Сложности этой любви

      Этот день для Дайки был обычным. Она как всегда половину учебных занятий стойко высидела за партой, а вторую благополучно проспала на школьной крыше. И сейчас она шла по улицам Токио и сладко зевала, не замечая шума машин и спешащих куда-то людей. Но как-то неожиданно на ее пути появился смазливый блондинчик:       — Аомине-ччи, привет. Не хочешь дойти до дома в компании самого красивого парня школы?       — И зачем, Рета? — вопросом ответила девушка. — Чтобы твои фанатки меня в подворотне подкараулили и череп проломили?       — Ну, не будь такой букой, — наигранно обиделся Кисе. — Сказала бы просто, что хочешь побыть одна. Я бы понял.       Они остановились на перекрестке, где их пути должны были разойтись. И тут телефон парня затрезвонил. На светофоре все еще горел красный свет, когда разговор завершился, но лицо Реты изменилось. Блеск в глазах вмиг пропал, улыбка померкла, а плечи поникли. Это не укрылось от глаз Аомине, и она с тревогой спросила:       — С тобой все хорошо? Что-то случилось?       — Нет, — прохрипел Кисе. — Все нормально. Извини, мне нужно домой.       Дайки лишь пожала плечами и, перейдя по перекрестку, зашла в продуктовый магазин, чтобы купить свои любимые дынные булочки. Но когда она вышла на улицу, то почему-то пошла не в сторону своего дома, а по пятам Реты. Что-то тянуло Аомине именно к нему, хотя она не могла понять, что зовет ее. Но зовет так настойчиво, что противиться этому желанию было выше ее сил.       Эта дорога была давно позабытой, но Аомине шла уверенно, подгоняемая вперед странным чувством тревоги. И вот такая долгожданная многоэтажка появилась перед глазами, но Дайки вдруг замерла в нерешительности. А точно ли стоит идти к нему? Что она скажет на свое появление? И ждет ли он ее?       Тяжело вздохнув, девушка все-таки проследовала к нужной двери. Она была приоткрыта. Плохой знак, поняла Аомине. Но отступать уже некуда.       Дайки вошла в квартиру. В комнате царил полумрак, в воздухе витал запах дорогого алкоголя, а не такой родной, всегда исходящий от Реты, запах шоколада. Да и вообще повсюду был разведен такой бардак, который раньше бы лишь насмешил Аомине. Но только не в этот раз.       Сам же парень был мрачнее тучи. Он сидел на полу возле кровати, поджимал колени к груди, а лицо прятал на руках. Кисе был таким беззащитным, что у Аомине сжималось сердце. Она подоспела вовремя.       Сбросив сумку на пол, девушка подошла к Рете, присела рядом с ним на колени и прижала его голову к своей груди, тут же почувствовав мокрые капли, пропитывающие одежду. Ей не хотелось ничего говорить, не хотелось знать, почему вечно позитивный парень захлебывается в рыданиях. И уж точно не хотелось, чтобы он что-то с собой сделал. Она знала его нрав, поэтому догадывалась, что в тот момент мысли были лишь о суициде.       Сколько себя помнила, Рета всегда приходил к ней на помощь так же, как и она к нему. Когда хотелось кричать, он заглушал ее крики бессмысленными разговорами. Когда ему надоедали фанатки, он постоянно приходил к ней. Всегда, где бы они не были, они помогали друг другу. Но больше всего Аомине боялась, что Кисе окажется сломлен.       — Аомине, — прошептал парень, вжавшись в нее, как в спасительную соломинку. — Почему мир так жесток? Тогда на перекрестке мне позвонила девушка… бывшая девушка. Сказала, что никогда меня не любила, хотя именно она всегда меня поддерживала в фотосъемках. Я не был готов к такому предательству. Только не от нее…       — Все будет хорошо, Рета, — ответила Дайки. — Все хорошо.       Она была глупой. Хоть ей и казалось, что она прожить не может без Куроко, и всегда страдала, когда он обращал внимание на Кагами, но именно Кисе она любила. Любила так, что не требовала взаимности. Все, чего она хотела — только чтобы это взбалмошный юноша был счастлив. Пусть даже без нее.       — Знаешь, забавно, — усмехался Кисе сквозь слезы. — Я постоянно пытался тебя забыть. Но всякий раз, когда мне нужна была поддержка обычного человека, а не журнального идола, ты и только ты была рядом. Даже сейчас, когда я терзался сомнениями о том, чтобы покончить с жизнью, ты пришла ко мне и спасла. Несмотря на все наши недосказанности и ссоры, мы всегда выручаем друг друга. Проклятье ли или судьба?       Теперь плакала и Аомине. Она поняла, отчего бежала. Бежала от самого понимающего человека. От того, кто никогда не упрекал ее в ошибках, кто всегда мог защитить. Ну, подумаешь, что он сам теперь нуждается в защите. Дайки будет рядом, что бы не случилось.       — Аомине-ччи, ты плачешь? — Кисе оторвал голову от теплой груди девушки и заглянул ей в глаза.       — Запах алкоголя глаза режет, — буркнула девушка и стерла влагу с лица тонкими пальцами.       — Так я и поверил, — наконец на лице Реты расцвела улыбка.       — Сейчас уйду, — пригрозила Дайки.       Это был откровенный блеф. Как давно она мечтала вот так держать в объятиях этого бестолкового парня и чувствовать его сбивчивое дыхание на своей коже. Это желание было очень глубоко, но теперь оно приносило небывалое наслаждение.       — Прости, что ты видишь меня сломленным. Всегда думал, что именно я буду тебя защищать и оберегать, а не наоборот.       — А разве не на этом строится любовь? — произнесла Аомине.       — Что ты сказала? — через паузу спросил Кисе.       — Что я люблю тебя, глупенький.       Она нежно коснулась губами его лба. Это была не похоть, не страсть, а обыкновенное желание быть всегда рядом и защищать, несмотря ни на что. Плевать, если когда-то он предпочтет другую. Его счастье гораздо важнее, чем ее. Подумать только, вечная эгоистка готова забыть о себе, лишь бы хорошо было другому. Тому, кто навсегда останется в ее сердце.       Вот только Рета никогда более не обратит внимания на другую. Зачем, когда рядом с ним всегда будет та, кого он хотел бы видеть в качестве хранительницы домашнего уюта? Зачем ему другая, если он точно знает, что его полюбили не за внешность и не за большие деньги в кармане? Зачем ему другая, если он всегда любил и будет любить только ее. Все остальное — полностью бессмысленно.       Всего через несколько часов запах алкоголя сменился ароматом зеленого чая и шоколада и так кстати пришедшихся дынных булочек, что навсегда станут для их очага родными. Больше не будет недопонимания. Останется лишь нежность, забота и самоотверженность, сопровождаемая единственной фразой:       — А разве не на этом строится любовь?