Братик Бен Бэкхен.

Едва Мэй намылила волосы, занавес душа скользнул в сторону, и Бэкхен шагнул к ней, совершенно обнаженный. — Я тут решил, что сэкономлю воду и приму душ с тобой, — с ухмылкой произнес Бэкхен. — Ха! Да ты просто боишься, что я сбегу, пока ты будешь мыться, — парировала Мэй, поворачиваясь к нему спиной. Большая рука нежно легла на ее ягодицы. — Ты так хорошо меня знаешь. Мэй боролась с улыбкой. Проклятье, почему он должен так хорошо ей подходить во всех отношениях? Она могла превзойти — и превосходила — практически любого, но только не своего брата. Девушка изогнула шланг душа, направив струйки воды вниз, чтобы прополоскать волосы. Бэкхен подождал, пока она закончит, а потом передвинул насадку вверх так, чтобы вода омывала его грудь. При этом она залила Мэй все лицо. Отфыркиваясь, девушка толкнула его локтем. — Это мой душ, и тебя я сюда не звала. Я управляю насадкой, а не ты. — юница знала, что бросить ему вызов было ошибкой. — Да неужели? — и началась борьба. Мэй хихикала, Бэкхен смеялся, а вся ванная оказалась забрызгана водой. И тут девушка кое-что осознала. С Бэкхеном она играла больше, чем когда была маленькой девочкой; с ним она чувствовала себя беззаботной, несмотря на все свои проблемы. Их влажные нагие тела скользили друг по другу, и ни одному из них не удавалось крепко схватить другого. По крайней мере, у нее не получалось. Мэй подозревала, что Бэкхен мог выиграть сражение в любой момент, благодаря своим размерам и силе, просто обхватив ее руками, но он сдерживался и играл на ее уровне, будто привык ограничивать свою мощь, приноравливаясь к более слабому, чем он сам, партнеру. Мэй, смеясь, отбивалась от его рук, которые были повсюду: на ее груди, на ягодицах, поглаживали между ног. Его длинный палец скользнул в нее, и Мэй, вскрикнув, попыталась отскочить, но желание уже разлилось по венам. Борьба в обнаженном виде произвела вполне предсказуемый эффект. Завладев душевой насадкой, Мэй направила струю воды ему прямо в лицо, и пока Бэкхен пытался уклониться от потока, сбежала, выпрыгнув из ванны и хватая полотенце, чтобы прикрыться. Выскочив следом, Бэкхен успел захлопнуть дверь прежде, чем Мэй до нее добралась. — Ты не выключил душ, — пытаясь отвлечь, укорила его сестра. — Не я его включал, — усмехнулся брат и отобрал у нее полотенце. — Вода уже весь пол залила, — стараясь придать голосу строгости, заметила Мэй. — Здесь все равно требовалась уборка. — Нет, не требовалась! — она убрала с глаз прядь мокрых волос. — Нас вышвырнут отсюда. Вода зальет квартиру под нами, и нас выгонят. Еще и от родителей получим. Схватив Мэй, Бэкхен развернул ее так, чтобы она оказалась прямо перед душем. — Тогда выключи, если ты так переживаешь. Мэй послушно повернула ручку, потому что ненавидела тратить воду впустую, к тому же от нее в ванной комнате и так уже все намокло. — Вот, надеюсь, ты удовлетворен. — Отнюдь, — Бэкхен развернул Мэй лицом к себе и, впившись поцелуем в ее губы, попытался держать ее тело под таким углом, чтобы продолжать на нее смотреть. — Я сегодня говорил тебе, насколько ты чертовски сексуальна? — Сегодня? Ты мне вообще этого никогда не говорил! — Говорил. — Нет. Когда? — Прошлой ночью. Несколько раз. Капельки воды, оставшиеся на его густых черных ресницах, очаровали ее, но она постаралась не обращать на это внимания. — Это не считается. Все знают, что нельзя верить тому, что мужчина говорит, когда находится в… мм… — В тебе? — подсказал он, усмехаясь. Мэй сурово взглянула на него. — Я собиралась сказать «в экстремальных условиях», но думаю, такое применяется только к выживанию. — Это довольно похоже, — он опустил взгляд на ее грудь, и выражение его лица изменилось, смех затих. Все еще