***
День, что позже окрестили Последней Битвой или Битвой за Хогвартс (обязательно с больших букв, магическая Британия не признает других, это она уяснила ещё на первом курсе), остался в её памяти какими-то урывками. Если события до её добровольной почти-смерти (или всё же полноценной смерти? Она ведь вроде умерла и воскресла? Или нет? Время от времени она любила погадать на вопросы, что никогда не исчезнут) сохранились в памяти более-менее, то всё, что было после, — смазанное пятно. Все её действия были механическими, чистые инстинкты без малейшего проблеска разума. В себя пришла она лишь пятого мая, просто проснувшись утром в Больничном крыле полуразрушенного Хогвартса (вопрос, почему не в Мунго, тоже относился к вечным загадкам). Следующий месяц был непрерывной чередой праздников, раутов, награждений и прочего в этом духе. Иногда ей казалось, что отныне волшебники даже самостоятельно давать имена детям без её совета не могут (письма с вопросом, как назвать ребёнка, действительно приходили и каждый раз вводили девушку в продолжительный ступор). Затем череда арестов, судов, новые празднества по поводу заключения очередного Пса… И везде, везде требовалось личное присутствие Героини. Окончательно устав от всего и всех, в сентябре восемнадцатилетняя Гарри Поттер собрала вещи, заключила контракт с Гринготтсом о переводе части её средств в маггловский эквивалент и оформлении банковской карточки под эти средства, купила билет на первый попавшийся самолёт и, ни с кем не попрощавшись, покинула Англию. Как показала жизнь — навсегда. Сначала она была во Франции, потом поездом добралась до Германии, Швейцарии, оттуда самолётом в США, где Гарри провела не меньше года. Ещё во Франции она от души поблагодарила Мерлина, Моргану и Мордреда, что родилась именно в Англии и что английский её родной язык. Иначе общение крайне затруднилось бы, точнее, стало бы невозможным, так как французский, что учила в школе, из головы давно уже выветрился. После Америки была Мексика, Венесуэла, Чили и Бразилия. Затем уже двадцатилетняя женщина вернулась на Старую землю и посетила Грецию, Испанию, Италию… В конечном итоге, после пятилетних путешествий Гарри всё же осела в Японии, которая запала в душу своим миксом разнообразного нового и старого, проверенного веками. Эти древние храмы, природная, без примесей, магия… Что-то в этом было, да. Впрочем, путешествия совершенно не мешали Гарри улучшать свои навыки колдовства, углублять познания в магии. Совершенно неожиданно она увлеклась колдомедициной, в том числе и зельеварческим аспектом. Оказывается, вот чудо, если у тебя не стоят над душой, не орут и не кричат постоянно, то и зельеварение несложное. И даже интересное, понятное, в чём-то на готовку похожее. А готовить она любила, несмотря на все ходящие по школе слухи, дома она не голодала, ела как все, даже больше, чем Дадли, организм волшебника требует больше энергии, соответственно, и больше еды. В детстве она всё время крутилась под ногами у тёти, когда та готовила, кусочничала, вот Петуния и пристроила её помогать. А Поттер взяла и втянулась, ей понравилось готовить, экспериментировать со вкусами. Ни с кем из Англии она общение не поддерживала. Сначала, будучи уставшей от всего, просто не хотела, потом было лень искать контакты, заново начинать общение. Да и изменилась она за эти годы сильно, Англия была пройденным этапом. В Японии она купила небольшой домик в лесу, близ Намимори. И от Токио недалеко, где находилось множество магических лавок.***
— Здравствуй, Нана, — Гарри улыбнулась. — Я поживу у вас немного, не против? — Что ты, Гарри, мне только в радость, если ты остановишься у нас! Тем более, что ты давно не заходила, — послышались осуждающие нотки. — Прости-прости, — подняла вверх руки Поттер. — Больше не буду, честное слово, — а в глазах улыбки у обеих. Когда Тсуна был меньше, она часто гостила у семьи Савады, учила Тсунаеши, помогала Нане с работой по дому, варила лекарственные сборы (зелья). Поттер была членом семьи, у неё даже была своя комната в доме, которую никто не занимал, а это что-то да значит. Сначала Гарри смущалась такого отношения, отнекивалась, затем смирилась и сама приняла Нану и Тсуну как членов уже своей семьи. — Здравствуйте, — из-за