***
Выплывает изо сна он почему-то какими-то толчками. Словно кто-то подпихивает его в спину, мол, чувак, очнись. Он в постели. Интересно, как он добрался? Память услужливо подсовывает ему нихуя. Он оглядывается, но никого рядом нет. А потом он распахивает глаза шире, и это уже зря. Он тут же с силой зажмуривается, когда по зрачкам бьет яркий дневной свет. Занавески раздернуты, даже рамы окон распахнуты. Инфинит, блядь. Сколько заботы. Он со стоном ощупывает голову — по ощущениям, GUN все еще не могут выбрать место, куда его выбросить из вертолета. Тело влажное от мерзкого пота, он отбрасывает одеяло в сторону. Во рту — словно кошки насрали, и губы слиплись. Он тянется рукой на тумбочку, но натыкается только на будильник. 12:53, вещает он. Заебись, проспал работу, — думает он совсем отстраненно. А потом в комнату входит просто отвратительный в своей бодрости Инфинит. Сверкает белозубой улыбкой, держит в руках стаканчик с кофе из Старбакса, и его сладкий приторный тошнотворный запах Шэдоу чувствует даже с открытыми окнами. Желудок тут же вновь напоминает о себе, и ему приходится пару раз тяжело сглотнуть мерзкий комок. — Шэд, я тебе кофе принес. Просыпайся, мразь, — говорит ему Инфинит с любовью. Ему бы, блядь, воды сейчас. А не того гадкого пойла, что сейчас в руках у Инфинита. Знает же, паскуда, что не пьет такое, и приволок. Постарался на славу. Большое тебе, блядь, спасибо. — Инф, съеби, — скрипит он, распахнув пасть. И добавляет с таким трудом, словно слова сейчас раскрошат ему зубы. — Будь добр. — Всегда пожалуйста, — отвечает ему Инфинит и, делая шаг вперед, опрокидывает содержимое стакана прямо ему на пах. И весь этот мерзкий напиток, густой, горячий, льется обжигающим водопадом. Заляпывает постельное белье, одеяло, трусы, но главное — тут же прилипает к коже, к самому драгоценному, словно раскаленную сковородку приложили. Шэдоу запоздало бранится самыми скверными словами, что он знает, и у него внезапно появляются силы на первый рывок. Он скатывается с постели и рвется вслед за Инфинитом, который с громогласным хохотом бросается от него. Убью заразу, — думает он остервенело. И добавляет у себя в голове: припомнил, все-таки. Зато проснулся, блядь. Большое тебе, Инфинит, спасибо.Часть 1
17 марта 2018 г. в 22:24
— Ты, — говорит Шэдоу в отражение зеркала, орудуя тщательно станком. — Остаешься дома.
В отражении он сам, пена, покрывающая его челюсть, и Инфинит, мгновенно надувший губы. Он, прознав о намечающейся попойке, тут же просиял и принялся собираться. Вытряхнул на диван ворох своего шмотья, копался, выбирал что-то, вот только Шэдоу был непреклонен.
Никакого тебе алкоголя, болван, — говорил Шэдоу, достав из шкафа относительно штатскую одежду — джинсы, футболка, куртка с мехом — на улице не март месяц. И бриться, конечно же. Этим он не пренебрегал, когда раз в пару месяцев его, как героя родины и передовика GUN, брали на корпоративы. Приходилось с отрешенным ебалом изображать из себя достойного гражданина, есть невкусные закуски и запивать еще более невкусным шампанским. Как будто ничего другого кухня предоставить не могла. Он один раз заикнулся про бурбон, увидел, как покрутила пальцем у виска Руж, и больше этот вопрос не задавал.
И вот сейчас. Отражение его более чем устраивало, даже синяки под глазами от почти бессонной ночи его не волновали — Инфинит этим вечером озверел и не выпускал его из постели почти до самого рассвета. Как при этом он сам оставался таким свежим и взбудораженным — загадка века.
На отказ Инфинит среагировал сразу. Уперся руками в бока, начал приводить аргументы («Там все будут парами, а ты меня не берешь!»), но Шэдоу все стоял на своем. Еще свежи в голове были воспоминания о предыдущей сходке.
