It was an era when sex and drugs didn't kill

*** -А спорим, — говорит Джимми, скидывая рубашку под мерный шум набирающейся ванны, — я продержусь под водой больше минуты. Спорим? — повторяет он, расстегивая брюки. Роберт закатывает глаза, а гитарист опускается в теплую воду. Ванна маленькая, и колени Джимми смешно торчат из воды, когда он ныряет, а голова становится похожа на большой черный морской одуванчик. Перси считает про себя и, когда доходит до 58 секунд, осторожно гладит Пейджа по ребрам, на что тот недовольно бьет его по руке, но еще через 10 секунд все равно выныривает. Губы у Джимми соленые, будто он плакал, но это все от обилия разноцветных солей, которые он высыпал в воду не глядя. Роберт перебирает пальцами его мокрые волосы, стараясь углубить поцелуй, но Пейдж резко отстраняется и выдыхает: -А спорим и две минуты продержусь? -К черту иди, — раздраженно бросает Плант и выходит из комнаты. -Ну хотя бы сигареты принеси, ну Перси, — слышит Роберт уже лежа на потертых гостиничных простынях. -К дьяволу, — звонко отвечает он, не двигаясь с места. Плант и сам не замечает, как засыпает. Джимми с грохотом закрывает дверь, у него в одной руке едва тронутая бутылка виски, а в другой — дымящаяся самокрутка. Сгущающиеся сумерки перемешиваются с дымом, Пейдж смеется, а глаза у него сверкают почти также, как тлеющий кончик сигареты. Со сна Роберту кажется, что он попал в ад, а когда Джимми усаживается ему ноги чуть выше коленей и ведет рукой по его животу, — он даже понимает за какие грехи. Потом они долго и сладко, целуются, пока желание затянуться не побеждает и Джимми нехотя отстраняется, кладя голову Роберту на грудь. Так они и лежат какое-то время — Пейдж под кайфом, а Плант под Пейджем. Время нелинейно, оно закручивается в диковинные спирали и уходит в бесконечность — к потолку. У Роберта кружится голова и он изо всех сил старается уцепится за обрывки реальности. Джимми давится дымом и начинает хрипло кашлять, когда неожиданно рука вокалиста скользит к нему под ремень. Он кусает губы, дрожащей рукой тянется к тумбочке, чтобы потушить сигарету и удачно попадает прямо в пепельницу, господь благослови отели. «Они будто знают, — скользит змеей мысль в голове у Пейджа, — знают на каком расстоянии ставить пепельницы, чтоб ты мог потушить сигарету не отрываясь от секса, и при этом не спалить все здание к чертям». Ему смешно от абсурдности своих мыслей и он даже не замечает, как Роберт оказывается над ним, его лицо всего в паре сантиметров, а волосы щекочут Джимми шею. Он не целует, а только смотрит, пока его рука дразняще медленно двигается вверх и вниз. У Пейджа уже темнеют блики перед глазами, но он не смеет разорвать безмолвный зрительный контакт. Он не может проиграть. Но все равно в какой-то момент нелинейного, закрученного и больного времени он не выдерживает и почти беззвучно шепчет: -Перси, — и закрывает глаза, чувствуя, что щеки у него пылают, — Перси, пожалуйста. ***