Луч солнца ледяного

Идиотка! Боже, какая она идиотка! Боже, дай Хансу терпения. Надо же так бездумно распоряжаться своими силами! Или что там у неё, дар, проклятье? Всё, чёрт бы её побрал, едино. Эльза бросилась к нему с перекошенным от страха лицом. Интересно, что её напугало больше, угроза здоровью Ханса или боязнь за свою идеальную репутацию? У Ханса болело плечо. Ему было холодно. И он был бесконечно зол на молодую королеву. — Так трудно держать себя в руках, Ваше Величество?! — прошипел принц в лицо Эльзе, когда она протянула руку к его ране, и отшатнулся. Не хватало, чтобы она навредила ему ещё больше! — Как ты можешь зваться королевой, если не способна даже контролировать свои эмоции! Пара неосторожных слов — и ты швыряешься сосульками! Что будет, если тебе резко ответит посол, заморозишь его насмерть? Эльза потупилась. Она всё ещё смотрела на него, и Ханс мог наблюдать, как её одолевает неуверенность. Глупая Льдышка! Меж тем у Эльзы в глазах всё плыло. Она смотрела на Ханса и не видела его. Разум захватила кровь, сочащаяся из пореза на руке принца, без пяти минут её мужа, и девушка снова и снова ругала себя последними словами за несдержанность. Самое обидное в том, что каждое слово Ханса, этого заносчивого наглеца, было правильным. Она опять забыла про контроль, дав волю эмоциям, и это едва ли не повлекло за собой беду! — Разрешите мне посмотреть, — еле слышно проговорила Эльза, протягивая руку к Хансу ладонью вверх. — Я сейчас в порядке, больше не сделаю больно, обещаю! Эльза тянулась к нему, а Ханс пытался заставить себя не двигаться и действовать, как подобает храброму принцу. То есть не шарахаться в сторону от хрупкой на вид девушки, которой в скором времени предстояло стать ему женой. — Не стоит, — грубо обронил он. — Уж лучше я покажусь лекарю. У него наверняка должен быть опыт в таких делах, раз он служит при вашем дворе. Эльза чуть ли не подпрыгнула, когда он развернулся и собрался идти к дверям. — Нет! Только не к лекарю, прошу! Она загородила ему вход, раскинув руки в стороны. Выражение её лица — растерянно-решительное — его позабавило, и Ханс усмехнулся вопреки своей воле. — Отчего же? Думаешь, он сможет сделать ещё хуже? — Если пойдёте к нему, по дворцу поползут слухи, и меня опять начнут… Эльза не договорила. Она резко отвела взгляд. Есть ли смысл говорить о том, как придворные пугаются её силы? В таком случае, пожалуй, будет не избежать надоедливых насмешек со стороны этого заносчивого лиса. — И вас опять начнут — что? — Ханс сделал шаг по направлению к ней, и Эльза рефлекторно отступила назад. — Это неважно! Поступайте так, как посчитаете нужным! — в конце концов, ничего страшного не произойдёт, решила молодая королева. К косым взглядам слуг ей не привыкать. А потом она станет стараться ещё сильнее, будет пользоваться магией только по праздникам и, возможно, вновь наденет перчатки, чтобы никого не тревожить. Ханс не намеревался отступать. Охота хороша тем, что добычу можно загнать в угол. Ему доставляло настоящее удовольствие наблюдать за тем, как крепкая Льдышка крошится под его настойчивым хищным взглядом. Эльза медленно, шаг за шагом отступала к двери, Ханс не отставал. Эльза отступала и чувствовала, как ненависть в ней переходит все допустимые границы. Как затапливает её это неблагородное чувство. Солнце выглядывало из-за плотных штор и золотило волосы южного принца. Он, пожалуй, был особенно хорош сейчас, было бы глупо это отрицать. Изумрудные глаза засияли непонятным королеве азартом, губы искривились в опасной усмешке, солнечный свет выгодно оттенял роскошное красное золото его идеально уложенных волос. Волосы его отливали золотом на свету, а Эльза сверлила взглядом это противное лисье лицо и думала, как было бы хорошо, если бы солнце его-таки сожгло. Ханс не мог не заметить перемены во взгляде девушки. Как быстро и неуловимо сменилась растерянность на ненависть! И теперь ни намёка на страх в этой уверенной позе. Ладони её сжались в кулаки, и вся она как будто собралась, чтобы атаковать. Он подошёл к ней вплотную, заставляя прижаться снежную леди спиной к двери. Интересно, не будь его здесь, кого бы она выбрала? Восточного утончённого принца, больше похожего на загримированную красавицу, или заносчивого брюнета с соседних земель? Эльза смотрела на него снизу вверх, недовольно хмуря брови. Всё-таки она была красивой. Такая неброская красота, которую замечаешь уже после признания силы и стойкости, что стоят за ней. Несколько прядей выбилось из её косы, и Ханс подавил в себе желание их заправить. От неё исходил запах