На этот раз был день рождения Руж. Как обычно, с размахом, но хоть не в клубе, как в прошлый раз. У себя в лофте, на последнем этаже многоэтажки, что шпилем разбивала облака.
Будут все свои, — говорила Руж ему, ни на что не намекая. Инфинит, конечно, был уже в доску свой, если подумать. Но нет, хватит с него и того, что там в принципе будет много народу. Руж было скучно, Руж задумала что-то веселое. А веселье и Инфинит — это пиздец в многократном размере.
— Ну ты ублюдок, — говорит ему Инфинит, в сердцах запихав шмотки обратно в шкаф неопрятным комом.
Шэдоу до ответа не снисходит, считая, что вопрос уже давно и четко решен.
В коридоре он обувается, встряхивает куртку — мех залежался и выглядит не так уж чтобы совсем плохо, но Шэдоу не нравится. Инфинит стоит на пороге прихожей, подперев бедром косяк, и всем своим видом говорит «Я тебе это еще припомню». Ага, оставит на неделю без секса, это его максимум. И то, сам будет ныть и канючить под конец недели. Кто кому еще тогда припомнит.
Байк заправлен и утробно рычит мотором под ним, пока он ловко маневрирует среди машин в вестопольских заторах. Время клонится к вечеру, все спешат домой, а ему — еще десять минут до начала. Руж сказала, чтобы без опозданий. Иногда она могла и сама опоздать («Девушка, которая приходит на свидания вовремя — шлюха»), но в некоторых моментах стояла на своем до конца.
На телефон приходит сообщение, когда он стоит у лифтов.
Ебучий шакал: Только попробуй надраться опять, сволочь.
Шэдоу усмехается и входит в раздвигающиеся двери. Руж, как хозяйка одного из местных баров, ассортимент алкоголя имела воистину впечатляющий. Не давиться же постным шампанским и тарталетками с икрой? На корпоративе она всегда смотрела сочувствующе и с некоторым весельем, наблюдая за ним. Поэтому сейчас он уверен: он найдет, что выпить себе по вкусу.
Еще перед огромной железной дверью он слышит глухие басы музыки. Он как раз вовремя, без двух минут шесть. Он толкает дверь и входит внутрь.
На мгновение оглушают звуки чужих разговоров, какой-то дико модной сейчас песни, взрывы смеха и прочее, что режет Шэдоу слух. Опять толпа. Какая попойка у Руж и без толпы... Гулять — так с размахом, да?
Он проходит дальше, снимая куртку и вешая где-то под самый потолок в прихожей. Краем глаза отмечает знакомые лица, подсаживается к стойке, напротив которой снует хозяйка лофта. Она сегодня решила выебнуться новым платьем и какой-то вычурной прической. Как ей это удается, имея довольно короткие волосы — вопрос из разряда «Как Инфинит после бессонной ночи умудряется быть таким отвратительно бодрым». Шэдоу передергивает плечами, ставит на столешницу локти и ожидает, когда на него обратят внимание.
Подарок он сделал заранее — серьги, которые как раз были сейчас на ушах у Руж. Она начала ныть примерно за неделю, один раз вытащила его в торговый центр, показала, якобы ни на что не намекая, но уж слишком блестели у нее глаза, когда она смотрела на дорогие переливающиеся на свету камни и белое золото. Недешевый подарок, но у них всегда так. На свой день рождения, хоть он и говорил, что у него все есть, Руж презентовала ему шлем к байку, какой-то модный, вычурный, с дизайнерским принтом. И потребовала, чтобы он выкинул свой старый на помойку, а то ездишь как бомжара на харлее, а голова покрыта каким-то дерьмом.
Шэдоу согласился, Шэдоу послушался. Подарок ему понравился, у Руж был действительно неплохой вкус и еще более неплохое чутье, когда дело доходило до кого-то из ее близких. А близкими они стали, ну, потому что того требовала работа в паре. Он бы на самом деле не удивился, если бы увидел в толпе знакомые лица из отряда GUN, но все, что выхватили его глаза, это взрывную прическу Наклза — что было неудивительно, куда Руж без этого придурка, и внезапно — знакомую синюю гриву волос.
И Шэдоу наклоняется, перегибаясь через стойку. В ушах стучат биты, и ему приходится повысить голос, чтобы докричаться до Руж.
