутанно. Просто я получила СМСку от Дазая и… Не успела она договорить, как Изуми Кёка встала со своего места и побежала в комнату, где Накаджима оставила свой телефон. Что же Дазай Осаму мог такого написать, чтобы Ацуши влюбилась в пса Портовой мафии? Девочка взяла телефон и вернулась к Ацуши, параллельно читая сообщение. — Ацуши, как ты здесь смогла разглядеть посыл о любви? — Я… — Накаджима опустила голову. Она выглядела, как провинившийся котёнок. — Я не знаю. Это ведь… Ненормально, да? На её глаза наворачивались слёзы. — Как же меня… Угораздило… Влюбиться в такого, как он… — говорила тигрица, всхлипывая и шмыгая. — Почему он… Кёка была шокирована. Как после пожелания смерти от Рюноске она смогла в него влюбиться? Но смотреть на плачущую подругу было невыносимо. Изуми обняла её за шею, чем вызвала небольшое удивление. — Всё будет хорошо, — тихо говорила она, гладя белобрысую голову Ацуши. — Ты справишься с этим. Я буду рядом. Хочешь, можем прогуляться как-нибудь вместе, чтобы отвлечься? Ацуши обняла подругу в ответ. Её поддержка была просто незаменимым лекарством. — Спасибо, — сказала Ацуши. — Я с тобой.***
Как и обещала Изуми, подруги вышли на прогулку. Им было, кажется, жизненно необходимо подышать свежим воздухом. Ацуши всю ночь думала о том вечере, о Рюноске, о Кёке, пока Кёка всю ночь думала об одной лишь Ацуши. Девушки решили развеяться и остудить головы, чтобы потом подумать на свежие. Но погода собралась не остужать, а жарить. Невыносимая жара уже свела с ума большее количество человек, от чего на улицах было раза в три просторнее, и то, та треть людей, которая осталась, казалась полумёртвой. Лица некоторых были страшнее, чем у зомби из «Ходячих мертвецов», поэтому к ним даже подходить было страшно. Девушки добрались до парка, в котором проведут остаток дня.***
Акутагава сам не очень понимал, почему поставил именно такое условие Накаджиме. Он сказал это… От горя. От боли, что терзала его душу уже который день. А после сообщения от Накахары и вовсе не захотелось её иметь. Хладнокровный убийца, непоколебимый мафиози страдает из-за чувств к девушке. Как же это глупо. Девушка… Накаджима Ацуши была не просто девушкой. Она была особенной. И это несложно объяснить. Ацуши не такая, какой кажется на первый взгляд. Её светлый, полный теплоты взгляд, кривая чёлка, милое личико, высокий голосок производили впечатление беспомощной, жалкой и невыносимой девчонки, какой она и была в их первую встречу. Но стоило ему узнать её поближе, он понял, что девушкой-тигром её можно назвать не только из-за способности. В жёлто-фиолетовых глазах горит решимость, в руках её вся воля, голос часто звучал грозно и уверенно, а за милым личиком прятались сдержанность, целеустремлённость, справедливость и смелость. И всё это обусловлено чувством долга. Долга перед миром за то, что она появилась на свет и есть до сих пор. Акутагава тоже в долгу перед миром за неё. Но всё это того не стоит. Всё это её не стоит. Он её не стоит. Накаджима Ацуши достойна счастья. Достойна лучшего человека, которым Рюноске никогда не быть. Да. Поэтому он поставил именно такое условие. Чтобы оставить девушку в покое. Хватит доставать её своим присутствием. Давно пора уйти из её жизни даже как напарнику. Он не сможет уговорить Дазая покончить с дуэтом, но Накаджима — сможет. Её он послушает. Её Дазай уважает. А Акутагава перестал уважать даже самого себя.***
