Игра для всей семьи

Алекс посмотрел вслед уходящему с кухни отцу, и вздохнул. Полгода он набирался храбрости, чтобы сказать, что все знает, но всякий раз робел и предпочитал подождать. Всякий раз невовремя встревали воспоминания, как они мастерили и запускали вдвоем воздушного змея, или про зимние каникулы в Луналэнде, или еще что-то столь же клевое и невинное... и запал проходил. Хотелось сохранить вот это все нетронутым. А потом вечером включался комп, и в его памяти хранилось То Самое Кино. Пятьдесят восемь минут, сделавших их семьей, и самое горячее порно, которое Алекс когда-либо видел. Воспоминания о ТЕХ минутах заставили встать и прямо словами вот прямо сказать: — Пап, мне нужно... Нам нужно поговорить. Это, и еще то, что после ухода отец обычно начинал чем-то слабо жужжать, и Алекс примерно предполагал, чем. Папа повернулся к нему, смущенно улыбаясь. Небольшого роста, по плечо всего Алексу, щупленький и худенький. Его и без того видео хотелось тискать и таскать в руках. Кон. Наверное, нужно думать о нем по имени, чтобы не смущаться самому. — Конечно, милый? Что-то случилось? Алекс прикрыл глаза, а когда открыл, папа был рядом, встревоженный и заботливый. — Я видел запись твоего наказания, — пробормотал Алекс скороговоркой, вмещая все — их жизнь на краю мироздания, вдвоем, на буровой установке в центре нигде, все незаданные и заданные вопросы, все, что только было. Кон начал что-то говорить непонимающе, затем до него дошло. Он выпрямился, прикусил губу... Поднял голову, чтобы смотреть прямо в глаза. Черт. Когда-то Алекс сам так делал, пока не перерос отца. Кона. — И?.. — И я с самого начала хочу сказать, что люблю тебя, ценю и обожаю. Без всяких но. Можно тебя обнять? — И с каких пор тебе на это нужно разрешение? — Кон шагнул к нему, обнимая за шею. Нет. Только не вспоминать сейчас, только не... не это. Черт. — Это не все, что я хотел сказать. Я… знаешь, я, наверное, очень испорченный. Но я смотрел эту запись, и я не мог отделаться от мысли, что получается, мы с тобой не родственники по крови. Только по всему остальному, а все остальное для того, о чем я думаю — не помеха. Он сам прижал Кона за талию, а потом спустил руку чуть ниже. Совсем чуть-чуть. — Если ты сейчас скажешь мне убрать лапы и свалить, я больше об этом не заикнусь. Честное слово. Буду продолжать дрочить на то видео, но никогда больше не полезу к тебе с… вот этим. Поцелуй получился куда более интимным, чем предполагалось: не в губы, а как в порно, с засосом. Кон дрожал, пока Алекс медленно оставлял цепочку следов по его шее. В том видео его не целовали. Там отец ерзал в металлическом приспособлении, похожем на паука, пока между ног ему входил какой-то мощный наконечник. Алекс потратил несколько недель, чтобы разобраться: наказание для отступников, насильственное "расширение гендера", включавшее в себя приобретение функционального влагалища и матки, и потом — оплодотворение. Именно оплодотворение и было заснято — процесс долгий, грязный... возбуждающий до предела. Это он, Алекс, на том видео входил в тело своего родителя, это его зародыш помещали в живот Кона, тогда еще совсем почти подростка... От всех этих деталей у Алекса стояло, как та самая буровая вышка. — Я извращенец, и я невероятно хочу сам трахнуть тебя вместо этих твоих игрушек, — наконец произнес Алекс сипло. — Ты просто не представляешь, как. Я полгода хотел это сказать, и вот так вот взять тебя, прижать, чтобы ты почувствовал, как сильно я тебя хочу... Кон. Мой Кон. Он ловил малейшие признаки неудовольствия, но вместо этого отец — нет, не отец, просто самый близкий человек! — прятал лицо у него на плече. Было очень страшно: что, если это предложение будет снова памятью о насилии? Что, если тогда, двадцать лет