— Что тут делает этот? — он делает акцент на последнем слове, мотая подбородком в сторону Соника, когда Руж, наконец, соизволяет к нему повернуться. В ее руках какой-то вычурный коктейль, игристо-синий, под стать чужим волосам. Наверняка приторно-сладкий на вкус, но Руж безапелляционно ставит бокал перед ним, и Шэдоу тяжело вздыхает. Не отказывать же имениннице, в конце концов? Он берет губами трубочку, всасывает содержимое, раскатывает вкус по небу — действительно сладкое, но в меру, чувствуется терпкий ром, какой-то сироп, ликер, дальше Шэдоу уже не разбирает.
— Его моя дубина привела, — отвечает Руж, занимаясь уже новым коктейлем.
Моя дубина. Прямо чувствуется, сколько нежности вложено в это прозвище. А у него там что? В телефоне вон — «ебучий шакал», а дома — ласковое «ублюдок». В какой-то момент Шэдоу жалеет, что Инфинита сейчас нет рядом.
И Руж, словно радар, настроенный на его частоту, чует его мысли.
— А где твой собрат? — говорит она осторожно. Собрат, да. Однажды заикнулась, назвав его «сердечным другом», увидела, каким стало лицо Шэдоу в этот момент, видимо, сделала соответствующие выводы и больше таких промахов не делала.
— Дома, — отвечает он перед новым глотком. Пить на практически пустой желудок — такое себе удовольствие, но он оглядывается — явно то собрался не вечер классической кухни. Он чует запах пиццы откуда-то сбоку, но там Соник, и у него сводит челюсти, когда он думает, что если ему придется подойти, то придется и поздороваться. — Кашеварит, — добавляет он спустя минуту.
Это отчасти правда и отчасти нет. Инфинит, как бывший пустынный принц, любит все пряное, острое, настолько, что на языке остается только вкус приправ, но не мяса или овощей. Иногда на него находит и он может целый день простоять над плитой. И жутко обижается, когда Шэдоу обходит его и его кулинарные изыски стороной. Еще один повод для драки. Или секса. Подпаленные от плиты волосы Инфинит ему, похоже, простит еще нескоро.
Руж качает головой, взбивая что-то в шейкере.
— Чувствуй себя как дома, дорогой. Жрать особо нечего, но ребята заказали китайскую еду, и вон вроде есть пицца. Не думаю, что Соник полезет к тебе общаться, у него там целое представление.
И действительно, Соник будто в ролях описывает наверняка одно из своих последних приключений. Тупое бахвальство, ничего нового. Изображает из себя то первого героя, то механическими движениями — робота, и еще неизвестно что. Шэдоу, чуя, как быстро всасывается алкоголь в желудок, все же решается.
Пробирается сквозь толпу знакомых и незнакомых лиц, замирает, когда кто-то протискивается совсем вплотную к нему, и наконец падает на диван рядом с этим синим придурком.
Замечает Соник его не скоро, весь в своем рассказе с горящими глазами ему явно не до присутствующих. Тейлз, как слегка несовершеннолетний, отсутствует, и на том спасибо. Детей на своих попойках Руж не любила. Быть ответственной — не то, чем она хотела бы заниматься в свой день рождения. А сейчас здесь все взрослые люди — Шэдоу следит, как Соник широко размахивает руками, слегка отклоняется — ну, почти все. Если будешь блевать — так это твои проблемы.
Шэдоу плотнее обхватывает тонкий бокал пальцами, терпеливо дышит, делает по мелкому глотку, выжидая, когда можно будет поднырнуть под руку Соника и ухватить себе кусок пиццы. Наконец, ему это удается, и только тогда этот придурок обращает на него внимание.
— Ба, да это же Шэдоу! Снизошел до нас, смертных? — насмешливо тянет он, и Шэдоу понимает, что Руж наверняка влила в него уже не один коктейль.
Шэдоу медлит, думая, что бы ответить такого, чтобы унизить так незамутненно, чтоб не все поняли. Но пока ослабленные алкоголем мозги пытаются шевелиться, Соник прищуривает зеленые глаза.
— А где твой? — он мотает подбородком, указывая куда-то в неизвестное пространство. — Чего не взял с собой? С ним же весело.
