Чёрный лак

Я могу всё объяснить. Ну, или хотя бы попытаюсь это сделать. Назвать "это” своеобразным фетишем у меня никогда бы язык не повернулся, но вот мой сосед по апартаментам — Тодд, смотря на мои действия и потуги, абсолютно уверен, что у меня поехала крыша. Может так оно и есть, я уже ни в чём не уверен. Потому что… Чёрт, вы видели руки Фишера? Нет? О, тогда вы многое упустили в этой жизни, ведь данное зрелище обязательно к просмотру каждому. Тонкие запястья, чуть выпирающие вены, которые так выгодно подчёркивают светлую кожу рук, и длинные изящные пальцы с тёмными ногтями. Иногда на костяшках его пальцев можно увидеть царапины или небольшие коросты запёкшейся крови, которые появляются после очередной стычки с Трэвисом или с другими ушлёпками, но всё это абсолютно не портит его руки. Даже наоборот, в таком виде они сильнее привлекают внимание и манят. Итак, разрешите представиться. Я — Ларри Джонсон. И я втихую передёргиваю на руки своего лучшего друга. Кто-то может сказать «чувак, у всех свои вкусы и кинки, необязательно же так убиваться». Ха, одно дело дрочить на рандомные картиночки в интернете или на фотки неизвестных тебе людей. Другое дело дрочить на руки своего друга, которого ты не по нескольку раз в день видишь, разговариваешь и проводишь свободное время. Вдумайся. Постоянно пялишься на его руки в течение всего дня. А потом ночью закрываешься в своей комнате и молишься, чтобы твоя мать не услышала твоих тихих стонов. Ну, и как теперь всё выглядит? По-моему, выражение «каждый дрочит как хочет» в данном случае не работает. Или работает. Об этом я думаю и до сих пор, сидя в своей комнате рядом с Салли. Изначально, я позвал его, чтобы послушать “Смысловую Фальсификацию” и отвлечься от всей этой дичи с духами и призраками, которыми бредил мой друг. Он, конечно, пообещал как-нибудь показать одного призрака на пятом этаже, но пока что было не до этого. У меня всегда на что-то важное не хватает времени. Но оно, как ни странно, находилось именно в тех случаях, когда мне хотелось попялиться на его пальцы, которые время от времени перебирали струны красной гитары, перелистывали страницы учебника по биологии или сжимали ручку чашки с крепким кофе. Чудо, не иначе. Естественно, сейчас я тоже этим занимаюсь. Мы устроились на полу: я сидел ближе к своей кровати и что-то чёркал в своём альбоме, попутно бросая взгляды на Салли и следя за его движениями, а он сидел рядом с теликом и стирал ватным диском свои ногти, на которых была порядком обшарпанная плёнка лака. Кстати, об этом. Он опять стал мазать свои ногти лаком. Блядским чёрным лаком. В моей комнате. — Фу, Сал, опять развонял этой хернёй. Зачем ты их вообще красишь? Я возмущаюсь чисто из-за того, что потом вся комната, включая мою кровать, будет пахнуть ацетоном. Я не имею ничего против резкого контраста бледной кожи рук и чёрных ногтей голубоволосого, только всеми руками за. Видели бы вы эту картинку вживую, ух. Салли даже не моргнул, когда услышал мой вопрос. — Потому что мне нравится, как это выглядит, — сказал он, вытянув руку перед собой, чтобы посмотреть лёг ли лак ровно. — А что такое? Тебе просто не нравится запах или в чём-то ещё проблема? Фишер снова окунул кисточку в пузырёк и повернул голову в мою сторону. Я немного подзавис. Сал стал тихонько трясти левой рукой, чтобы ногти быстрее высохли. И его движения выглядели так завлекающе. Боже. Он продолжил смотреть на меня в ожидании ответа. — Это выглядит слегка по-пидорски, чувак. Ничего лучше я не смог придумать. Салли всего лишь приглушённо хохотнул и вернулся к своему занятию. — Один раз не пидорас, как говорится, — он стал поигрывать костяшками правой руки. — Хотя это я уже проделываю не раз и не два… А, к чёрту, ты меня понял. Из-за движений его кисти я почувствовал, как что-то ухнуло в моём животе. И это были далеко не бабочки. Последнюю фразу парня я вообще предпочёл проигнорировать. Фишер стал покрывать лаком ногти на другой руке. — Ты их ещё пилочкой начни обрабатывать, — не удержавшись от колкости, сказал я. Это выглядит реально смешно, если не отвлекаться на мелькающие пальцы голубоволосого. — Уже. Я просто оставил её на своём столе в комнате, — ответил и сосредоточенно посмотрел на кисточку, которая красила ноготь среднего пальца. — И это я сейчас не шучу. Салли цыкнул. — Блять, скривил, — он закрутил баночку с лаком и стал искать ватный диск, чтобы убрать чёрные разводы с подушечки пальца. — Ты же в курсе про мою любовь