назад, несмотря на бурные оргазмы, ему все же было плохо и гадко, и сейчас Алекс вновь это все поднял? Что, если... Вместо ответа Кон потерся об него бедрами. — Мой мальчик вырос, да? — прошептал он. — Я не хочу, чтобы ты уходил и дрочил на видео со мной. И единственная альтернатива, как я понимаю... — Угу. Алекс опять повторил: — Мы не кровная родня, и это не инцест. Чушь блестящая, но он старался думать именно об этом, обнимая Кона. Он вырос, да. На полторы головы перерос, и теперь снова видел того сладкого мальчишку, стонущего под металлическими щупальцами. Наверняка его новые части все такие же горячие... Он снова и снова напоминал себе — почти каждый вечер Кон развлекается со своими игрушками, и насколько он знал, это были не такие уж маленькие дамские штучки, а вполне себе... огого. Не такие, впрочем, большие, как то, что дала природа самому Алексу. — Я хочу тебя трахнуть, — прошептал он почти неслышно. — Хочу сам быть в роли той машины, наполнить тебя собой. Хочу, чтобы ты так же орал, пока я буду в тебе, и так же спускал. Это не инцест. Это просто одержимость. Действительно, он просто не мог думать о ком-то еще теперь. У него были подружки, у него были парни, но все это было не то. А вот одна мысль о том, как за стеной отец (Кон!) самоудовлетворяется, засовывая в себя одну из этих штук... ох, от этого крепко вставало, и хотелось просто вскрыть замок на двери, и самому отодрать, изнасиловать, заставить кончить под собой. Кон так же тихо хмыкнул. — Одержимость лечится только одним способом, и мы можем это попробовать. В конце концов, ты действительно взрослый. Ему пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать Алекса. Очень удобно, чтобы подхватить его под ягодицы, и посадить себе на талию. Для двоих кровать Кона определенно была маловата, так что Алекс пошел к себе. Его собственный траходром... черт, только бы не спустить раньше времени! Они целовались всю дорогу. Каждый шаг, когда Алекс чувствовал, как об него трется небольшой член, с языками, покусывая друг друга нежно и сладко. Алекс настойчиво начал трахать рот языком, и почувствовал слабую дрожь, с которой отец (Кон, Кон!) поддался, раскрывая губы. Он старался не думать, что одна из подружек просила ее привязать, а второй нравились шлепки и грязная брань; вместо этого он представлял, понравится ли Кону это все. Или он любит нежность, долгие прелюдии и может быть, чтобы ему полизали? Все это Алекс умел, и знал, как ублажить самого требовательного партнера. Но Кон — это было совсем другое. И раздевать его было все равно что гореть в огне — знакомая домашняя рубашка, мягкие штаны, и — да, белья Кон не носил, черт побери, и это было чудесно. Но еще более чудесным было выражение его лица, когда Алекс сам приспустил брюки вместе с бельем. — Ого! Вот этого я о тебе не знал... Оказывается, мой мальчик очень заметно вырос с тех пор, как я его видел голышом в последний раз. — Это было в мои десять лет!.. — Алекс взял Кона за запястье, и заставил обхватить ладонью уже напряженный член. Кон захлебнулся вздохом, покраснел так, что аж уши налились багровым. И трогал осторожно — кончиками пальцев, глядя ошеломленно и влюбленно. Сладкий папочка... Алекс оборвал мысли, чувствуя, как дергается и плавится все внутри. Они не родня! Засадить в этот приоткрытый рот, который ругал его за рваные штаны и двойки... Ох, невозможно перестать думать! И о длинном стальном дилдо, погружавшемся куда-то под член с развратным хлюпаньем. Этого он не видел — только представлял. Ну, и обширный диапазон просмотренной порнухи тоже развивал фантазию, само собой. И теперь, когда Кон был перед ним, голый и доступный, согласный, готовый раздвинуть свои восхитительно длинные ноги — это было потрясающе. — Я потом спрошу, как