Весело. Блядь, да это слабо сказано. Последний раз, когда Шэдоу решил дать шанс Инфиниту исправиться, был где-то с полгода назад. Они праздновали какой-то GUN-овский юбилей. Сначала была официальная часть, где Инфинит, запакованный в плотный смокинг, то и дело дергая удушающий его воротничок, стоял словно с железным ломом в жопе. Шэдоу вспомнил, как завязывал ему галстук, густо-голубой, под цвет глаза. Завязал и затянул потуже. Потом еще, пока губы Инфинита не распахнулись, розовый язык быстро прошелся по нижней губе и снова исчез в глубине. И потом, когда он наматывал этот самый галстук на кулак и ставил Инфинита в коленно-локтевую. Измяли костюм тогда — дай бог. И Инфинит весь остаток корпоратива светился ебалом, на котором большими крупными неоновыми буквами искрило: «Я поебался, и мне классно». Шэдоу предпочитал в тот вечер на него вообще не смотреть. А когда замечал сияющее табло, передергивал плечами. Но то ягодки. Да нет, на самом деле он вел себя тогда вполне прилично. Вливал в себя теплое шампанское, выбирал что-то из закусок, маячил где-то за спиной, на расстоянии руки. Официально парой так и не представились, хотя приглашение, конечно, было на двоих — от одной этой мысли Шэдоу уже начинало мутить. Представить его перед толпой как бойфренда? Вот для этого стоило сначала нажраться, а потом уже решиться. Но до этого все никак не доходило.
Хорошо хоть верхушка GUN была, в общем-то, весьма толерантна. Пока ты делаешь свою работу, они не суют нос в твою личную жизнь. Еби ты хоть коз, но исправно выполняй свои задания и свое предназначение. Шэдоу мог, Шэдоу старался. Но вот такие вот приглашения — четко на двоих. Не звать же с собой Соника, в конце концов? Достаточно было присутствия одного Наклза на корпоративе, как парня Руж. Но если эти двое встретятся — считай, что цирк на выезде.
Но все началось потом, когда Руж, окрыленная и возвышенная от алкоголя, позвала всех на афтерпати. Заставила всех раскошелиться, сняла клуб, блядь, со стриптизом, мужским, блядь, стриптизом. Когда она была едва ли не единственной девушкой во всей толпе приглашенных. В принципе, Шэдоу оценить мог с высоты своей ориентации. Но все танцующие парни как один были — белокожие, черноглазые, либо накачанные до неприличия, либо плоские, как доски, так, что только на одну задницу смотреть было и можно. Но Руж была в восторге.
В восторге был и Инфинит. Честно сказать, ему даже того шампанского хватило. Сиял этими своими разными глазами, пялился на пилон, где извивалось очередное мужское тело, и кажется, порывался присоединиться. Шэдоу закатывал глаза, вздыхал что-то вроде: «Наказание ты мое, успокойся, убогий», — держал Инфинита за галстук и вместо отдыха был вынужден стать сиделкой для одного конкретного неугомонного.
Их денег хватило не только на то, чтобы заказать три приватных танца — Руж визжала во все горло, когда ее оседлывал очередной качок, — но и на целый бар. У Шэдоу откровенно внутри все загорелось.
Глаза б мои всего этого не видели, — думал он тогда, вливая в себя шот за шотом. А под боком крутился Инфинит, со сверкающими глазами сооружая какой-то коктейль. Потом еще один, и еще один, потом он отобрал шот у Шэдоу («Не мешай алкоголь, придурок»), отошел отлить и вернулся за добавкой. А потом он полез к Шэдоу в штаны. Вот так, при всех. Совершенно не стесняясь ничьих взглядов, помятый в этом своем смокинге, так и порывался сунуть в ширинку ладонь. Шэдоу зашипел страшно, изобразил лицом всю ту кару небесную, что снизойдет на Инфинита, если он не успокоится. И он успокоился, но ненадолго.
После седьмого шота Шэдоу стало весело. На стриптиз он уже смотрел с интересом, видел, как дергался от этого Инфинит, отвечал насмешливым взглядом. А потом, глядя ему прямо в глаза, произнес одними губами.
Попробуй. Что-нибудь. Сделать. С моим. Лицом.