«Тренировки — важная составляющая любого дуэта, если не хотите в процессе битвы ненароком друг друга поубивать», — говорил Дазай. И был прав, чёрт! В процессе тренировок Ацуши и Рюноске действительно стали работать лучше. Тренировались они, конечно, не в одиночку: иногда на тренировки приходил Дазай и «Новый двойной чёрный» боролись против него. Только вот ключевое слово — «иногда». Нередко Дазай присылал в последний момент сообщения о том, что занят важными делами и прийти не сможет. Этот раз тоже не стал исключением. Когда и Ацуши, и Акутагава пришли на место, оба получили СМС о том, что сегодня они снова будут тренироваться друг против друга. Однако это никак не помешало их пари. Они решили, что будут драться друг с другом до изнеможения, пока один из них просто не сможет встать. На том и порешили. И Акутагава нанёс удар. Расёмон прошёлся только по щеке, так как Ацуши успела отпрыгнуть. Осталась царапинка, которая немного жгла. Накаджима чувствовала: сегодняшняя тренировка пройдёт тяжелее. Ноги и руки Ацуши трансформировались и она накинулась на своего, на данный момент, противника. Он успел увернуться. Расёмон стремительно направился к девушке, обхватывая её руки и ноги. Но она разрывает их и отскакивает. «Ну же, давай. Соберись», — говорит она себе. И бежит.***
После получасовой тренировки оба представителя дуэта были вымотаны. Но Акутагава — больше всех. Он проиграл. Рюноске встал на ноги, откашливаясь. Как же Ацуши хочет обнять и пожалеть его прямо сейчас… — Учти, тигрица, — говорит он. — Это — первая и последняя твоя победа. Он отряхивается и уходит. Какого бесчувственного парня Накаджима полюбила. Такого даже жалеть нельзя: убьёт. Так свойственно мафиози. Будь Осаму в мафии сейчас, он бы точно им гордился. Наверное.***
К следующей тренировке Накаджима готовилась основательно. Ей нужно одолеть напарника всего ещё один раз, и победа будет в её руках. Нужно только сосредоточиться. Да, Дазай снова очень занят. Но в этот раз Акутагава даже не думал давать напарнице фору, было видно. Если в прошлый раз он нехотя связывал её и иногда атаковывал, то сейчас он даже не даёт тигрице подумать. Щупальца Расёмона раз за разом протыкали её тело, оставляя за собой алый цвет крови. А вот на Акутагаве нет даже и царапинки. — Будешь продолжать так драться — враги тебя на шашлык пустят! Действительно, жестокий. И стоило ей только притормозить, чтобы дать себе успокоиться, как очередная дюжина щупалец ринулась к ней. Однако девушка успела увернуться. Она побежала к напарнику, замахнулась и… Тело Ацуши оказалось на земле. Вокруг летала пыль. Кровь появилась на лице. Рядом стоял возвышающий себя Рюноске. — Я же говорил тебе, что то была последняя твоя победа. Ацуши смотрела на него с печалью на лице. — Видела бы ты сейчас своё лицо. Смотри, не заплачь. И мафиози ушёл. Не бойся, не заплачет.***
Накаджима плакала всю ночь. Голова гудела не только от сильного удара о землю, но ещё и от мыслей о напарнике. Хотя, скорее противнике. Противнике, которому не знакомо слово «любовь». Такой бесчувственный, такой хладнокровный, такой серьёзный, такой умный… От переизбытка чувств девушку, кажется, не туда понесло. Ещё пару секунд назад она ругала его и жалела себя… «Продолжай жалеть себя, и жизнь станет бесконечным кошмаром». Дазай… Он был прав. Он был так прав. Жалея себя, Ацуши лишь подливает масло в огонь своего состояния. В конце концов, что изменится, если она будет вот так сидеть и ныть? Но любовь… Интересно, а Дазай когда-нибудь испытывал любовь? Хах, конечно испытывал. Этот человек изрядно набрался опыта за свою короткую