придерживая Мэй одной рукой, другой он нежно провел по ее телу и, добравшись до груди, нежно обхватил мягкое полушарие. В глаза сразу бросился контраст между смуглостью его длинных пальцев и светлой кожей девушки. — Ты так сексуальна, — прошептал Бэкхен, чувственно растягивая слова. Мэй уже хорошо знала этот тон, поскольку за последние две ночи слышала его довольно часто. — И красива. Твоя грудь вся сливочно-розовая, пока я не поцелую твои соски. Тогда они сморщиваются и краснеют, словно просят меня приласкать их. От этих слов ее соски напряглись, набухли и покраснели. Бэкхен, застонав, склонил голову к ее груди и принялся терзать губами нежные полушария, вода капала с его темных волос на ее кожу. Мэй чуть откинулась на поддерживающую ее руку и вонзила свои когти в плечи Бэкхена. Она не знала, как долго будет в состоянии вообще стоять. Низ живота сводило, она задыхалась. — И твой зад, — прорычал Бэкхен, — у тебя очень красивая попа, она меня так и манит. Развернув Мэй спиной к себе, он начал поглаживать ее упругие ягодицы, очерчивая руками плавные изгибы женского тела. Ноги Мэй задрожали, и, чтобы удержаться, она схватилась за край туалетного столика. За почти двухметровой в длину столешницей из искусственного мрамора располагалось зеркало во всю стену. Девушка едва узнала себя в отражавшейся там голой девушке — девушке, с влажных волос которой по спине стекла вода и капала на пол. Ее лицо, в котором явно читалось желание, буквально пылало, веки отяжелели. Бэкхен поднял глаза, и в зеркале их взгляды встретились. Воздух между ними начал потрескивать от напряжения. — И здесь, — прошептал он, проведя ладонью по ее животу к местечку между ног. На фоне светлой кожи Мэй его мускулистая рука казалась невероятно мощной, широкая ладонь полностью накрыла ее холмик. Мэй почувствовала, как его пальцы скользнули между ее складочками, потирая так, как ей нравилось. Она застонала и едва не упала — ноги почти не держали ее. — Ты такая мягкая и тугая, — снова услышала Мэй его чувственный шепот, — я едва могу проникнуть в тебя. Но как только я оказываюсь внутри — мое сердце останавливается. И я не могу дышать. Кажется, будто я умираю, но все равно не могу вдохнуть, потому что это слишком прекрасно, чтобы я сумел остановиться. Его рука чуть сместилась, и два пальца скользнули в нее. Мэй выгнулась от пронзившего ее удовольствия, и, когда его пальцы начали свое чувственное движение, ощутила приближение оргазма. Она услышала собственный напряженный всхлип, по которому брат легко определил, что сестра уже близка к разрядке. — Не так быстро, — выдохнул парень, вынимая пальцы из ее тела и нагибая девушку вперед. Он прижал ее руки к мраморной поверхности. — Держись, милая. Юница не знала, о столике он говорил или же о ее выдержке. И то, и другое было невозможно. — Я не могу, — простонала она, ее бедра дернулись, приподнимаясь в поисках облегчения, — Бэкхен, пожалуйста, я больше не могу! — Я здесь, — ответил Бэкхен, прижимаясь к Мэй еще теснее и надавливая мускулистыми бедрами на ее тело, располагаясь между ее ног, раздвигая их. Она почувствовала, как его твердая длина потерлась о ее зад, а потом стала медленно погружаться в ее лоно. Мэй инстинктивно выгнулась ему навстречу, помогая проникновению, вбирая его в себя полностью, до самого конца. Бэкхен начал двигаться, и уже второй сильный толчок заставил ее содрогнуться, закричав от удовольствия. Мгновение спустя он тоже достиг предела, и пока его сотрясала дрожь наслаждения, оставался внутри нее так глубоко, как только мог. Мэй закрыла глаза, восстанавливая дыхание. О, Боже, она любила его так, что это причиняло боль. Это не нормально спать с братом. Не нормально, но не возможно сдержаться…