До Инфинита доходило с минуту. Потом его лицо изменилось, появился какой-то азартный огонек в глазах, и пока никто не видел, он нырнул под стол. Там долго возился, пока Шэдоу откровенно смеялся. Как легко было взять этого придурка на понт.
А потом заглушенный эротичной музыкой вжик молнии, какое-то копошение, и член Шэдоу погружается в горячее и влажное. Шэдоу сосредотачивается на танце на сцене, сползает ниже по сидению кресла, расставляет ноги и кладет одну ладонь Инфиниту на загривок. Не направляет, лишь обозначает свое присутствие. Что здесь и сейчас он — главный. А ты — соси и не отвлекайся.
И сосал Инфинит исправно. Наловчился за столь долгое время, сколько они прожили вместе, но сейчас ему словно вожжа под хвост попала, и он решил использовать все свое мастерство. И когда головка его члена проскользнуло в тугое и содрогающееся горло, Шэдоу задержал дыхание, взгляд его поплыл и пришлось приложить всю свою силу воли, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул. И вот снова — туда-сюда, в глотку и обратно, так, что прохладный от кондея воздух обжигает влажное и разгоряченное. Как там умудрялся Инфинит дышать в таком темпе — было неясно. Но старался он изо всех сил. Обволакивал языком головку, тер уздечку, давил кончиком на дырочку уретры, вел всей плоскостью по венам, прижимая их. В общем, делал все, что было в его силах. Но Шэдоу не был бы Шэдоу, если бы позволил себе проиграть.
Он дал себе только выдохнуть тогда чуть громче обычного, когда в рот Инфинита брызнула первая струя. Вторую и третью, как потом понял Шэдоу, он получил на лицо. И тогда Инфинит выполз из-под стола, полупридушенный, румяный, хоть на смуглой коже это было почти неразличимо. Зато отлично выделялись две белесые полосы поперек лица, на губах, скулах и даже бровях. И в этот момент, словно специально, свет софитов сместился со сцены на их столики. Как раз туда, где стоял Инфинит, тяжело дыша и смаргивая с ресниц густые капли.
— Я смотрю, вы тут хорошо проводите время, парни, я за вас рада, — нарушила тогда Руж тишину, такую долгую, почти зловещую. И потянулась к уху самому натуральному из натуралов в их сборище — Наклзу.
Ну конечно. Знала Руж — знал Наклз. Знал Наклз — знал Соник. И Соник посчитал это веселым. Ну да, занятно.
После этого Инфинит навечно был закован дома, какая бы причина для собрания ни была. Ведешься как малолетка — значит, не дорос еще до подобных сборищ. Сиди дома и вари борщи.
Инфинит, конечно же, устроил скандал, и не один. Бил посуду, пытался Шэдоу прирезать осколками, рычал, бросался всей своей тушей. Но куда он — и где Шэдоу со всей военной подготовкой GUN. Даже ловкость и верткость принца пустыни Инфиниту особо не помогала. Они пару раз разгромили кухню, потом еще дважды — шкаф в гостиной, перевернули кресло и кофейный столик, и только после этого Инфинит угомонился. Но оставлял все же за собой право метать в него взглядом молнии, провожая на очередную попойку.
И Шэдоу решил все смилостивиться и ответить Сонику.
— У него голова болит, ему не до нас, — легко соврал он, откусывая порядочный кусок от ломтика пиццы. Уже остывшее тесто с начинкой густо упало в желудок, разбавляя алкоголь, и он мгновенно почувствовал себя лучше.
А потом взгляд Соника пал на коктейль в его руке.
— Пьешь девчачьи напитки? — всхохотал он, запрокидывая голову едва ли не ему на плечо. Шэдоу пришлось очень сильно держать себя в руках, чтобы не отстраниться. Места на диване было крайне мало.
— Попробуй отказать Руж, — пожал он плечами.
А в ответ — вынутый из-за пазухи пузырь с чем-то темным, янтарным. По черной этикетке Шэдоу догадывается, что перед ним. Купили по дороге, догадывается он, и тот усмехается уголком губ. Какой продуманный.