спины послышался смутно знакомый голос. — У нас гости, Нана-сан? Гарри обернулась и пробежалась глазами по мужчине, что зашёл на кухню. Высокий, темноволосый, глаза темные, кажутся чёрными провалами. Завитые баки, шляпа с оранжевой лентой, костюм и хамелеон на плече. Сам Реборн собственной персоной, надо же. Когда-то они уже встречались, ах эта жаркая Италия. И вечное шило в попе Поттер, которое и привело её в переулок, где происходила перестрелка. Тогда она понятия не имела про мафиозный мир и кто носит шляпу с оранжевой лентой. И чертёнок, что вечно сидит под рукой и толкает на глупости, заставил помочь, отвлечь внимание противников на себя, дав время мужчине убить наседающих на него. Затем был ужин в ресторане, неспешная беседа обо всём, в частности о литературе и видах кофе, и жаркая ночь. Тогда она уже давно не была девочкой и отношениями на одну ночь её было не удивить, поэтому проснувшись утром одна, она лишь довольно потянулась. Хотя любовником киллер оказался превосходным, ни с кем ещё ей не было так хорошо, и не только в постели, поэтому она была бы совсем не против повторить. Но нет так нет, и уже на следующий день Гарри Поттер не было на полуострове. — Да, моя названная сестра поживёт немного с нами, Реборн-сан. Познакомьтесь — Гарри. Гарри, это Реборн-сан, он репетитор Тсу-куна, — и улыбка, вечная солнечная улыбка Савады Наны, на которую невозможно не ответить взаимностью. — Приятно, — чувственная улыбка, — познакомиться с вами, Гарри, — целует ладонь, не отрывая взгляда от её глаз. Её имя он выделяет голосом, смакует. Узнал. Поттер лишь улыбается, она не против продолжить их близкое знакомство, но сейчас в её приоритете Тсуна. Будет весело.***
Лишь выехав из тесного мирка магической Англии, Гарри узнала, насколько многообразна магия и её проявления. Те же эсперы, владельцы Пламени — можно ли назвать их магами? Однозначно нет, слишком специфическая сила. Но назвать их обычными людьми язык не повернётся, ведь разве магглы могут создавать иллюзии, летать, воплощать написанное? Спустя долгие эксперименты и исследования Поттер смогла сделать вывод, что все эти способности — явление одного порядка. В основе всего лежит личная энергия человека, отличается лишь её вектор, так сказать. Точнее, не только вектор, ещё частота, густота и месторасположение. К примеру, у магов центр энергии находился в сердце, владельцы Пламени Посмертной Воли ощущали его в солнечном сплетении, а эсперы — в мозгу. Прочие параметры тоже были немаловажными. Довольно интересным и показательным оказалось влияние «Неполноценного человека» Дазая на магические способности самой мисс Поттер. Способность, которая аннулировала другие способности эсперов, ощутимо ослабляла магию, которая вроде бы совершенно не при чём тут. «Спустя долгие исследования я могу сделать вывод, что владельцы различных паранормальных способностей имели в своём начале общего предка. Нынешнее же различие в их проявлении, обусловленное особенностями среды обитания, разбавленностью крови и количеством изначальных геномов сохранившихся в ДНК…»***
За Боем Солнца Гарри смотрела с отстранённым интересом. Её задачей было не допустить смерти подростка, но весь бой прошёл достаточно спокойно, как для мафии, известной любительницы рек крови, и её вмешательство потребовалось лишь однажды, буквально на секунду придержать удар варийца. Впрочем, наблюдая этот бой, Тсуна и Гарри лишь убедились, что со всем этим Конфликтом что-то сильно не так. Ну не может профессиональный убийца проиграть подростку, да и однозначно смертельных ударов ни одного не было, что настораживало. Весь бой Реборн простоял рядом, положив руку ей на талию. Между ними искрило, обоюдное желание чувствовалось на расстоянии, и Поттер начинала бояться момента, когда правда выйдет наружу. Мори явно что-то задумал, а значит, вскоре карты будут открыты. Битва Неба… — Как прошёл бой, мальчики? — Нана улыбнулась, накрывая стол разносолами. — Мы победили, — Тсунаеши стал помогать матери. — Экстремально верно! — со всех сторон послышался гомон, Хранители стали рассаживаться за столом. — Тогда в честь этого праздничный ужин! Тсу-кун, садись к друзьям, мы с Гарри сами закончим накрывать на стол. В тот день все разошлись за полночь. Гарри сидела и