расчёсывать кожу на запястьях до крови? О, я-то в курсе. Я сам один раз забинтовывал разодранную кожу, потому что у него никак не получалось по-нормальному обернуть руку бинтом. До сих пор помню насколько худым было его запястье на ощупь. Я даже все суставы и косточки мог при желании прощупать. Нужно на секунду прикрыть глаза, чтобы избавиться от наваждения, и молча кивнуть на слова Фишера. Чего-чего, но возбуждения от собственных мыслей в данный момент я точно не хочу. — Это, конечно, случается не часто, только когда я сильно нервничаю или после кошмаров, — он стёр остатки лака с пальца и продолжил красить ногти. — В любом случае, лучше не просто обрезать всё под корень, но и притупить пилкой. И удобно потом лицо обрабатывать, так ногти не раздражают шрамы. Я, конечно, знал, что Фишер заёбывается по поводу гигиены и опрятности в целом, но не думал, что до такой степени. Чистый перфекционизм. — Буду теперь знать, — сказал я, отвлекаясь на свой набросок, который отдалённо напоминал очертания чьих-то рук. Ах, чёрт. Это дерьмо пробирается даже в моё творчество. Я кинул альбом на пол и начал тереть глаза своими ладонями, пытаясь выкинуть из головы образ пальцев Салли, крепко обхватывающих мою шею. Мурашки не заставили долго себя ждать, а жар окатил моё тело. — У тебя не получается рисовать сегодня? — спросил Фишер, заметив моё настроение. Я убрал руки от своего лица и увидел, что Салли сидел по-турецки, а на коленях он расположил свои руки. Видимо, он закончил свою покраску, судя по тому, как он замер в одном положении. Ждёт, когда лак высохнет. — Ага. Никак не идёт одна штука. Я не стал договаривать и просто уставился на его ногти. Пиздец, как аккуратно и ровно они были накрашены. У девок-то не всегда так получается. — А что за штука? — задал он вопрос, всматриваясь в моё лицо. Я отвлёкся. — Ты закончил красить их, да? Фишер вздрогнул от моего внезапного вопроса. Он перевёл взгляд на свои пальцы и, поняв о чём идёт речь, кивнул. — Тогда я открою окно. Надо проветрить, — я встал с пола и одёрнул свою футболку. — Только без обид, не хочу, чтобы мои вещи вечером пахли палёным спиртом. Салли снова начал легонько махать руками. Услышав мои слова, он с раздражением фыркнул. — Да я понял, не грузись. Мне самому уже тошно от запаха, но мне слишком нравится цвет, поэтому терплю, — ответил он, пожав плечами. Я подошёл к окну и, пытаясь не сломать ручку, начал его открывать. У меня всегда были с этим проблемы, потому что окно в моей комнате было настолько старым, что иногда приходилось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы хотя бы приоткрыть его. Я услышал какую-то возню сзади, но не обратил на неё внимание — окно ещё не открыто, поэтому попытка номер два. Полминуты спустя мне всё-таки удалось это сделать. Дышать стало в разы легче. Меня даже немного отпустило. Повернувшись обратно к Фишеру, я застыл на месте. Он, как ни в чём не бывало, держал в своих руках альбом и внимательно рассматривал его содержимое. Повторю, мой альбом, где были наброски его рук. Салли аккуратно, насколько позволяют его накрашенные ногти, придерживал уголок листа двумя пальцами. И я не знаю, что хуже: сдохнуть от стыда и собственной тупости или сдохнуть от своей личной эстетики — Фишер сильнее, чем нужно, сдавил листок пальцами, отчего вены выступили, а костяшки побелели. Я сглотнул. — К твоему сведению, мои пальцы не такие тонкие и длинные, — поделился своим мнением он, тихонько рассмеявшись. — Я - художник, я так вижу, — просто и со вкусом ответил я парню, стараясь при этом не выдать своё волнение. Салли отложил альбом и внимательно посмотрел мне в глаза. — Хм. Понятно. Что ему там стало понятно, я так и не понял. Но понял, что здесь что-то не так. Фишер всё так же продолжал смотреть на меня с прищуром. И в этот момент я определённо почувствовал стыд, появление которого я не могу объяснить. Точнее могу, но… Салли же не может читать мои мысли, правильно? Или? Опираясь на край кровати, он медленно встал с пола. А вот сейчас мне стало страшно. Салли определённо что-то задумал. Как будто почувствовав, что я вот-вот дропну из комнаты с низкого старта, он подошёл ко мне вплотную. И я отчётливо увидел ухмылку на его губах, хотя на нём был протез. Но, зуб даю, он определённо ухмылялся, это видно по его глазам, в которых можно было рассмотреть смешинки. — В следующий раз, когда будешь так открыто ебать взглядом мои руки… Я почувствовал прикосновение на своей шее и мелко