жизнь. В конце концов, сиротство, мафия… А ведь Акутагава тоже через всё это прошёл. Но они такие разные. Хотя, если Осаму был в мафии с детства и имел там какую-никакую коммуникацию, то вся коммуникация Рюноске состояла из общения с сестрой. Значит, Дазай пережил меньше потрясений, чем его ученик, но всё равно хочет умереть? Избалованный ребёнок Дазай. … Почему она не ударила Рюноске тогда? Почему остановилась? Из-за этого у него появилось преимущество и он уложил её на лопатки. Если бы она ударила его тогда, то, может быть, у неё даже получилось бы одержать победу. Но её остановило какое-то странное ощущение в груди. Ацуши была уверена, что это всё Расёмон, но характерной раны после этого не было. Пусть на ней и заживает всё как на собаке (спасибо регенерации), но могла остаться кровь. Значит, не Расёмон причастен к этому. Неужели с этой любовью она разучилась отличать душевную боль от физической? Что делает с ней Акутагава? Нет, это не закончится. Он прав. Лучше расформировать дуэт. Может, Дазай и не согласится на это, но Мори Огай вполне имеет право не пускать члена Портовой мафии на задания с Агентством. А если и этот вариант не учитывать, то Ацуши устроит забастовку! Да, она перестанет работать и посещать собрания, пока Осаму сам не передумает и не расформирует их дуэт! А если будет упрямиться, то Накаджима вообще на работе не появится! Потом перестанет есть, а потом… Боже, у неё едет крыша. Нет, нельзя сдаваться. Она добьётся своего как-нибудь… Но не устраивать же стачки. Что ж, если она будет так сидеть и реветь, она уж точно у Акутагавы не выиграет. Надумает бред и будет мучиться по ночам. Надо попробовать уснуть. Но заснула она только к утру.***
Последняя битва. Она же финальная. Она же решающая. От неё зависит судьба дуэта «Новый двойной чёрный». И у Ацуши решимость в груди. «Давай». Когда время пришло, Расёмон устремился к девушке. И ещё, и ещё. Ещё десятки щупалец. Ото всех она смогла увернуться лишь благодаря тигриным лапам. — Сдайся уже, — процедил Акутагава. Ацуши слышала его, но не слушала. Это пустой звук, он лишь старается надавить на неё. Его взгляд был серьёзным и грозным. Как же больно на него смотреть. Нет, не отвлекаться. Каким бы ни был его взгляд, он не должен влиять на ход битвы. Но она всё равно отвлеклась. Щупальца впечатали её в бетонную стену. — Ты настолько беспомощна? — тихим и бесчувственным тоном говорил Акутагава. «Нет, я не сдамся. Я держусь». Когтями Накаджима разрезала щупальца и быстро приземлилась на лапы. Мафиози уставился на неё, пока Расёмон окружал со всех сторон. Ацуши поёжилась. Но не сдалась. Она обскакала в прямом смысле этого слова каждую атаку, иногда пытаясь наносить удары, которые не увенчивались успехом. Казалось, что под рубашкой всё тело становится тигриным. — Ты ещё не устала? «Я только разогрелась». Ацуши не хотела отвечать ему вслух: потеряет самообладание. Куда легче отвечать себе: ответила — побежала. Ответила — побежала. И всё было в её власти. Она контролировала себя. Исход битвы в её тигриных лапах. Здесь и сейчас. Но была лишь одна проблема. Пусть руки её были крепки, но голова — одурманена. Рюноске всё ещё старался атаковать. Атаки участились. А у Накаджимы всё не получается. Она снова теряется. Но всё ещё уворачивается от щупалец. Мафиози всё ещё кидал колкие и убивающие дух фразочки, но тигрица не слушала их. Но она заметила, что среди них не было пожеланий смерти. Рюноске… Стал осторожнее? Пред глазами силуэт Акутагавы. Такой любимый, но такой жестокий. Пусть в Йокогаме и на работе Накаджиму все любили и поддерживали, Акутагава грубил и унижал. Но таким образом он лишь закалял её, пробуждал в ней желание что-то доказать, даже если сам говорил, что ей это не нужно. Не нужно разрешение жить. Но теперь она получала разрешение на любовь. И за неё Ацуши одолеет даже своего любимого. … Или нет. Прежде чем закрыть глаза, она успела почувствовать лишь проткнувший её лоб Расёмон.***
