На этой неделе ты мне снился почти каждую ночь

      Странное чувство: узнать чье-то тело прежде, чем вы перекинетесь даже парой слов. Такое же странное, как ощущать эмоции, горькую печаль и ярость того, кого вы не знаете, кого никогда не встречали. Уиллу хорошо знакомо это чувство.       Он до сих пор чувствует фантомные прикосновения сильных пальцев Лито, порхающих по телу, странную тяжесть Вольфганга в руке, более знакомую территорию — стройное тело Номи, тесно прижатое к его. В то же время это было странное ощущение — быть одновременно близким с тремя разными людьми, такого он никогда раньше не испытывал. Не говоря уже о том, что близость с двумя мужчинами, да даже если и с одним, принципиально отличается от его прежних контактов с женщинами.       Уиллу немного стыдно признавать, но воспоминания о том, как Лито целует его тело, часто крутятся по ночам в голове, не давая заснуть, заставляя лежать, уставившись в потолок в своей до боли пустой квартире. В такие ночи, протаращившись в никуда несколько часов, он тянется к остальным членам кластера, чувствуя тихий гнев Сун в одиночной камере, радость Райли, когда она ранним утром слушает прекрасную каденцию, исполняемую отцом на пианино, слышит шелест одеяла, когда Номи и Аманита ложатся в постель, столь близко прижимаясь друг другу, что непонятно, где заканчивается одна и начинается другая.       Тем не менее, эти ночи настойчиво повторяются, неважно как сильно Уилл пытается избавиться от мыслей и полуэрекции. Все рушится, когда в одну из таких ночей (к его разочарованию и смущению становящихся все более и более частыми) появляется нежеланный гость. Уилл видит тень, скрывающуюся в дальнем углу спальни.       — Привет? — зовет Уилл, пытаясь мысленно дотянуться, чтобы определить, кто это.       — Привет, — раздается ответ на немецком, и Вольфганг выходит из тени. Почти впервые Уилл действительно видит его, не считая эпизода в джакузи и короткой встречи в мемориале Холокоста, и теперь, когда это наконец происходит, он не знает, чего ожидать. Что сказать человеку, чье тело уже знакомо до боли от снова и снова всплывающих в голове воспоминаний, чьи чувства и эмоции вы разделяете несмотря на то, что вообще его не знаете?       «У него немного другой голос, когда он не...» — проскакивает мысль, но Уилл обрывает ее, когда понимает, кто такой Вольфганг.       Вольфганг ухмыляется, приподняв бровь, и Уилл мучительно краснеет, становится чуть ли не бордового цвета, пытаясь держать сознание пустым. И получает в отместку медленное воспроизведение себя на коленях в горячей джакузи, уставившегося на Вольфганга расфокусированным взглядом. Кажется, краснеть дальше уже некуда, и он изо всех сил старается транслировать Вольфгангу содержательную пустоту.       — Не надо притворяться, — тихо говорит Вольфганг, медленно подходя к кровати. — Я знаю, ты думаешь об этом. О той ночи. — Он останавливается в изножье постели, опять приподняв бровь, в выражении его лица проскальзывает что-то опасное, дерзкое и вызывающее непристойные мысли. Уилл готов сожрать его живьем.       А еще Уилл хочет умереть на месте, потому что ухмылка Вольфганга становится все шире. Колени касаются кровати, он смотрит вниз, пристально наблюдает потемневшими глазами, почти гипнотизирует. А потом ползет по кровати, накрывая его собой, раздвигая колени, когда садится Уиллу на бедра.       Возражения застревают в горле Уилла, он не может выдавить ни слова. Он знает, что сопротивление бесполезно, Вольфганг чувствует возбуждение (как через ментальную связь, так и через прикосновение), поднимающееся в Уилле, словно приливная волна.       Первое же соприкосновение губ действует на Уилла как удар в живот, он задыхается, еле переводя дух. Бесчисленными ночами он думал об этом моменте и теперь, когда Вольфганг здесь, он не знает, что с этим делать, не знает, как реагировать.       Вольфганг слегка отодвигается, в глазах пляшут чертенята, в уголках рта притаилась улыбка.       — Боишься? — спрашивает он так же тихо, отчего жар наполняет низ живота, заставляя замирать в предвкушении.       Уилл не удостаивает издевку ответом, а вместо этого по примеру Вольфганга смело притягивает к себе, прикасаясь своими губами к его. Вольфганг удивленно ахает и прижимается ближе. Это мало похоже на прелюдию, скорее на борьбу.       Пальцы Вольфганга исследуют его тело, и Уилл вздрагивает, когда прикосновения перестают быть призраками воспоминаний. Они настоящие, и это хорошо.       Ощущения смешиваются: Вольфганг посасывает и лижет его чувствительную кожу, слегка царапая зубами, а потом заглатывает его член почти до основания, слегка задохнувшись, но не сдавшись. Словно заявляя, что прошел испытание. А потом вдруг сам Уилл оказывается на животе, уставившись на Вольфганга, ощущая незнакомую тяжесть на языке, соленую и пьянящую, но это все еще более возбуждает. Он совершенно неопытен, но Вольфганг стонет под ним, выдыхая ругательства и слова поддержки, и Уилл, не имея понятия, что делать, просто принимает все, позволяя трахать свой рот.       Он глотает, и Вольфганг смотрит на него так, словно впервые увидел солнечный свет.       Вольфганг исчезает, когда Уилл направляется в ванную, чтобы умыться, но его послеоргазменное блаженство ощущается за тысячи миль.       До самого последнего момента Уиллу не пришло в голову, что он так нормально и не представился Вольфгангу, но запомнил линию бедер и его вкус у себя во рту.