задрожал. — …постарайся держать свой член в штанах, Джонсон. Блять. Фишер многозначительно опустил свой взгляд вниз. — Я всё думал и гадал, в чём твоя проблема, — он одной рукой ощутимо сжал мою шею, а другую опустил на пах. — А, вот она. Я ведь прав, Ларри? Последний вопрос парня заглушил мой стон. Я опустил свою голову ниже и лбом уткнулся в его плечо. Несмотря на свой рост, Сал всегда мог задавить психологическим давлением и своей аурой. По крайней мере, однажды я видел, как после пары его слов от него отстал противник, который был выше и сильнее его. Не то, чтобы Фишер был задирой. Конечно, нет. Он просто мог применить другого вида силу. Сейчас же я испытываю эту силу на себе. Он царапнул шею своими ногтями. Хоть он и говорил, что подпиливает их, на моей шее всё равно останутся красные полосы. Уже чувствую, как они появляются. — Ну, и что мы будем с тобой делать? — как будто издеваясь, Фишер сильнее сжал вторую руку, а потом резко ослабил хватку и стал поглаживать мой член через ткань джинсов. Вместо стона, который почти вырвался из моего рта, я стиснул свои зубы и стал загнанно дышать. Я понимал, что долго не выдержу этой пытки. Чтобы не осесть на пол от напряжения, я вцепился руками в его талию. От моего веса Салли даже не покачнулся. Парень тихонько рассмеялся, как будто он не понимал, что творит. Его голос стал подрагивать. — Знаешь, когда я начал догадываться? В ответ я лишь проскулил, а Фишер просто продолжил. — Когда я при тебе на своей кухне ел пиццу, но соус был настолько жидким, что я запачкал свои пальцы, — он перестал мучать мою шею, но переключился на мои волосы и стал массировать кожу головы своими длинными пальцами. Да, я помню тот день. Мы решили заказать Маргариту и отдохнуть от тяжёлой учебной недели. — Ты же помнишь, что я сделал, Ларри? — Сал аккуратно откинул с уха длинную прядь моих волос. — Я просто всё слизал. До последней капли. И, в подтверждение своих слов, он, судя по звукам, приподнял протез. И лизнул мочку моего уха. — Я никогда не видел такого дикого взгляда от тебя, — он снова усмехнулся, услышав, как я с выдохом простонал ему в шею. Он чуть отодвинул меня от себя и стал расстёгивать мои джинсы. На периферии своего сознания, я понимал, что всё идёт как-то неправильно и слишком спонтанно, но я просто висел на Фишере и позволял ему делать всё, что он захочет. — И мне понравилось. Я даже не думал, что вызываю у тебя такие эмоции, — он стал часто дышать и уже шёпотом закончил свою мысль. Салли с лёгкостью расстегнул пуговицу и ширинку на штанах, на что я облегчённо выдохнул. Но расслабиться мне не дала рука парня, которая так ловко пробралась ко мне в трусы, сжимая основание члена. Я практически задохнулся. Те самые пальцы сейчас делают то, о чём я даже вообразить не мог. — А теперь сделай мне одолжение, — с придыханием сказал он мне в ухо. — Расслабься и кончай, Джонсон. Я почувствовал сильный укус в шею и зажмурил глаза до белых пятен. От таких сильных ощущений я гортанно простонал и, не выдержав даже пару минут, спустил на руку Фишера. Через вакуум я услышал, как тот тихо рыкнул. А потом почувствовал, как меня аккуратно сажают на кровать и поглаживают мою шею. Я приоткрыл глаза, жмурясь от пережитого удовольствия, и увидел Сала, который полулёжа пытался восстановить своё дыхание. Протез смещён влево, отчего было видно, как подрагивают его губы. Я уже дотронулся до самих ремешков, но Фишер перехватил моё запястье. — Не сейчас. Потом я обязательно тебе покажу, но не сейчас, хорошо? На его слова я кивнул и переплёл его пальцы со своими. На мои действия он лишь тихо выдохнул. И тут я заметил одну деталь — Сал, у тебя один ноготь… тут, короче, лак слез, — я как можно точнее постарался сформулировать свою мысль, в надежде, что Фишер меня поймёт. Он резко принял горизонтальное положение, перевёл взгляд на свои пальцы и сильнее сжал мою руку. — Чёрт, я так долго их красил. — Могу тебе в этом помочь, если ты, конечно, хочешь. Салли уставился на меня, будто я сказал что-то невероятное, и со смешком кивнул головой. — Ловлю тебя на слове. Я стал тискать и рассматривать руки Фишера, а тот лишь с улыбкой наблюдал за моими действиями. И тут я решил поцеловать его ладонь. Это должно быть щекотно, судя по глазам Салли. А затем я дошёл до его пальцев и стал несильно их покусывать. — Боже, Ларри. Но, когда в ход пошёл мой язык, он мгновенно замолчал и взглядом дал разрешение делать всё, что мне вздумается. Только с его руками.