— Приятель, ты просто идешь в лоб, а надо искать пути обхода, — Соник говорит снисходительно, откупоривая бутылку и наливая две стопки. Одна из них — перед Наклзом, вторая у Соника под рукой. Шэдоу без обиняков берет ту, что ближе.
— Ты же не умеешь пить, — отвечает Шэдоу, покачивая в руках стопку. Жидкость переливается густо в свете неясных ламп под потолком. Руж любит эдакие сумерки в доме.
И Соник снова хохочет, встряхивая синей гривой.
— Не умеет пить твой благоверный, а я — еще как.
Благоверный. Ну ладно, за честь Инфинита иногда можно и постоять.
Шэдоу хладнокровно закидывает в себя стопку — алкоголь горячо проходится по пищеводу, обжигает желудок приятным теплом. Сразу пробирает мурашками, но то приятно. Уж лучше это, чем то, что вливает в них обычно Руж. Ну что поделать, если она любит все красивое и сладкое.
А тут — такое.
Соник в ответ опрокидывает в себя виски, передергивается и тянется за последним куском пиццы — зажевать. Шэдоу бы тоже не отказался, но не лезть же в чужую коробку с китайской лапшой? Поэтому во рту поселился горчащий вкус, который сглатывай или не сглатывай — никуда не денется.
— Спорим? — усмехается Шэдоу уголком губ. Так же снисходительно, как и Соник ранее.
И Соник оживает. Глаза его блестят, и он всем телом разворачивается к Шэдоу.
— На что?
Шэдоу на секунду задумывается.
— Чтобы на следующем нашем мероприятии тебя не было, — говорит он почти самыми губами, а Соник в ответ озадаченно моргает.
— Ну, это нечестно, приятель, когда еще выпадет такая возможность... Ай, да ладно, я все равно смогу победить в этом раунде. Пьем до тех пор, пока кто-то не свалится с ног. Если проигрываешь ты — даешь мне свой байк на неделю.
Вот это уже куда лучше. Шэдоу с отрешенным лицом кивает, соглашаясь. Он в себе уверен. И пусть у Соника было лучшее подспорье в виде почти целой пиццы до этого, он знает — алкоголь срубит его не так скоро.
И оно началось. Первая, вторая, третья — все пошло легко. Пьют они поочередно, внимательно глядя друг на друга, на то, как исчезает алкоголь в чужой глотке. Шэдоу утирает губы тыльной стороной ладони — носоглотку жжет, но он отмахивается от ощущения.
Соник пьет задорно, залпом, со стуком грохая стопку на стол перед тем, как снова ее заполнить. Вокруг них начинает собираться народ, а в бутылке меж тем — почти на донышке. Чувствуя, что что-то идет не по планам, к ним присоединяется Руж. Вскрикивает, смотрит укоризненно — ну что за дрянь вы пьете, и притаскивает сосуд побольше. Он полный, видимо, пробку только сорвали. Она присаживается на подлокотник под боком Шэдоу и внимательно следит за соревнованием. Руж — с его стороны, Наклз — со стороны Соника. Какие-то еще малознакомые люди разделяются почти на равные половины. Те, кто болеет за него, выкрикивают что-то подбадривающее, но когда и вторая бутылка клонится к концу, голоса в его голове сливаются в один белый шум. Он все еще тверд, сидит ровно, рука не трясется, когда он подносит стопку к губам. То, что принесла Руж, по вкусу и аромату куда концентрированней, можно сказать, вкусней, сразу видно — дорогое пойло. Руж держит его за плечо, словно пытается подловить момент, когда Шэдоу начнет клонить.
Соник меж тем держится куда более неуверенно. Опирается о стол рукой, дышит тяжело, трясет головой так, что распадаются синие волосы и хлещут его по щекам. Которые уже красные, почти бордовые. Шэдоу ухмыляется. Не знал, что ли, с кем спорил? Но не сдается. И вот и вторая бутылка пуста, Соник валит ее неловкой рукой на пол, она с глухим звоном бьется о ковер, откатывается в сторону.
— Еще! — вопит он, заглушая музыку, машет рукой в сторону. И Руж, качая головой и ворча про каких-то истребителей ее запасов, приносит джин. Уже самой интересно, чем же закончится этот спор.