холода, если такой вообще бывает. Свежесть, упоительное спокойствие аромата, лёгкость — так пахла она, так пахло её тело. Ханс поймал себя на мысли о том, что дождаться первой брачной ночи будет сложнее, чем он думал. Это странное желание наплевать на правила приличия, проклятый этикет, и начать действовать. В смысле, это точно были его мысли? Нет, так нельзя. Это не то, за чем он приехал в этот уголок мороза на отшибе мира. После свадьбы он спросит с неё супружеский долг и возьмёт бразды правления в свои надёжные и куда более безопасные руки. Если эта Льдышка будет мешаться, нельзя будет останавливаться перед тем, чтобы её устранить. И всё-таки… Эльза видела, как потемнели его глаза. Как Ханс глубоко задумался, глядя в её глаза. Он занёс раненую руку и опёрся о дверь позади неё, даже не поморщившись. Выходит, не так уж ему и больно? Странный, Боже, какой же он странный. И что только у него на уме? Они пройдут к алтарю рука об руку, и больше Эльза и на шаг его к себе не подпустит. У них будут разные дни для приёма подданных, разные часы для обеда и ужина, разные спальни, разные слуги. Всё разное! Лишь бы не чувствовать этой противной связи с ним, таким невозможным человеком, готовым на всё ради власти и влияния. Запах дорогого одеколона, которым, несомненно, пользовался Ханс, дурманил ей рассудок. У неё почти закружилась голова. — Я подумаю насчёт лекаря, моя королева. Ханс сказал это тихо, как будто его мысли невольно вырвались наружу. Возможно, так оно и было. Он отстранился от неё, слегка скривив лицо от пронзившей руку боли. Не удостоив более Эльзу взглядом, принц Южных островов вышел, тихо затворив за собой дверь. Эльза выдохнула. Она резко смахнула выступившие слёзы. Плакать почему-то расхотелось.

***

Ханс поморщился, вытягивая из раны почти растаявший осколок льда двумя тонкими пальцами. Нет, это было уже чересчур. Стоило бы пойти к лекарю. Но что-то его останавливало. Вероятно, воспоминание об отчаянии на лице Льдышки, хотя сам он предпочитал думать, что это совсем не так. Камзол придётся отдать в стирку. А затем швее. Впрочем, камердинер наверняка справится с такой простой задачей, как дыра на рукаве, самостоятельно. Хотя легче будет выбросить. Не пристало королю, пусть и такого маленького государства, как Эренделл, ходить в заштопанном камзоле! Камердинер у Ханса был новый, его назначили лишь через месяц после его выхода из камеры, так что принц ещё не успел запомнить его имени. Фредерик, Фредди, Фердинанд — или как-то так. В любом случае, вышколенный прислужник отзывался на любое имя, как будто мысли читал и знал заранее, что Ханс хочет обратиться к нему. Ханса вообще иногда пугала его предупредительность. Не караулит ли он под дверью, подслушивая и подглядывая, чтобы появиться в нужный момент, готовым выполнить любую его прихоть? Ханс размышлял над тем, что сказала ему Эльза. Вернее, хотела сказать, вот только что-то её остановило. Он пришёл к выводу, что во дворце не жалуют её чудесную силу. Несмотря на все те приятные сюрпризы, которые молодая госпожа устраивала подданным по любому удобному и не очень поводу, всё-таки прислуживать вспыльчивой девушке, которая в любой момент может заморозить за малейший промах, дело неблагодарное. Ханс порвал зубами бинт и столкнулся с трудностью — бинт нужно было намотать на плечо, и сделать это одной рукой оказалось весьма проблематично. Ханс только тихо вздохнул. Отчего-то звать дворцовых слуг не хотелось. За камердинера ручаться он не мог, кто его знает, разболтает ещё, а Эльза потом… А что, собственно, Эльза? Если её возненавидят во дворце — ему же проще захватить не только власть, но и признание народа. Он просто выставит себя невинной жертвой ледяной тиранши, будет приходить на помощь тем, кем она будет недовольна… Всё ведь так просто, чёрт возьми! Интриги — его конёк! Ханс решительно направился к двери, позабыв о том, что на нём не было камзола и рубашки, осталась лишь хлопковая нательная майка. Он вышел за дверь, с удивлением не обнаружив за ней подслушивающего камердинера, когда резко остановился, прислушиваясь к голосам в глубине коридора. — … и она говорит о том, чтобы мы не обижались! Да ведь это унижение, форменное унижение! — звонкий молодой голос, разбивающийся о стены. — Успокойтесь, Эдвард, нас могут услышать, — ответили сухо и тихо. Ханс прижался к стене и осторожно подкрался к проходу в соседний коридор, надеясь подгадать момент и выглянуть из-за угла, чтобы разглядеть собеседника темноволосого принца. — Как я могу быть спокойным, когда вокруг творится такая несправедливость?! — Эдвард, очевидно, шибанул