расчёсывала свои волосы, когда в комнату кто-то зашёл. Реборн. — Давай помогу, — и, не дожидаясь ответа, забрал расчёску и принялся перебирать шёлковое богатство. Он никому не признается, но ощущение прядей в руках и мягкие движения щеткой приводили его в нирвану, успокаивали. Мог ли он подумать, что когда-то ещё встретится с той, что, несмотря ни на что, запомнилась уже с первого взгляда. Эти зелёные глаза… Околдовали, подчинили, а превосходный секс лишь стал приятным дополнением. Кроме того, схожесть интересов… Тогда он думал о возможности долгой связи, но когда вечером пришёл в гостиничный номер, там никого не было. И эта встреча здесь, в доме Савады Наны, с которой они явно знакомы не один год. Кто же ты?..***
Большинство людей считали Саваду Нану не самым проницательным человеком, мягко говоря, наивной любящей матерью, светлым человеком, но не более. Но мало кто знал, что на самом деле творится в её голове. Детство близ храма, в котором проводилось довольно много времени, наложило свой весомый отпечаток на формирование тогда ещё юной Ринбо Наны. Вечная политика невмешательства — стиль жизни, мышления. Она всё понимала, проницательно смотря карими глазами, но никогда ничего не говорила. Зачем? Разве станет соседке легче жить от новости, что муж ей изменяет? Или обрадуются родители её одноклассника, когда узнают, что тот связался с плохой компанией? Но даже так, какой ей самой будет прок от их открытых глаз? Никакого. Если вдруг кто поинтересуется её мнением, она ответит. Вот только никто не спрашивает. Или не умеет спрашивать? А раз они не умеют, то и Нана не обязана их учить. Для этого у неё есть любимый сын, солнце её жизни. Но вот Гарри спрашивать умела. Её вопросом было: «Какого цвета мои глаза?» Ответом: «Неправдоподобная зелень, скрывающая под собой от трясины до могилы». Ещё был Мори Огай, тоже сложный человек. Ей он не сильно нравился, но его выбрал Тсу-кун, а значит, и она промолчит. Он спросил: «Люблю закаты. А вы?» На что ответ был прост: «В полуденном солнце нет крови». Наблюдая за тем, что разворачивается сейчас в её доме, ей было интересно задаст ли свой вопрос Реборн. А если задаст, то сможет ли увидеть дьяволов, что вечно скрываются в мелочах.***
Битвы остальных атрибутов тоже закончились прогнозировано, если взять за основу, что Вария, вот чудо, не стремилася убить подростков. Несколько разбавило общее идеалистическое положение дел развязка боя Дождя, но читавшая досье на Второго Императора Меча Гарри была уверена, что тот жив и явно испытывает некие преимущества от своего временного ухода с арены. Но вот бой Неба уже не был так прост. Занзас если поначалу и сдерживал свой буйный нрав, то после пламя Ярости полетело во все стороны только так. Сам Тсунаеши пока не использовал ничего сверх того, чему обучил его Реборн. Но такое положение дел явно не могло длиться достаточно долго. Прорычав очередную порцию пафоса, Занзас послал в Саваду волну огня, от которой тот никак не мог увернуться, и, по идее, заблокировать не мог. Время, казалось, замерло. Тут Поттер уловила ярко-алое пятно сбоку. Чуть повернув голову, она увидела крайне знакомую двенадцатилетнюю девочку в алом платье. Вот только её вечного спутника не было поблизости, ведь, как выяснилось спустя несколько секунд, он был за её спиной. — Нисколько не сомневалась, что ты появишься к Битве Неба. — Я настолько предсказуем? — печальная гримаса, что, впрочем, была неспособна обмануть слишком хорошо знавшую это воплощение логики Гарри. — В данном плане — да. — Я в печали. Но давай смотреть продолжение, ведь всё самое интересное только начинается! И лишь Реборн заметил, а также услышал этот короткий диалог. Но лишь долгим внимательным взглядом посмотрел на Поттер, перед тем как вернуться к битве. Время вновь пошло в привычном ритме.***
