***
— Ты слишком много думаешь не о том! — женщина, сидящая рядом с Чонгуком за фортепиано, развернулась к сыну и окинула его возмущенным взглядом. — Я думаю об игре, — почти неслышно ответил тот, бормоча что-то себе под нос. — Надо думать о технике. Ты ничего не добьешься, играя так эмоционально. Это излишества, — мама отчеканила свое мнение, отделяя каждое слово, четко дав понять Чонгуку, что спорить бесполезно, а права ослушаться у него нет. — Да, я понимаю… — Ну кто играет с такими руками?! — мать подскочила с места и встала за спиной сына. Обхватив его кисти своими тонкими жилистыми руками, она начала снова играть произведение, ведя пальцы Чонгука по клавишам плавно и аккуратно. — Я понимаю, мама, но… — Чонгук не успел договорить, как его указательный палец с силой вдавили в клавиатуру. — Последние ноты должны звучать выразительно и четко. На сегодня хватит, — женщина резко откинула руки сына и завершила занятие. Сложив ноты стопкой, мать накрыла белые клавиши, напоминающие жутковатую улыбку, черной крышкой и, выпрямив осанку, направилась в свою комнату. Так проходило каждое занятие Чонгука. Мама упрямо учила сына строго следовать нотам, не давая полёта вдохновению. Если Чонгук пытался оживить произведение, даря игре свои чувства и полностью отдаваясь мелодии, то натыкался на непонимающий и обесценивающий взгляд матери. Чон находил в музыке наслаждение, она привносила в его жизнь яркие цвета и оттенки, а мама судорожно пыталась сделать из собственного сына безэмоционального музыканта-профессионала. Если он был садовником, удобряющим свой цветочный сад мелодиями, то мать была той, кто эти цветы вырывал с корнем. Сольные выступления, собственные концерты и судьбоносные дуэты — о Чон Чонгуке знал каждый подросток-музыкант. В свои семнадцать он стал одним из самых юных и самых успешных пианистов в Корее. Газеты кричали о каждом предстоящем выходе Чонгука на сцену, а после бурно обсуждали его результаты. Чон жил, пытаясь угодить матери и не смешивать собственные чувства с музыкой, каждый раз играя сосредоточенно и не показывая лишних эмоций, лишь в конце сдержанно улыбаясь публике и удаляясь за кулисы. Мама же каждый раз делала новые замечания, в каждом выступлении замечала ошибки и недочеты, над которыми Чонгук потом сидел ночи напролет, оттачивая мастерство и технику игры.***
Август. На улице жарко и вокруг лежит листва, высушенная солнцем. Год спустя, перед самым важным в его карьере выступлением, Чонгук стоит на кладбище и неотрывно смотрит на свежую могилу, доставляя себе какое-то мазохистское удовольствие. На гранитной плите высечено имя: Чон Ён Джу Чонгук не плачет, не думает о том, что же он будет теперь делать, не переживает о предстоящем выступлении. Он не чувствует ничего. Ни подступающих слез, ни охвативших эмоций, ни оцепенения. Абсолютно ничего не волнует музыканта. Лишь земля уходит из-под ног и Чонгук обессиленно валится на стоящую рядом деревянную скамейку. У него больше нет матери. Вот как легко может уйти из жизни человек, сломленный сердечным приступом. Как быстро улетает его душа на небеса, далеко от земных переживаний и боли. Всего пара мгновений — и у Чонгука не осталось ничего. Чон еще недолго смотрит на могилу, на каменную плиту, на золотистую надпись, а потом, найдя в себе силы подняться, пару раз тяжело вздыхает и уходит далеко от этого страшного места, унося с собой непосильный груз страданий и боли.***
Кое-как приведя мысли в порядок и сделав глубокий вдох, Чонгук вышел на сцену. В зале видны радостные лица, ожидающие начала выступления. Еще бы, ведь сегодня Чонгук выступает не один, а с целым оркестром. Наконец он докажет всем, что по-настоящему талантлив и пробьется на мировой уровень. Все камеры направлены на Чона, зрители с нетерпением ждут, когда тонкие пальцы коснутся клавиш и из-под них польётся дивная музыка. Вдох. Выдох. Чонгук тяжело опускается за рояль. Вдох. Тонкие пальцы подрагивают, нервы на пределе. Выдох. Чонгук пытается выкинуть все из головы и отдаться мелодии, играя технично и строго следуя нотам. Вдох. Пальцы аккуратно касаются клавиатуры, будто боясь повредить ее. Выдох. Чудесная музыка долетает даже в самые отдаленные уголки концертного зала. Вдох. Образ матери заполняет сознание. Выдох. Чонгук закрывает глаза. В голове разом проносятся все воспоминания, связанные с матерью, будто рой пчёл, желающий побольнее ужалить в самое уязвимое место. Вдох. «Такие пальцы никуда не годятся!» «Твои руки совершенно не пластичны!» «Следи за мелодией!» «Эмоциям не место в музыке!» «Главное — техника!» Со всех сторон Чонгук слышит лишь один, режущий как бритва, голос. Голос матери. Дыхание сбивается. Воспоминания накрывают Чонгука с головой. Они везде. Лицо матери видится в каждом зрителе, стальной голос слышится в каждом звуке оркестра, ее образ плотно отпечатан в мозгу Чона и на внутренних сторонах век. Тишина. Пальцы Чонгука продолжают судорожно перебирать по черно-белым клавишам, однако парень ничего не слышит. Он видит шокированные лица музыкантов в оркестре, зрителей, операторов и рабочих за кулисами. Все они выражают удивление и ужас. Громкий крик. Чонгук кричит, однако не слышит самого себя. Не слышит, как ему предлагают помощь. Не слышит испуганных вскриков, когда он падает и прижимает колени к груди. Не слышит ничего, закрывая уши изо всех сил и крича до потери голоса.***
Очнувшись на следующий день после немых кошмаров, длившихся всю ночь, Чонгук резко открывает глаза и осматривается по сторонам. Всё в комнате осталось лежать на своих местах. По стенам гуляют солнечные лучи, на столе все также разбросаны ноты, а занавески шуршат при каждом дуновении ветерка из приоткрытого окна. Музыкант неожиданно приподнимается на локтях. Он слышит шуршание занавесок. Чонгук быстро опускает ноги на холодный пол, встает с кровати и босиком шлепает к окну, вглядываясь во двор. До его ушей доносится тихий разговор соседей на улице. Значит, он не ошибся и слух правда вернулся к нему. Поняв, что он до сих пор в концертном костюме, Чонгук быстро переоделся в более удобную одежду и вышел из спальни. С отвращением глядя на черную лакированную крышку фортепиано и аккуратную стопку нот, парень прошёл на кухню. Сев за стол и придвинув к себе случайно забытый здесь ноутбук, Чонгук на автомате набрал в поиске «Национальный Университет Сеула» и, подумав несколько минут, набрал в телефоне номер, найденный на сайте. Уже через неделю Чонгук забирал документы и расписание занятий из приемной университета. На душе будто лежал тяжёлый камень, однако в голове вертелась мысль о том, что он всё делает правильно.