Я не дам тебе умереть

С момента нашего рождения начинается отсчет времени, длина которого нам, к сожалению, неизвестна. А ведь если бы можно было знать время своего конца заранее, то распланировать свою жизнь было бы гораздо проще. Допустим, знай я, что уйду в тридцать, потратил бы все деньги на путешествия, а не на ебучий ремонт. Уходя, не чувствуешь ничего кроме сожаления, сожаления о том, что не успел… Бесит еще, что постоянно каждый твой шаг находится под строжайшим контролем. Наши решения – не наши решения. Нельзя сделать что-то не подумав о других. Это невъебенно бесит. Если бы я знал, что уйду так рано, я бы забил на гордость, на чувства своей девушки, на мнения общества и подошёл бы к нему… Но нет, она была давно влюблена в меня, я дорожил нашими «отношениями». Мне не осталось ничего, кроме как засунуть свои чувства в свою же задницу и тихо поскуливать ночами, думая о том, что он сейчас с очередной бабищей. Мое благородство не окупилось, вскоре она меня бросила, плюнув в душу. Знал бы я – послал бы на хуй эту суку. Ладно, уже слишком поздно лить слезы, но я хотел бы все исправить. В больничную палату проникал солнечный свет, весна в этом году выдалась на редкость теплой. На больничной койке лежал худощавый молодой человек, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких. Тишину нарушало монотонное пищание кардиомонитора. По подушке разметались светлые волосы, от солнечного света они были словно пшеница. Парень выглядел таким умиротворенным, никто бы не сказал: что он медленно умирает, что «сон» с каждой минутой забирает его силы, что организм напрочь отказывается воспринимать лекарства… Все произошло слишком быстро. Он ехал в такси, водитель сильно превысил скорость, они почти летели. А потом крик и хлопок. Он помнил, как что-то острое впилось в ноги, как потемнело в глазах, и стало тяжело дышать. Голова резко потяжелела и словно раскололась. Последнее, что он видел, были его руки, перепачканные в собственной крови. Уплывающее сознание уловило звуки сирены и единственный вопрос, все крутившийся в его голове: «Неужели я так и уйду?» В больничной палате с белыми стенами, был еще один человек. Он сидел на неудобном стуле, мешки под глазами выдавали его усталость. Лицо осунулось и как будто постарело. - Пауль, - выдохнул он, сильнее сжимая руку белобрысого, - Если ты, мать его, вот так умрешь, я тебе не прощу! – его голос дрожал, выдавая готовность расплакаться в любую минуту. - Боже, я не религиозен, но прошу тебя, обрати на меня свой взор. Не дай ему умереть, не забирай его… - по щекам побежали предательские слезы. Кардиомонитор разразился пронзительным протяжным писком. Сердце отказало. - Нет, нет, нет, нет!! Пауль! Не уходи! – Рихард тряс блондина за плечи, - Не оставляй меня одного! Я же… люблю тебя, мудак! – кричал Рихард, захлебываясь собственными слезами. Темнота и никаких звуков… Полнейший вакуум был нарушен голосом, родным и до боли знакомым. «Нет. Я не хочу уходить. Мне еще рано!» Глазам было сложно сфокусироваться, слишком яркий свет, после такой всепоглощающей темноты. Вокруг меня суетились врачи и ты, сжимающий мою руку, с глазами, полными слез. - Я тоже люблю тебя, - произнес я одними губами. Все верно, мне рано уходить, я же еще не рассказал тебе, как давно твой голос заставляет мои колени подкашиваться. Круспе, ты причина моей печали и радости, причина, заставившая меня вернуться с того света. Быть нам вместе и умереть в один день.