Тсунаеши было пять, когда, отбившись от своей экскурсионной группы, он сначала заблудился в лесу, а затем вышел к лесному домику, утопавшему в снежно-белых лилиях. Он был ещё достаточно маленький для безоговорочной веры в чудеса, поэтому волшебные зелья воспринял на ура. А Гарри, что заживила кучу порезов, ссадин и синяков, вкусно накормила и сонного на руках отвезла домой (про сложность получения удобоваримого адреса умолчим, добавим только, что без чтения мыслей не обошлось), была торжественно назначена лесной феей. В семь он уже сам прибегал в домик, спрятанный в лесу, чтобы вместе с Гарри потренироваться с огоньком, что, сильно захотев, смог вызвать в шесть. Он тогда сильно расстроился из-за того, что не маг и не может, как старшая подруга, махнуть палочкой и… Так расстроился, что заплакал, хотя уже пол года честно держал данное Гарри слово не плакать. А когда приоткрыл глаза, всё вокруг полыхало. Яркое пламя прыгало по всем поверхностям, грея, но не обжигая. Затем Гарри ругалась, убирая последствия его несдержанности, но Тсунаеши был счастлив. Ведь теперь и он мог творить чудеса, пусть и лишь с пламенем. Мальчик постоянно ходил с огоньком на руке, что следуя его желаниям превращался то в щенка, то в котёнка, то в машинку и так далее. Поттер уже даже перестала хвататься за голову, видя такое воодушевление и проведя несколько тестов, поняв, что своему владельцу пламя вреда не нанесёт. В десять Савада уже отлично управлялся со своей силой, во время многочисленных экспериментов он даже смог превратить огонь в лёд, что сразу расширило арсенал его приёмов. Он любил бегать, но обычную зарядку делал нехотя, предпочитая, если что, воспользоваться пламенем или просто-напросто убежать. В это же счастливое время состоялось его знакомство с Мори Огаем. История проста как мир, он прибежал к Гарри, подруга, сестра, вторая мать, она воплощала для него все эти личности, и отношения у них были соответственные, когда у неё в гостях был на тот момент уже лидер Портовой Мафии. Кто из мальчишек не мечтает стать этаким Робин Гудом? И ведь никто не задумывается о том, что Робин Гуд возможен только в сказке, а по жизни это кровь, грязь и смерть. Смерть, что стоит за плечом у каждого, кто взял в руки оружие. «Если ты поднял меч, будь всегда готов к смерти», — говорила Гарри. Тогда он этого ещё не понимал. Потом стало поздно. На два года Савада Тсунаеши покинул Намимори. Нана отпустила его легко, только напомнила, что у моря может быть прохладно, чтобы тот не забывал хорошо одеваться. Пристрастившись со временем к длинным плащам, что никогда не застёгивались, полусапожкам, плотным чёрным штанам и кофтам с высоким воротом, но без рукавов (такие шились только на заказ, но с деньгами проблем не было), он всегда вспоминал эти слова матери. Та, как всегда, всё понимала. Вернулся он повзрослевшим, увидев обратную сторону жизни, но пристрастившись к ней, не хотел ничего менять. В пятнадцать он стал правой рукой Огая, держа в своих руках множество ниточек и умело манипулируя окружающими, кроме самого Мори, разумеется. Он разработал собственный стиль, основой которого была скорость и поддержка пламени. Стоя в тени, он регулировал отношения между разнообразными мафиозными объединениями, стравливая между собой тех, кто мог в ближайшем времени додуматься навредить Портовой Мафии. — Ты сотворил демона, Огай, — говорила Гарри, приезжая в Иокагаму. — Но это наш демон, который никогда не причинит вред тем, кого считает своими, — спокойно отвечал тот. — А какой нам интерес к чужим? Тсуна действительно становился прежним мальчиком в обществе мамы, Гарри и Огая. Он мог стесняться, краснеть и заикаться и совсем не напоминать безжалостного Паука, что был знаком всем остальным. Сама Гарри была приходящим врачом Портовой Мафии. Она поставляла собственные зелья для разнообразных нужд и по просьбе Мори излечивала особенно трудные случаи. Познакомились они случайно, как впрочем, и всё происходит в жизни Поттер. Огай в очередном переулке истекал кровью, а Гарри, вот уж шило в жопе и танцы на граблях, не могла пройти мимо. Напоила зельями, заживила рану и на предложение поработать вместе ответила согласием, чего сама от себя не ожидала. Никак в очередной раз интуиция made in дьявол под руку толкнула. Сначала они работали как врачи в паре, затем, после становления Мори главой Портовой Мафии, она стала доктором организации. На все эти перестановки Гарри смотрела индифферентно, мафия, обычные люди — какая разница? Она выросла, и мир перестал быть чёрно-белым, раскрасился сотнями цветов и оттенков. Так почему бы и не поработать на красную мафию во главе с синим Мори? Это явно забавнее обычно серого цвета обывателей.***