«— Вот ведь пёс. Никакого контроля…» «— Лучше не заходи пока. Дадим ей поспать». «— Это моя вина. Я должна была быть рядом. — Не кори себя. Не хватало двух сразу в койку положить». «— Кажется, просыпается». «— … Ты слышишь?»***
Ацуши резко подскочила и вскрикнула. — Тише-тише… — успокаивала её Кёка. — Где… Что… Ацуши огляделась: рядом с ней на стуле сидела Кёка, с другой стороны чуть подальше сидел Куникида со своим излюбленным блокнотом в руках, помещение тёмное, но знакомое — лазарет. — Приляг, — говорит Кёка, укладывая подругу обратно в койку. — Что произошло? — Ты не помнишь? — поинтересовалась Изуми. Ацуши дралась с Акутагавой, потом отвлеклась и он… Голову резко пронзила боль. Накаджима приложила ладонь ко лбу и только потом заметила, что она обмотана бинтами. Лоб тоже. — Состояние было тяжёлое, — начал Куникида. — Из-за потери сознания и повреждения головного мозга тигриная регенерация не срабатывала полностью. Чудо, что доктор Йосано успела тебя спасти. — А зачем бинты? — Никто особо не горел желанием смотреть на твои внутренности. Ты была вся в крови, и так противно… Но раны уже должны были зажить. Можешь снять их. Накаджима кивнула и облокотилась немного. — Я помогу, — вызвалась Изуми и принялась развязывать бинты. Через пару минут она закончила. — Как я? — спросила Накаджима. — Всё зажило, — ответила ей Кёка и слегка улыбнулась. Пока Ацуши и Кёка смотрели друг на друга, улыбаясь, Куникида что-то бормотал себе под нос. Из неразборчивых звуков Накаджима смогла только понять словосочетание «Ублюдочный Дазай». — Что? — Что такое? — опомнился Доппо. — Что сделал Дазай? Куникида набрал воздуха в лёгкие. И понеслось: — ДА НИЧЕГО! ОН НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТ! И ИЗ-ЗА НЕГО Я ДОЛЖЕН ТУТ КОНТРОЛИРОВАТЬ СОСТОЯНИЕ ЕГО УЧЕНИКОВ. ГДЕ НОСИТ ЭТУ ГНИДУ! О, Я ЗНАЮ ГДЕ. ХОДИТ ПО КАБАКАМ И БАРАМ, НАЖИРАЕТСЯ, А УТРОМ ПЫТАЕТСЯ ПОВЕСИТЬСЯ ИЗ-ЗА ПОХМЕЛЬЯ! ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ТЕРПЕТЬ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ?! КОГДА УЖЕ, НАКОНЕЦ… Далее девушки даже не слушали. Однако это очень озадачило девушку-тигра. Ходит по кабакам и барам? Поэтому он не мог пойти с ними на тренировки? Потому что напивался? У Ацуши нет слов. А вот у Куникиды их предостаточно, чтобы выразить всё своё возмущение, по поводу своего слабоумного напарника. Когда это, наконец, закончилось, Куникида отправился на свежий воздух. Накаджима и Изуми остались наедине. После минутного молчания Кёка поклонилась и сказала: — Прости меня. — За что? — Я обещала тебе быть рядом. Но меня не было тогда, когда была тебе так нужна. — Хей, всё в порядке. Ацуши, улыбаясь, гладила девушку по голове. — Это не твоя вина. Я ведь тебе даже ни о чём не рассказала. Кёка подняла голову. — Может, пришло время? — спросила она. — Расскажешь, что произошло?***