Во рту пряно от алкоголя, слюна горчит, хочется запить или заесть, но Шэдоу себе этого не позволяет. Не позволяет показать свою слабину, когда Соник растерянно озирается по сторонам в поисках закуски. Шэдоу снисходителен, он разрешает этому придурку выхватить из больших лап Наклза коробочку с лапшой. И следит, как тот отчаянно наворачивает ее содержимое. Будто это чем-то ему поможет.
Еще стопка. И еще одна. И еще. Их — целая бесконечность. В голове уже не шум, а неясное гудение, и ощущение, словно вертолет GUN забрасывает его в какую-то особо горячую точку. Вот он стоит на краю выхода, держится за армированный край, а пол под ногами — и не пол вовсе, а словно ты в невесомости. И скрежет лопастей.
А еще на нем нет никакого рюкзака с парашютом. И вот оно — свободное падение. Кто-то придает ему пинком ускорения, он валится вперед, принимая воздушную прослойку атмосферы лицом. Туманные облака — все проносится мимо него. А его почему-то еще и раскачивает.
— Шэдоу, — слышит он мягкий голос Руж, и Шэдоу понимает, что лежит мордой в стол и струйка слюны вытекает у него изо рта на стекло. Он с трудом выпрямляется, утирает рот и оглядывается головой на неверной шее.
Ни Соника, ни Наклза рядом нет. Со стороны Соника — почти полная стопка, перед ним — пустая. А еще сквозь ведущую в санузел дверь слышны характерные звуки. Чей-то приглушенный голос, судя по тону — ругань. А ответ — все те же звуки.
Да уж, придется Руж потом попотеть с уборкой. Хотя с нее станется заставить учинителей таких разгромов убраться за собой. И поэтому Шэдоу поспешно собирается. Сначала собирает себя по деталям — вот рука, вот вторая. Где-то была нога, если хорошо поискать. Шэдоу находит ее под столом, а там же — другая. Отлично. Осталось где-то еще найти координацию и свалить поскорее. Он уже готов самолично дать Сонику в руки ключи от своего байка, но того явно сейчас интересует совсем другое.
Проходя мимо санузла, он разбирает негодующий голос Наклза, который, вроде как, говорит «Это не круто, Соник!». Шэдоу с ним соглашается. И представляет, как заботливый Наклз придерживает гриву Соника рукой, чтобы тот не заблевал еще и волосы.
Выиграл, — отупело проносится в его голове, когда он шатко поднимается на ноги. Кажется, он даже благодарит Руж за вечер, интересно, разобрала ли она его слова, когда язык на каждом слове словно пытается черенок от вишенки в узел завязать. Всегда ли так сложно было говорить? Шэдоу уже слабо помнит.
Как и не помнит собственный адрес, когда Руж доводит его до такси. Последнее, что вертится у него в голове, — это ее голос, едкий запах освежителя для машины в виде осточертелой елочки над стеклом, бас водителя, когда он сварливо просит не загадить обивку.
Да все норм, — отвечает Шэдоу ему у себя в голове. Должен же мужик его услышать? Ну, он-то слышит, значит, и мужик тоже.
На ухабах Шэдоу приходится придерживать себя со стороны сидения рукой, а со стороны желудка — языком, чтобы таки не опозориться. Эггман побрал их дороги с такими ямами. Столько бабла — и куда? Шэдоу возмущается про себя, уже сочиняя речь, которую он двинет перед правительством, чтобы те выделили госсредства на починку дорог, а не себе на новые яхты. Речь выходит витиеватой, даже немножко с поэзией. Шэдоу собой горд.
Гортань, по ощущениям, обожженная, словно он наглотался уксуса, и вкус алкоголя теперь явно придется вытравливать из его шкуры неделю. Как он вываливается из машины — он помнит едва ли. Его кренит почему-то влево, он обтирает курткой краску в подъезде, один раз останавливается подышать, кажется, на шестом этаже, и только после вспоминает — был же лифт.
Один этаж он преодолевает на лифте.
Вываливается на площадку, заносит кулак, чтобы постучать в дверь — в итоге едва не стучит по лицу Инфинита.
— Я дома, — выдавливает он, когда Инфинит почему-то переворачивается вверх ногами, и свет зачем-то бьет снизу. Он закрывает глаза, расслабляется и позволяет наконец организму отдохнуть.