— Это было опасно, — послышалось сквозь гул ревущего пламени. Стоило огню опасть, как взгляду зрителей открылась ледяная стена, что стала быстро опадать. За ней обнаружился абсолютно невредимый Савада. — Как ты это сделал, мусор? — линия поведения Занзаса потерпела изменения. Видимо, нынешние действия Савады пошли вразрез с тем, что было в официальных отчётах. — Лишь поменял полярность, вот и всё, — достал телефон и посмотрел на экран. Затем перевёл взгляд на Гарри и стоящего рядом Огая. — Пожалуй, пора заканчивать, меня ждут. — Не спеши, мусор! — Я? Я ещё даже не начал движение, это ты слишком медлительный. А затем никто ничего не понял. Вот Тсунаеши расслабленно стоит и начинает говорить. Вот звук ещё идёт, но сам Савада пропал. Ещё мгновение — и Занзас подлетает вверх, чтобы быть притянутым огненным кнутом, обвившим шею, назад к земле. И вот за его спиной появляется Тсунаеши. В руках — половинка кольца Неба. — Я победил, никто не спорит? — теперь он стоит возле сестёр Червелло. И даже тренированный взгляд бывалых мафиози улавливает лишь силуэт, что двигается с нечеловеческой скоростью. — Что ты ему отправил? — Гарри посмотрела на главу Портовой Мафии. — Я лишь напомнил, что завтра он встречается с Кирёми* в Токио. И что я жду подписанного на наших условиях договора, ничего сверх этого, дорогая. — Гарри, надеюсь, ты мне объяснишь, что здесь происходит, — сказано это было хоть и тихо, но с нажимом. Киллер был как никогда серьёзен. — Хорошо, — та обожгла не менее серьёзным взглядом. — Как придём домой. — Тогда твой домик свободен? — и не дожидаясь ответа: — Тогда мы с Тсу-куном займём его, а Элис в это время побудет у Наны-сан. — Хорошо. Только не спалите там всё от страсти, — фыркнула. — Победитель — Савада Тсунаеши! — всё же пришли в себя Червелло. — К организации дел Вонголы я приступлю через неделю, — Тсуна кивнул Девятому. — А сейчас позвольте откланяться.***
— Спрашивай, — удобно устроившись на кухне с чашкой чая, сказала Гарри. — Кем был тот мужчина? — О, ты не узнал? Впрочем, да. С Вонголой он практически не контактировал, а если и были какие-то дела, то заведовал всем Тсу-кун. Это был Мори Огай, по образованию врач, по жизни воплощение логики и скромный глава Портовой Мафии. Ах да, ещё любовник Савады Тсунаеши, если тебе это интересно. На некоторое время воцарилась тишина. Поттер спокойно пила чай, а Реборн, нахмурившись, обдумывал полученную информацию. Портовая Мафия… Он действительно почти не интересовался данной преступной семьей, если на итальянский манер, и имел о ней чисто символическую информацию. — Как они между собой связаны? Если вынести за скобки их любовную связь, — несмотря на неназванные имена, Гарри прекрасно поняла, о ком речь. — Тсунаеши с пятнадцати лет, как с арены ушёл Дазай, правая рука Огая. Портовый Паук, если тебе это о чём-то говорит. Ему говорило, да. Портового Паука называют теневым правителем японской мафии. Он, по тем данным, которыми обладал киллер, контролирует все преступные группировки на островах, оставаясь в тени, искусно манипулируя окружающими. Значит, Паук и Савада Тсунаеши — один и тот же человек? Вонголу явно ждут «весёлые» времена… — При чём здесь ты? — пожалуй, самый главный вопрос их беседы. И от ответа Гарри зависит, продолжатся ли их отношения. Что ж, она готова к любому исходу. Пусть и жалко, больно, терять того, к кому только начал прикипать сердцем. Кто смог бы всё же согреть. Но… — На данный момент я числюсь скромным приходящим врачом Портовой Мафии. Живу в лесном домике, ухаживаю за лилиями, варю лекарства. Ах да, ещё я маг, думаю, тебе известно об их существовании. На кухне вновь воцарилась тишина. Глядя в окно, Реборн закурил. Поттер допила чай: — Пойду полежу. Захочешь что-то сказать — где моя комната ты знаешь. Спустя несколько минут на кухню зашла Нана. Ничего не говоря, стала мыть посуду. Ещё полчаса репетитор-киллер курил сигарету за сигаретой, тяжелым взглядом смотря в окно. Наконец, приняв какое-то решение, пошёл к выходу из кухни. И уже из самых дверей спросил: — Почему лилии? — Их белизна ослепляет, не дает увидеть за собой тьму и боль, что скрыты в середине. На ярком солнце не видно пятен, не так ли?***
Шестнадцать лет спустя. Хогвартс. — Конте, Лилиана! — Слизерин!