кулаком о стену, потому что по коридорам разнёсся глухой звук удара и следом приглушённое шипение. — Невинный народ вынужден страдать, повинуясь прихотям садиста, и всё из-за какой-то наивной девчонки! Ханс услышал шаги с той стороны, откуда пришёл. Он резко повернул голову и столкнулся с изумлённым взглядом молодой королевы. Едва она собралась заговорить, Ханс ринулся к ней, буквально сгрёб в охапку, пренебрегая всеми правилами приличия, зажал ей рот рукой и вернулся к своему наблюдательному пункту. В нём говорил охотник — пожалуй, лучшая часть его несравненной личности, — и Ханс не видел причин, по которым стоило бы этому противиться. Эльза зашипела, выражая безусловный и категоричный протест. Ханс почувствовал, как его руки и торс покрываются льдом. Дежавю, не иначе! Слишком уж часто он замерзает в этом гордом государстве. — Тише, детка, — чуть слышно прошептал Ханс девушке на ухо. — Здесь разгораются нешуточные страсти! Эльза пнула его по ноге острым каблуком, и Ханс едва сдержал крик боли, но девушка в кои-то веки проявила своё хвалёное благоразумие и затихла. — Эдвард, я не сомневаюсь, у вас будет шанс отомстить, но в этот раз придётся уступить. Королева Эренделла сделала свой выбор, мы вынуждены его принять. — Уступить?! Мне?! — Эдвард, судя по голосу, был взбешён. — Я не умею проигрывать, и ты это знаешь! Я не хочу оставаться в дураках, я не для того тащился сюда столько дней, старый дурак! Столько дней, ха! Ханс не удержался и фыркнул. Он плыл сюда две с половиной недели. Две с половиной недели на чёртовом корабле, по ненавистному морю, по этой солёной воде, которая ночами его почти заливала во снах. — Тихо! — резко прошептал собеседник Эдварда. Ханс затаил дыхание и почувствовал, что Эльза тоже напряглась. — Идёмте. Очень глупо было с моей стороны позволить вам вести эти компрометирующие разговоры в проходном коридоре. — Наконец-то ты признал себя глупцом, старый дурак! Хлопнула дверь, и в коридоре воцарилась благодатная тишина. Только Эльза сопела в ладонь Хансу, но он не мог назвать этот звук неприятным. Он почувствовал сильный удар в живот и согнулся пополам, выпуская Эльзу из крепкой хватки. — Ты! Ты что себе позволяешь?! — королева схватила его за шею правой рукой и заставила прижаться затылком к стене. Теперь холодно стало горлу. Ханс проклинал сегодняшний день. — Если не отпустишь, — он схватил её за руку, — я заболею и умру, а ты выйдешь замуж за этого амбициозного интригана. Эльза медленно убрала руку, но продолжила испепелять его своими безумными синими глазами. Она перевела взгляд на бинт, который он сжимал в правой руке, затем на порез, который вновь начал кровоточить, и наконец на замёрзшее тело Ханса и глубоко вдохнула. — Зачем вы вышли в таком виде, принц Ханс? Разве лекарь не сказал вам присесть или что-то в этом роде? — льдом в её голосе можно было бы покрыть океаны, и всё-таки Ханс заметил, как она покраснела, посмотрев на него. — Я не был у лекаря. — Вот как? — королева даже не попыталась скрыть удивления. — Почему? — Твоей наивности можно позавидовать, моя королева, — промурлыкал Ханс, расплываясь в довольной улыбке. — И кто так ведёт переговоры? — Он не дал ей захлебнуться возмущённым криком и продолжил. — У меня хороший слух, и я слышал, как моя невеста просила этого не делать. Эльза только и смогла, что открыть рот. На то, чтобы что-то сказать, у неё не осталось слов. Их все забрал хитрый рыжий лис, и он швырялся ими в неё так искусно, что приходилось лишь уворачиваться. Она была смущена его внешним видом, его поведением, своей самообороной, которой вновь ему навредила, напугана разговором гостей. Эльза уже ничего не хотела делать и была крайне недовольна собой и всем тем, что с ней произошло. Она просто горела своими эмоциями и ничего не говорила. В конце концов, это Ханс втянул её в эту ситуацию, вот сам пусть и даёт ей развитие, наглец! — Не стоит так пылать, моя королева, — Ханс отошёл от стены и выпрямился, теперь Эльза могла увидеть и оценить его благородную стать, идеальное телосложение и военную выправку. Запястья рук были скрыты золотыми браслетами, и это выглядело странно. Он протянул ей бинт. — Раз уж вы здесь, а к лекарю я не пошёл, может, соблаговолите оказать помощь недостойному принцу? Эльза смотрела на него долго. Так долго, Ханс уже начал терять терпение, собираясь красиво выкрутиться и вернуться в свои покои, чтобы избежать позорного проигрыша в нелепой борьбе за внимание королевы. Но в последний момент эта несносная Льдышка в очередной раз вздохнула и наконец забрала у него бинт.