Уже на протяжении недели Акутагаву терроризировали мысли и совесть. В голове всё ещё стоит образ истекающей кровью Ацуши. Глаза открыты, одежда разорвана, тело, казалось, пропитано кровью, запах был невозможным. Как мафиози, Рюноске видел, если не устраивал, подобные зрелища чуть ли не каждый день. Но когда очередным изуродованным телом является тело любимого человека, профессия казалась невыносимой. Прошла неделя с того проклятого дня, и на днях Акутагава узнал, что Накаджима Ацуши жива и здорова. Он чувствовал большое облегчение, но с тем и волнение. Он старался по минимуму появляться на улицах, чтобы ненароком не встретить её. Он видел её пару раз и спешил удалиться, надеясь, что девушка его не видела. Но она будто бы преследовала его повсюду. Или он просто начал сходить с ума? Работа валилась из рук. Вечные нравоучения и ругань уже подбешивали. Именно это чувствовала Ацуши при работе с ним? Он победил, но не знал, расформирован ли дуэт. Ни тренировок, ни заданий совместных у них больше не было, но и от Дазая он ничего не узнавал. Да ему и неинтересно было. Нет заданий — уже хорошо. — Акутагава, — послышался голос Хигучи, — к вам пришли. Рюноске обернулся и увидел Ацуши. Вполне здоровая, живая, на ногах. Очень хотелось обнять её и извиниться за всё, что натворил. Но вместо этого он побежал прочь от девушки. — Акутагава, стой! — кричала вслед бегущая Ацуши. — Стой, давай поговорим. — О чём мне с тобой разговаривать? — отвечал Рюноске. Он побежал по лестнице наверх. — Я просто… — Я ведь чуть не убил тебя. — Но ты меня спас! Акутагава резко остановился и обернулся. Накаджима не решалась подойти ближе и просто продолжила: — К зданию Агентства меня принёс ты, так ведь? Выражение лица Рюноске было удивлённым и несчастным. — Если бы не ты, я бы погибла. Мафиози снова побежал. — Но из-за меня ты и оказалась в таком состоянии, — говорил он уже себе под нос. Он подбежал к лифту, вызвал его, зашёл внутрь и нажал на кнопку. Накаджима не успела к тому моменту добежать до него, но увидела, что лифт едет наверх. И побежала по лестнице за ним. Правда, была куда медленнее лифта. Она пробежала уже несколько этажей, но лифт всё равно ехал вверх. Девушка устала, не могла отдышаться. Но добежала до последнего этажа. Лифт остановился здесь, но Акутагавы нигде не было. Рядом была дверь, ведущая на крышу. Ацуши зашла и оцепенела: Акутагава стоял на самом краю. — Именно из-за меня ты могла умереть. Акутагава был повёрнут спиной к Накаджиме и лицом к городу. Ацуши мандражирует. Последнего, чего хотела Ацуши, это чтобы он прыгнул вниз. Вряд ли он сможет: зачем ему это? Но страх только рос. — Может и так, — отвечала девушка. Её голос дрожал. — Но это ничуть не уменьшает моей любви к тебе! Что-то ёкнуло в груди. У обоих. Рюноске повернулся лицом к тигрице и смотрел на неё с удивлением. Он был ошарашен. И непонятно, радоваться сейчас или нет. А сама Ацуши и вовсе пожалела о своих словах. Что ему от этого? Но раз начала, отступать уже некуда. — Пусть ты и делал мне больно, я не переставала верить. Верить, что когда-нибудь всё будет хорошо… Может, я и понимала, что мне не быть с тобой, — Ацуши опустила голову, — но я хотела для тебя лишь счастья. Мне было хорошо лишь от того, что видела тебя. Мне больше ничего не надо. А он ведь и не знал. Почему он был настолько слеп? В голове были только его собственные чувства, а о любимой он не думал. Мысли о том, как она прекрасна, не были мыслями об её собственных чувствах. Это самообман. Неужели все влюблённые такие? А Накаджима поняла, что плевать ей на его отношение к ней. Пока он рядом, всё хорошо. Будь он грубым, жестоким, устрашающим, ей будет хватать лишь одного его присутствия. Не