тебе нравится, — шептал он между поцелуями, — потом узнаю, как ты любишь, как тебе слаще всего... но если я сейчас тебе не засажу, я сдохну! Он повалил Кона на спину, втиснул колено между ног, заставляя открыться — и почувствовал, что Кон уже мокрый. Под небольшим аккуратным членом нашлись мягкие, сладкие губки. Кон застонал, почувствовав проникновение, пока только пальцем. Да и весь он — изящный, не очень мускулистый, со складочкой на животе, следом беременности. — Я не смогу сделать ребенка, — предупредил Алекс, — специально озаботился. И тут же ощутил, как Кон расслабился, увидел его улыбку... — Тогда резинки не нужны, — ладони прикрыли соски, дразняще стиснули их между пальцами... — Я хотел бы, чтобы ты кончил, не вынимая. Сделай это в меня, хороший мой! Алекс только ухмыльнулся, направляя рукой свой член в него. — Что, любишь плохих парней? Кон ахнул, когда в него начал протискиваться массивный член. — Только одного очень плохого парня! Он развел ноги пошире, словно приглашая, и Алекс больше не мог сдерживаться. Нет, он не стал вбиваться до основания, даже дразнил, почти выскальзывая, и снова сходя, натягивая все сильнее. Острый сосок под ладонью, открытые губы, стон в ответ — как будто трахать самого сладкого парня в мире. Отца. Алекс выругался, резче двигая бедрами, просто слетая с катушек — долбя в то место, откуда вышел сам, прижимая отца к постели, путаясь в грязных и сладких мыслях. Он сам ощущал себя той машиной, раз за разом вонзающейся в плоть — во всяком случае, его член уж точно мог поспорить со сталью твердостью! И — да, это действительно было похоже на то-самое-видео, когда Кон подмахивал и вскрикивал, и так много смазки... Алекс терпеть не мог брать по-сухому, и сейчас, слыша это хлюпанье, заводился еще сильнее. Узкое, тесное влагалище было еще и коротким, так что член упирался прямо в шейку матки. Алекс багровел, думая об этом, наслаждаясь этим. Трахнуть отца... Мать... Неважно, он засаживал до упора, слушая слабые сладкие вскрики. Нагнувшись вперед, он куснул губу, и снова поцеловал, на этот раз уверенно трахая рот языком. Ладони тискали, тянули соски, заставляя набухать маленькие грудки. Он обрывочно представлял, как будет засаживать Кону в рот, и в задницу тоже, и изображать изнасилование — любимую свою фантазию, как будто он насильно трахает нежелающего этого парня. — Как тебе это? Как тебе такой хер, а, красавчик? — рычал он, раз за разом наваливаясь и вдвигаясь по самые яйца. — Потерпи, и я спущу в тебя так, что наружу потечет! Фак, Кон, какой же ты узкий, а? Ты же постоянно в себя пихаешь эти штуки, почему же ты такой узкий? Я же порву тебя!.. — Порвешь! — отец заскулил, подмахивая, — ах, порве...ооо... Ах! Да, да, да! Он сжался изнутри, глаза закатились, и рот сладко приоткрылся, пока он кончал — скручивающим вагинальным оргазмом, прошившем от ног до головы. Алекс засаживал, не давая ему передохнуть, как робот, трахал узкое, скользкое, раздвигая и упираясь, а потом резко вышел — и Кон беспомощно заскулил, раздвигая ноги сильнее. — На четвереньки, — приказал Алекс, — быстро! Кон моментально перевернулся, оттопырил попку, прогибаясь в талии, как заправская порнозвезда. — Боже, Алек! Алек, пожалуйста, пожалуйста!.. Догги-стайл с ним был куда горячее, чем с кем угодно еще. Алекс драл его как никого раньше, просто жестко трахал, чувствуя, как бьётся в стенку и проскальзывает к самой глубине, заставляя отца повизгивать. Он медленно положил руку ему на шею, приподнял, и узкая пизденка тут же сжалась сильнее. — Любишь так, сладкий? — Алекс замер, глубоко внутри. Кон тихонько завыл, пытаясь насадиться еще глубже — ладонями Алекс ощущал, как его живот выпирает под напором изнутри. — Дааа, — простонал Кон тихонько, — Да, да, да, еще! Сделай