надо было просить его относиться к ней лучше. Всё было и так хорошо. — Тигрица… Ты такая невыносимая. Девушка подняла голову. — Одни проблемы с тобой. Они оба проблемные. Оба невыносимые. Оба любимые. И почему-то такие несчастные. — Но рядом со мной тебе будет только хуже, — сказал Рюноске. Его ноги оторвались от земли, и он полетел вниз. Ноги Ацуши трансформировались в тигриные лапы. Она быстро побежала, оттолкнулась от края крыши, схватила Акутагаву за воротник и прижала к себе. И они полетели оба. Нельзя его отпускать. Пусть они и разобьются оба, но будут вместе. Так думала Ацуши. Акутагава же больше не собирался делать ей больно. И последнее, чего он хотел, это чтобы Накаджима умерла из-за него. Он её чуть не убил один раз. Больше он на одни и те же грабли не наступит. Акутагава активировал Расёмон, и, когда они упали, на асфальте образовалась вмятина. Пара лежала, однако была невредимой. Вокруг быстро кучковались люди и машины. Вокруг стоял гомон. Ацуши, обнимая Акутагаву, колотилась и всхлипывала от слёз. — Тигрица… — Ты идиот, Акутагава! Идиот! — начала кричать Ацуши, оборвав мафиози на полуслове. — Как ты мог подумать, что без тебя мне было бы лучше?! Рюноске неуверенно обхватил тело девушки руками. Он чувствовал её колотящееся сердце. Или это его собственное? — Я же… Не смогу жить без тебя… — Не плачь. Не плачь, Ацуши… — успокаивал её парень, гладя по голове. — Я больше не оставлю тебя, клянусь. И больше не собирался. — Я люблю тебя, Ацуши. В ответ было лишь бормотание о том, что Накаджима любит его тоже. Никто из находящихся рядом людей не понял этого, кроме самого Акутагавы. И ещё тройки человек.***
Не глядя, Кёка дала Дазаю победный «пять». — Ну ты и клоун, Дазай, — усмехалась рядом стоящая Чуя. — Такое представление можешь устроить. Кёка, Дазай и Чуя стояли за углом, наблюдая за «Новым двойным чёрным». — Всё благодаря Кёке, — ответил Дазай. — Не скажи она про внезапно вспыхнувшие чувства у Ацуши, остались бы мы без нового дуэта. — Я просто не могла больше смотреть на её кислую мину. Кёка наблюдала за Ацуши и Акутагавой, слегка приподняв уголки губ. Можно ли было назвать их милыми? Лицо девушки об этом только и говорило. — Ну что, Чуя, я же говорил, что всё сработает. — А как ты понял, что и он в неё влюблён? — Так ведь Акутагава перестал надоедать тебе сразу. И ты больше по барам не шаталась. — Ты, ублюдок, следил за мной?! — рассвирепела Накахара. — Нет, конечно, больно надо. Я тебя в барах больше не видел. Чуя даже не спрашивала, ходил ли он по всем барам и кабакам города. Ходил же. Девушка перевела взгляд с Осаму на «Новый двойной чёрный». Бывший напарник последовал её примеру. — Правда, жаль, что пришлось напиваться, чтобы был аргумент не идти с ними на тренировки. Хотя, нет, не жаль. — Кстати, Дазай, — обратилась к нему Изуми, — а почему вы не могли прийти к ним на тренировки и сказать, что Ацуши лучше справилась? Кёка ведь следила за подругой в парке, наблюдала за тренировками. После последней, чего греха таить, помогла Рюноске дотащить её до Агентства и вымолила у всех коллег не говорить самой Ацуши об этом. — Во-первых, Кёка, это нечестно, — объяснял Осаму. — А во-вторых, это бы ничего не решило. Они бы просто терпели друг друга. Натянутые отношения в команде убивают команду. — Тц, дурак, — процедила сквозь зубы Накахара, хмурясь. — Что-что, Чуя? — Ничего! Иди ты, — развернулась мафиози и пошла прочь. А ведь это она Рюноске в парк привела. Дазай провёл её взглядом, улыбаясь. «Скучает?»