это со мной, я так хочу тебя! Все его тело словно бы сжималось в сладких спазмах, и Алекс это ощущал. Этот сладкий нескончаемый оргазм, горячая мокрая мука — трахать его, ебать, нескончаемо засаживая в пизду, которой не должно быть у мужчины, но это неважно, только горячий жаркий секс — снова и снова, и снова, пока яйца не нальются горячим, а потом — срыв, в искрах похоти. Сытое удовлетворение хищника, получившего желаемое. Мысль о том, что сейчас его семя (пусть стерильное, но все же!) наполняет горячую узкую утробу Кона, чувствовалась концентрированным кайфом: да, это неправильно. Да, это потрясающе. Да, он намеревался делать это еще и еще, потому что такого удовольствия в его жизни еще не встречалось. — Хороший мальчик, — шепнул он на ухо Кону, освобождая его от своего веса. — Или нет. Или очень плохой. Чувствуешь? Ты, как и тогда, снова заполнен изнутри. Кон заскулил, подаваясь под его ладонью, гладящей горло, а потом ниже — по груди, к животу. — Очень плохой, — он выгнулся, оттопыривая зад, — ты... Ох, это непра... — ладонь зажала ему рот. — Неправильно, если тебе не нравится. А тебе очень нравится. — Они лежали на боку, и Алекс ухмылялся, прижимая к себе горячее влажное от пота тело. — Мне вот очень нравится мысль драть своего сладкого папочку так, чтобы он сидеть не мог наутро. Черт... между прочим, если бы я не подсуетился, ты бы сейчас уже мог от меня залететь. — Он обхватил ладонью небольшой член Кона, и чуть стиснул, как сам любил это делать. — Мог бы? — Мог, — Кон выгнулся снова, двигая бедрами, и сладко застонал, — я так давно ни с кем не... Ты точно не сделаешь мне ребенка? — Уверен, — Алекс поцеловал его в висок, — ты такой сладкий, папочка. Кон заскулил, весь дрожа. Мокрая, грязная фантазия, не правда ли? Алекс пощекотал его живот, представляя, как он выглядел беременным. — Мы можем просто забыть, что я сделал себе вазектомию, — снова шепнул он Кону. — Хочешь так? Мой сладкий папочка боится, что ему придется вынашивать внуков, мм? Ты меня просто соблазняешь, — поцелуй за ухо... И кажется, первые признаки возвращения эрекции уже снова заявляли о себе. Пушистые короткие волосы слиплись в стрелки, Алекс оставил еще один засос на красивой шее прежде, чем Кон обернулся. Глаза у него блестели как после слез. — Я ужасно боюсь все испортить, — он с нежностью остановил руку Алекса, — я тебя до чёртиков люблю как сына, и вот это... Я просто не понимаю, милый. Алекс притянул его к себе вплотную. — Ты мой самый близкий человек. Отец или нет, ты меня воспитал, и если я ничего не путаю, родил. Если ты захочешь этим ограничиться — то будем жить как раньше. Если нет, то я хочу тебя совсем не как хотят родственников. Я никого так не хотел, как тебя, и я уже взрослый человек... и биологически я не несу твоих генов. То есть даже если врач схалтурил, и ты от меня залетишь, это не будет кровосмешением. Технически, я имею ввиду. Он поцеловал Кона в переносицу. — Мне нравится эта идея в постели, если она не пойдет дальше постели. Возиться с ребенком — совсем другое дело. — О да, ты даже не представляешь, — отец хмыкнул, притираясь к нему, — может, я где-то накосячил? Надо было тебя отпустить, как положено? Алекс напрягся немного. Отпускать он вздумал! Никуда дальше ближайшего район-центра он не собирался! Он хмыкнул. — Я много читал по этому вопросу. Это абсолютно нормально, и биологически к этому есть предпосылки, что-то биохимическое, чтобы плод не отторгался. Не мы с тобой первые, так что все ты сделал правильно. У меня был полноценный выбор партнера, ты же знаешь... и в итоге я выбрал тебя. Кон ткнулся в него лбом, сладко вздохнув, и потерся. Алекс даже не сразу понял, что он так кивает. — Я тоже тебя люблю, — пробормотал он, — очень люблю.